Друг и лейтенант Робина Гуда (СИ) - Овчинникова Анна Георгиевна

— Волк — лесная тварь, — угрюмо буркнул староста. — За него никто не может быть в ответе.

— Но ведь и мы — лесные твари из Шервуда, разве не так?

— Так! Верно! — в восторге заорали стрелки. — Вали все на «волчьи головы», рив!

— Пусть ноттингемский палач попробует снести наши головы с плеч!

— Пусть шериф насадит их на городской палисад, как грозится, ха-ха!

— Клянусь Пресвятой Богородицей, первая же кудрявая овечка, которая забредет в Шервуд, будет острижена в вашу пользу! — во всеуслышание поклялся Робин Гуд. — А чтобы нам не так скучно было дожидаться этой овечки… В Руттерфорде ведь наверняка найдется еще пара бочонков эля? Превосходного эля, который варит вдова Хемлок?

Глава шестая

КРЕСТИНЫ

— Джоном Маленьким — эдакого молодца?! Перезвать! — молвил Статли Вильям. — Робингудова рать — вот и крестная мать, Ну, а крестным отцом — буду сам. …До сих пор говорок у дубов, у рябин, Не забыла лесная тропа, Пень — и тот не забыл, как сам храбрый Робин Над младенцем читал за попа. Ту молитву за ним, ноттингэмцы за ним, Повторили за ним во весь глот. Восприемный отец, статный Статли Вильям Окрестил его тут эдак вот: — Джоном Маленьким был ты до этого дня, Нынче старому Джону — помин, Ибо с этого дня вплоть до смертного дня Стал ты Маленьким Джоном. Аминь. Громогласным ура — раздалась бы гора! — Был крестильный обряд завершен. Стали пить-наливать, крошке росту желать: — Постарайся, наш Маленький Джон! Взял усердный Робин малыша-крепыша, Вмиг раскутал и тут же одел В изумрудный вельвет — так и лорд не одет! — И вручил ему лук-самострел: — Будешь метким стрелком, молодцом, как я сам, Будешь службу зеленую несть, Будешь жить, как в раю, пока в нашем краю Кабаны и епископы есть. «Робин Гуд и Маленький Джон» (перевод М. Цветаевой)

Мы вышли из Руттерфорда с двумя бочонками превосходного эля вдовы Хемлок, но добрались до Шервудского леса только с одним. Устроив привал на полпути, лесные стрелки полностью опустошили меньший из бочонков.

Пусть англичане двенадцатого века и уступали в росте русским двадцать первого, зато их способность к выпивке равнялась способности последних… Ну, или почти равнялась. Все-таки эль — не спирт. Но даже жидкость из ячменя и хмеля, принятая внутрь в достаточных количествах, могла врезать по мозгам, как палка с железным наконечником.

Вскоре после того, как мы снова двинулись в путь, я отобрал оставшийся бочонок у Вилла Статли и Робина. Они то и дело принимались идти в разных направлениях, падали и роняли свою ношу. Мне стало ясно, что рано или поздно их обязательно придавит, и, когда они шлепнулись в очередной раз, я отнял у них бочонок и взвалил на плечо. Не скажу, чтобы меня самого не шатало… Но я хотя бы держался прямо… Хмм… Почти прямо.

— Жаль, здесь нет брата Тука, — цепляясь за плечо Робина, нетвердым голосом проговорил Вилл Статли. — Помните, как он недавно побился об заклад, что сможет в одиночку пронести полми… лмили… такой же бочонок?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Еще бы! — фыркнул Робин. — И ведь пронес, святой выпивоха, чтоб ему лопнуть!

— Угу, пронес… После того, как вылакал из него половину! Вот бы посмотрел наш фриар, как Джон тащит эту штуку цели… ли… ли… ликом!..

— Он сказал бы тогда, что такого богатыря негоже звать Джоном Маленьким, — заявил Дик Бентли.

