Таинство, слово и образ - протоиерей Александр Мень

Эти библейские прообразы оживают в новозаветной Литургии. Как некогда херувимы влекли колесницу Божию, так и ныне Церковь, вознося на престол хлеб и вино Евхаристии, исповедует присутствие Христа на путях ее исторического странствия.

Открываются царские врата. Хор поет «Херувимскую песнь». В русском переводе она звучит так:

Таинственно изображая херувимов

и животворящей Троице

трисвятую песнь воспевая,

всякое ныне житейское

отложим попечение…

Под это пение служащие переносят потир и дискос с Предложением на престол, поминая Предстоятеля Церкви, епископа, молящихся и всех христиан. Песнь оканчивается словами:

…дабы вознести Царя всех,

невидимо носимого ангельскими чинами[47].

Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя.

Это торжественное начало «Литургии верных» (Великий вход) некоторые принимают за самый важный момент службы. Ошибка объясняется тем, что само таинство Евхаристии происходит при затворенных царских вратах, хотя и с открытой завесой[48].

* * *

После Херувимской царские врата закрываются и произносится ектения («Исполним[49] молитву нашу Господевн…»), и в знак того, что присутствуют только люди, принявшие крещение, все читают (или обычно поют) Символ веры. Перед тем в древности храм запирался, чтобы ничто не могло нарушить ход священнодействия (об этом напоминает возглас: «Двери, двери!»).

Наш «Символ» был написан только в IV веке. А какой употреблялся раньше? По–видимому, вначале он сводился к исповеданию новокрещаемого: «Верую, что Иисус Христос есть Сын Божий» (Деян 8,37). Апостол Павел дает более развернутую формулу исповедания веры в Иисуса Христа, «Который родился от семени Давидова по плоти и открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни, через воскресение из мертвых» (Рим 1,3–4). В самом начале II века св. Игнатий Богоносец утверждает веру в «Иисуса Христа, Который произошел из рода Давидова от Марии, истинно родился, ел и пил, истинно был осужден при Понтии Пилате, истинно был распят и умер, в виду небесных, земных и преисподних, Который истинно воскрес из мертвых, так как Его воскресил Отец Его, Который подобным образом воскресит и нас, верующих в Иисуса Христа» [50].

Сто с лишним лет спустя св. Ипполит Римский так передает крещальный «Символ»:

Верую в Бога Отца Всемогущего.

Верую в Иисуса Христа, Сына Божия,

рожденного от Духа Святого и от Девы Марии,

распятого при Понтии Пилате, и умершего (и погребенного),

и воскресшего в третий день живым из мертвых,

и вознесшегося на небеса,

и пребывающего одесную Отца,

и паки грядущего судить живых и мертвых.

Верую в Духа Святого,

и во Святую Церковь, и в воскресение плоти [51].

В 325 году на Первом Вселенском Соборе был принят «Символ», написанный Евсевием Кесарийским, а в 381 году он был дополнен на Втором Вселенском Соборе.

Содержания и смысла этого никео–царьградского «Символа веры» мы коснемся ниже[52].

По свидетельству св. Иустина, христиане, приступая к таинству Благодарения, «приветствовали друг друга лобзанием». Этот обычай связан со словами Господа, повелевшего идти к жертвеннику, только примирившись с братом (Мф 5,23–24). Теперь из–за множества народа «целование мира» совершают священники в алтаре.

Анафора — сердце, ядро, вершина Литургии.

Читает ее священник, которому отвечает хор. Уже давно евхаристические молитвы принято произносить вполголоса. Поэтому анафора доходит до молящихся в урезанном виде: громко звучат лишь последние слова молитв, чтобы поющие знали, когда отвечать священнику. «Великая тайна, — говорит протопресвитер Н. Афанасьев, — совершается в алтаре, но верные в совершении ее не имеют участия» [53]. Между тем Евхаристия есть служение всех предстоящих, которые творят бескровную Жертву руками иерея.

До тех пор, пока невозможен возврат к древней практике, каждому верующему нужно знать молитвы анафоры или даже иметь их перед собой во время богослужения.

Возглас «Станем добре, станем со страхом, вонмем, святое возношение в мире приносити!» (Будем достойно, с благоговейным трепетом и сосредоточенностью, приносить в мире святое возношение) напоминает нам о всеобщем участии в евхаристическом действе. В этот момент в храме должна установиться полная тишина.

Как то бывало на молитвенных вечерях библейских времен, предстоятель обращается к собравшимся, а от их лица ему отвечает хор…

— Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога и Отца, и причастие Святаго Духа буди со всеми вами!

— И со духом твоим.

