Ликвидаторы времени - Артём Рыбаков

— Мы считали — на сто восемьдесят! — с гордостью сказал Емельян.

— Ну и на фига столько? Ты подумай — это сколько же затвор дёргать надо? Вот эти верхние снимите, и подумай насчёт подсумков для гранат — это важнее, чем лишние патроны… Короче, — и Александр обратился уже к Тотену, — давай вместе с сержантом займись всем этим самостроком, пока время есть.

— Слушаюсь! — козырнул Алик.

Как раз в этот момент из динамика рации раздалось:

— Арт вызывает Фермера!

Александр взмахом руки отпустил подчинённых и ответил:

— Фермер в канале.

Когда мы выехали с хутора на просёлок я, пребывая в отличном расположении духа, стал напевать себе под нос какую-то песенку. А что мне было не петь-то? «Языков» взяли, немцам бяку сделали, машину надыбали да ещё и съестными припасами разжились — как там Карабас Барабас говорил: «Это просто праздник какой-то!» Правда, я не обратил бы на это никакого внимания, если бы Трошин, ехавший вместе с пленными сзади, громко не спросил меня:

— Антон, а что это ты поёшь?

— Извини, что оскорбил твой музыкальный слух своим скрипучим голосом! — отшутился я.

— Нет, моему слуху после гаубиц ничего не страшно, а вот офицер что-то нервничает.

Я задумался и воспроизвёл уже в полный голос, то что напевал:

Komm nur komm, umarm die WölfinDu wirst nicht gefressen wardenDenn sie leidet keinen HungerIn den Dörfern, bei den Herden

Komm nur komm, greif nach der Schlangelängst ist all ihr Gift versiegtAuf dem Bauch ist sie gekrochenUnd der Staub hat sie besiegt

«Чёрт, любовь к немецкому «металлу» меня как-нибудь под монастырь подведёт!» — только и подумал я, обернувшись и увидев испуганные глаза немецкого интенданта. Правда, игру в гляделки практически тут же пришлось прекратить, так как машина влетела колесом в рытвину, да так, что руль чуть не вырвало у меня из рук.

— Хорошо, петь не буду! — бросил я через плечо, — Хотя, может, у него абсолютный музыкальный слух, вот и нервничает, когда я фальшивлю.

Спустя некоторое время, когда мы уже въехали в лес и, свернув в чащу, остановились, Слава вылез из машины и сказал:

— А я и не знал, что ты так хорошо немецкий знаешь. Вон, даже песни поёшь…

— Чтобы песни петь — язык не обязательно знать. Ритм, слова… Я даже не всегда понимаю, о чём пою.

— Как это так? — удивился Трошин.

— Элементарно! То есть о чём пою, примерно представляю, но чтобы художественно на бумаге изложить, да чтоб на стихи похоже получилось — тут, брат, талант нужон.

— А, — понимающе протянул он.

— Ладно, хорош лясы точить, сейчас наших предупрежу, а ты давай «пешеходов» иди встречай.

Разделившись, мы двинулись каждый в свою сторону: я поехал к базе, а Слава скрылся в лесу.

Когда я был метрах в ста от предполагаемого местонахождения базы, из кустов донеслось:

— Стой! Двадцать восемь.

Я притормозил, хотя и так тащился с поистине черепашьей скоростью и ответил

— Двенадцать.

— Проезжайте, товарищ старший лейтенант, — ответили мне из кустов и добавили уже вдогон, — Поздравляем с «языком»!

Командир вышел из-за грузовика, как только я заглушил мотор. Подошел и, не дав мне даже начать рапорт, радостно приобнял за плечи:

— Молодец, Тоха! На ловца и зверь бежит!

— Сань, а мы ещё и продуктов привезли…

— Это тоже хорошо… Пойдём, что ли твоего интенданта поспрошаем?

— Вы с Аликом идите, я то вам зачем? А пока вы там майора будете плющить, я его переводчика попытаю. Время заодно съэкономим.

— Неплохая мысль, только вот список вопросов давай, согласуем, — одобрил мою идею командир. — Ещё какие-нибудь идеи есть, чтоб потом не отвлекаться?

— Ага, я с местным старостой скорешился. Договорились, что он совхозное стадо с ферм угонит и людям раздаст.

— Хм, наш пострел везде поспел? — с непонятным выражением на лице пробормотал Саня. — Ещё что-нибудь?

— А староста предложил налёт на элеватор сделать — его только пара полицаев сторожит.

— Ну, и на кой нам это? Только светится зазря!

— Так нам то опасности практически никакой — всё одно сегодня вечером отсюда ноги сделаем.

— А польза какая?

— Много от этого пользы. Сам посуди: немцев без зерна оставим — это раз, народу от голода пухнуть не дадим — это два, пару полицаев к ногтю — это три…

— Стой, стой, стой… Развоевался тут, понимаешь. Вот мужиков дождёмся и тогда решим. Иди, пока продукты Емельяну сдай.

Поскольку мешки с продуктами мы разместили на переднем сиденье машины, то вытащить унтера-переводчика, не выполнив приказ командира, было сложновато. К моей удаче мимо проходил лейтенант Скороспелый с охапкой сушняка.

— Товарищ лейтенант, — окликнул я его, — Вы не на кухню, часом?

— Да, туда.

— Будьте добры, приведите сюда сержанта Несвидова.

Через пару минут лейтенант вернулся вместе с Емельяном.

— Товарищ сержант, принимайте продукты! — весело поприветствовал я нашего старшину.

— И что там, товарищ старший лейтенант? — невзирая на всё больше входящие в обиход «боевые прозвища», Несвидов строго придерживался в общении с нами устава.

— Не знаю, времени заглядывать не было…

Емельян укоризненно покачал головой:

— Товарищ лейтенант, помогите донести, пожалуйста! — попросил он контуженого танкиста.

— Отставить! — вмешался я, — Вы, лейтенант, лучше пока пленных посторожите, а я сержанту помогу, а то, насколько я помню, вам ещё напрягаться вредно… — и с этими словами я подхватил один из мешков.

Когда мы дошли до кухни, Емельян развязал тесёмку и вывалил содержимое первого мешка на расстеленный брезент.

Неплохо, однако! Староста расщедрился на пару кусков окорока или бекона, завёрнутых в промасленную бумагу и испускающих одуряющий аромат, несколько кругов домашней колбасы и здоровенный, граммов на восемьсот, кусок сливочного масла. Наш старшина даже присвистнул, увидев это богатство.

— Это вы знатно поторговали, товарищ старший лейтенант! На что сменяли? — теперь в его голосе сквозило нешуточное уважение.

— На стадо в полсотни голов…

— А где ж вы стадо-то добыли?

Вдаваться в подробности продуктово-финансовой махинации мне сейчас не хотелось, поэтому я ответил просто:

— Извини, Емельян, времени сейчас совершенно нет. Вечерком расскажу, лады? — и пошёл к машине, в которой томились мои языки.