Он нес в охапке снятое со стражников барахло и, заглядевшись на меня, наступил на край волочащейся по земле кольчуги.

Я начал сомневаться, доберемся ли мы когда-нибудь до Шервудского леса.

— Святая правда! Брат Тук сказал бы, что Джона надо перекрестить! — Вилл Скарлет споткнулся о Дика и тоже полетел кувырком.

— А к чему нам брат Тук, чтобы перекрестить Джона? — вскричал Робин. — Я сам совершу над ним крестильный обряд не хуже любого попа!

Господи, эти парни когда-нибудь угомонятся?

— Правильно! — в восторге заорал Вилл Статли. — А я буду его крестным отцом!

Впереди зачернело что-то, что могло быть Шервудским лесом, но вполне могло быть и палисадом Ноттингема, на который шериф поклялся насадить головы лесных стрелков. Сумерки почти перешли в ночь, мне казалось, что мои спутники давно бредут по полям наугад, не очень-то заботясь о том, где закончится их путешествие.

Вздохнув, я переложил бочонок с правого плеча на левое.

— Вы сумасшедшие, парни, вы это знаете?

— Молчи, младенец! — гаркнуло сразу несколько голосов. — Ты еще не родился! Тебе еще рано агукать! Будешь пищать, когда мы окунем тебя в купель!

— Только попробуйте меня куда-нибудь окунуть! — пригрозил я. — Я сам вас тогда куда-нибудь окуну!..

…Но к тому времени, как мы оказались на лесной поляне, где Дикон с Кеннетом Беспалым дожаривали над костром поросенка, я уже не в состоянии был противиться воле большинства. А эти придурки загорелись мыслью меня окрестить и ни в какую не желали отступать от своей чумовой затеи.

Эль шумел у меня в голове так же громко, как ветер в вершинах древних дубов, и, в конце концов, я добровольно принял участие в общем веселье. Ладно, крестите, хрен с вами! Хоть горшком назовите, только в печку не ставьте! А «Маленький Джон» звучало ничуть не хуже, чем «Джон Маленький».

Я охотно помогал готовиться к крестильному обряду — до тех пор, пока с меня не начали сдирать одежду. Тут я заорал, что ни за что на свете не выряжусь в бабские колготки! Но под общий хохот и возгласы о том, какой же им попался крикливый младенец, меня все-таки раздели догола, и мой «восприемный отец» Вилл Статли набросил на меня плащ, прежде принадлежавший одному из людей де Моллара. Оставалось только надеяться, что суконная тряпка была липкой от варева вдовы Хемлок, а не от крови.

Потом меня щедро окропили элем, и Робин начал читать надо мной молитву, путая латинские и английские слова. Уж не помню точно, что он там нес, помню только, что это было ужасно смешно… Я хохотал, как полоумный, а еще громче ржали лесные стрелки. Оказалось, даже Дикон умеет смеяться!

Шутовская церемония завершилась торжественными словами Вилла Статли:

— Отныне раб Божий Джон Маленький… — Статли икнул, вызвав у нас новый приступ веселья. — Нарекается Маленьким Джоном!

— Ныне, присно и во веки веков, — некстати подхватил Робин Гуд.

— Аминь!!! — грянуло над поляной, кружки с элем поднялись к ночным небесам.

Я во весь голос тоже потребовал кружку — и немедленно ее получил.

— За Маленького Джона! — возгласил Робин Гуд. — Пусть рас… тет большим!

У нас уже почти не осталось сил смеяться.

— За грозу шервудских кабанов и забредающих в этот лес жирных овечек! — Вилл Статли, даром что был небольшого роста, доблестней всех сопротивлялся действию эля вдовы Хемлок и лучше других владел языком.

— Метких ему выстрелов и полных кошельков! — кружки без устали опрокидывались и наполнялись снова.

— Отдайте мои штаны! — громко потребовал я.