— Горе имеим сердца! (Вознесем сердца свои ввысь!)

— Имамы ко Господу.

— БЛАГОДАРИМ ГОСПОДА!

Вот оно — Благодарение, Евхаристия… Хор поет: «Достойно и праведно есть покланятися Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице единосущней и нераздельней».

В это время священник в алтаре читает благодарственную молитву анафоры; в ней прославляется Творец, сокрытый в тайне, Который создал мир и человека. Который возводит верных в небесную славу. Все мироздание — видимый и невидимый космос — сливается в общей осанне: мириады светил, небо и земля, льды и бездны, цветы и все дышащее, человеческий род и сонмы духовных сил[54].

Достойно и праведно

воспевать, и благословлять,

славить, и благодарить, и поклоняться Тебе;

владычество Твое–повсюду.

Ибо Ты еси Бог неизреченный,

невместимый, незримый,

непостижимый, неизменный и вечный,

Ты, и Единородный Твой Сын,

и Дух Твой Святой.

Ты из небытия вызвал к бытию нас

и отпадших вернул, не отверг,

но совершил все,

чтобы на небеса возвести нас,

и даровал нам Твое грядущее Царство.

За все сие благодарим Тебя,

и Единородного Сына Твоего,

и Святого Духа Твоего:

за все, что мы ведаем и не ведаем,

за явные и неявные благодеяния Твои,

бывшие нам.

Благодарим Тебя и за Литургию сию,

которую Ты благоволил принять из рук наших,

хотя и предстоят Тебе тысячи архангелов,

и мириады ангелов,

Херувимы и Серафимы

шестикрылые, многоокие,

воспаряющие, окрыленные,

победную песнь

поюще, вопиюще,

взывающе и глаголюще…

СВЯТ, СВЯТ, СВЯТ ГОСПОДЬ САВАОФ!

ИСПОЛНЬ НЕБО И ЗЕМЛЯ СЛАВЫ ТВОЕЯ,

ОСАННА В ВЫШНИХ,

БЛАГОСЛОВЕН ГРЯДЫЙ ВО ИМЯ ГОСПОДНЕ!

ОСАННА В ВЫШНИХ!

Гимн «Свят, Свят…», взятый из видения пророка Исаии (гл. 6), звучал уже в общих молитвах ветхозаветной Церкви. Внимая ему, мы, стоящие сегодня в храме, как бы включаемся в торжество Вселенной, слышим голоса нездешних сил, слышим биение сердца всей твари, которая нескончаемым потоком несется к подножию Безмерного и Неизреченного…

Между тем священник продолжает славословие, вспоминая о спасении, пришедшем от Триединого Бога через Иисуса Христа.

С сими блаженными силами

и мы, Владыко Человеколюбче,

восклицаем и говорим:

Свят и пресвят еси Ты,

и Единородный Твой Сын,

и Дух Твой Святой.

Свят еси и пресвят,

и величия исполнена слава Твоя.,

Ты так возлюбил Свой мир,

что Сына Своего Единородного отдал,

дабы всякий верующий в Него не погиб,

но имел жизнь вечную.

Он пришел

и, все устроение о нас исполнив,

в ночь, когда был предан

(вернее. Сам Себя предал ради жизни мира),

взявши хлеб

во святые Свои и пречистые и непорочные руки,

возблагодарив, благословив,

освятив, преломив,

дав святым Своим ученикам и апостолам,

сказал:

приимите, ядите,

сие есть Тело Мое,

еже за вы ломимое

во оставление грехов.

АМИНЬ.

Также и чашу после вечери (взял), говоря:

пиите от нея вси,

сия есть Кровь Моя

Новаго Завета,

яже за вы и за многия

изливаемая

во оставление грехов.

АМИНЬ.

Вспоминая спасительную сию заповедь[55]

и все, ради нас бывшее:

крест, гроб, тридневное воскресение,

на небеса восхождение

и одесную пребывание,

второе и славное Твое пришествие,

Твоя от Твоих

Тебе приносяще

о всех и за вся.

Мы — на Тайной Вечери, и том доме, где под покровом ночи совершилось заключение Нового Завета. Сам Иисус стоит в этот миг перед престолом.

Священник поднимает потир и дискос. Сверкает чаша над красным платом. «Твоя от Твоих…»

Плоть мира, труд мира, радость мира. Тяжелые грозди винограда под бледным небом, золотистое море пшеницы. Тайна бытия, тайна жизни. И во всем этом Бог…

Воздев руки, молится священник о ниспослании Духа на Церковь и на священную ее Трапезу.

Приносим Тебе

сию словесную и бескровную службу

и просим, молим и взываем: