Cтолпы общества - Генрик Ибсен

Бетти. И как великодушно он простил тебя, он, ни в чем не повинный! Не его же вина была, в самом деле, что ты возымела какие-то надежды... Но с тех пор ты и меня ненавидишь. (Плачет.) Тебе всегда завидно было смотреть на мое счастье. И теперь ты приехала, чтобы все обрушилось на меня... чтобы показать всему городу, какую родню я принесла Карстену в приданое! Да, все теперь на меня обрушится, и ты только этого и добиваешься. Как это низко с твоей стороны! (Уходит в слезах налево.)

Лона (глядя ей вслед). Бедняжка Бетти!

Берник выходит из кабинета.

Берник (еще в дверях). Хорошо, хорошо, господин Крап. Пошлите четыреста крон в столовые для бедных. (Обернувшись.) Лона! (Подходя к ней.) Ты одна? А Бетти не придет?

Лона. Нет. Позвать ее?

Берник. Нет, нет, нет, не надо! Ты не поверишь, Лона, как я горел нетерпением поговорить с тобой откровенно... вымолить у тебя прощение.

Лона. Послушай, Карстен, не будем сентиментальничать, это нам с тобой не пристало.

Берник. Ты должна выслушать меня, Лона. Я знаю, каким я был в твоих глазах, когда ты узнала об истории с матерью Дины. Но, клянусь тебе, это было лишь мимолетное увлечение, тебя же я любил в свое время искренне и глубоко.

Лона. А зачем, по-твоему, я вернулась сюда?

Берник. Какие бы ни были твои намерения, умоляю тебя, не предпринимай ничего, дай мне сначала оправдаться перед тобой. Это я сумею, Лона... или, во всяком случае, смогу найти извинение...

Лона. Теперь ты трусишь... Ты говоришь, что в свое время любил меня. Да, ты часто уверял меня в этом в своих письмах и, пожалуй, был искренен... до некоторой степени, пока находился в более широких, свободных условиях жизни, которые и тебе самому давали смелость смотреть на жизнь более широко и свободно. Пожалуй, у меня ты находил больше характера, больше воли и самостоятельности, чем у большинства здешних обывателей. Кроме того, наши отношения сохранялись в полной тайне, о них знали только ты да я, и никто не мог тебя поднять на смех за твой плохой вкус.

Берник. Лона, как можно так думать!

Лона. Но потом, когда ты вернулся, когда услыхал о всех насмешках, которые дождем сыпались на меня, узнал, как люди глумились надо мной и моими так называемыми чудачествами...

Берник. Действительно, ты переступала тогда границы.

Лона. Больше на зло всем этим городским ханжам в юбках и в штанах. А когда ты затем встретился с очаровательной актрисой...

Берник. Все это было одно фатовство и больше ничего. Клянусь тебе, во всех тех сплетнях не было и десятой доли правды.

Лона. Пусть так. Но потом вернулась Бетти, юная красавица, покорявшая все сердца, и вдобавок наследница тетки, тогда как про меня стало известно, что я ничего от нее не получу...

Берник. Вот мы и дошли до сути, Лона. Теперь я выскажусь без утайки. Я вовсе не влюбился в Бетти, не новая любовь заставила меня порвать с тобой. Мне просто нужны были деньги... до зарезу, и я вынужден был закрепить их за собой.

Лона. И ты говоришь мне это прямо в глаза?

Берник. Да. Выслушай меня, Лона...

Лона. А мне ты писал, что охвачен непреодолимой любовью к Бетти, взывал к моему великодушию, умолял меня ради Бетти молчать обо всем, что было между нами!..

Берник. Я был вынужден, говорю тебе.

Лона. Ну, так клянусь богом, я не жалею, что тогда так забылась!

Берник. Дай мне выяснить тебе толком, спокойно тогдашнее мое положение. Матушка, как тебе известно, стояла тогда во главе фирмы сама, но она была совсем не-деловым человеком. Меня поспешно вызвали домой из Парижа; времена были трудные... общий кризис; я должен был поправить дела фирмы. Но что я нашел? Я нашел, - и это приходилось держать в глубочайшей тайне, - я нашел фирму почти накануне краха. Да, наша старая, почтенная фирма, пережившая уже три поколения, была накануне краха. Что же мне, сыну, единственному сыну, оставалось делать, как не искать источника новых средств для спасения фирмы?

Лона. Итак, ты спас фирму "Берник" за счет женщины?..

Берник. Ты хорошо знаешь, что Бетти меня любила.

Лона. А я?

Берник. Поверь, Лона, ты никогда не была бы со мной счастлива.

Лона. Так ты пожертвовал мной, заботясь о моем счастье?

Берник. Неужели ты думаешь, что мной руководили тогда своекорыстные побуждения! Будь я совершенно одинок, вполне свободен, я бы смело мог махнуть на все рукой и начать дело сызнова. Но ты не знаешь, как неразрывно срастается деловой человек - под бременем громадной ответственности - с тем делом, которое ему достается по наследству. Знаешь ли ты, что от него зависит благополучие сотен, даже тысяч семей? Понимаешь ли ты, что если бы фирма "Берник" обанкротилась, это отозвалось бы самым плачевным образом на целом обществе, близком нам и родном?

Лона. Ты лжешь все эти пятнадцать лет тоже ради общества?

Берник. Лгу?

Лона. Известно ли Бетти, что предшествовало вашему браку и что вызвало его?

Берник. Неужели я без всякой пользы стал бы огорчать ее подобными разоблачениями?

Лона. Ты говоришь: без всякой пользы. Да, да, ты ведь деловой человек, как тебе не знать, где и в чем польза!.. Но слушай, Карстен. Теперь моя очередь высказаться толком и спокойно. Скажи мне, вполне ли ты счастлив теперь?

Берник. То есть в семейной жизни?

Лона. Конечно.

Берник. Вполне, Лона. Ты не даром принесла мне такую жертву. Смею сказать, мое счастье росло с каждым годом. Бетти добра и уступчива. Как она за эти пятнадцать лет научилась приноравливаться к особенностям моего характера...

Лона. Гм!..

Берник. Прежде у нее были несколько преувеличенные понятия о любви, она не могла примириться с мыслью, что пылкая любовь мало-помалу должна перейти в тихую дружбу.

Лона. А теперь она примирилась?

Берник. Вполне. Ты понимаешь, что повседневное общение со мной не могло не оказать на нее известного сдерживающего влияния. Людям приходится учиться друг у друга умерять свои личные требования, чтобы тем полнее удовлетворять требования того общества, к которому они принадлежат. Эту истину мало-помалу усвоила себе и Бетти, и теперь наша семья служит образцом для наших сограждан.

Лона. Но этим согражданам ничего не известно о твоей лжи?

Берник. Лжи?

Лона. Да, лжи, которая продолжается вот уже пятнадцать лет.

Берник. Ты это называешь...

Лона. Я это называю ложью, тройной ложью. Ты обманул меня, потом Бетти и наконец Йухана.

Берник. Бетти никогда не требовала, чтобы я высказался.

Лона. Потому что ничего не знала.

Берник. И ты не станешь требовать... ради Бетти не станешь!

Лона. Нет. Я сумею снести насмешки: у меня хребет выносливый.

Берник. Йухан тоже не потребует. Он дал мне слово.

Лона. Но ты сам, Карстен? Разве у тебя самого нет потребности покончить со всем этим обманом?

Берник. Чтобы я добровольно пожертвовал своим семейным счастьем и общественным положением?..

Лона. Да какие же у тебя права на все это?

Берник. В течение пятнадцати лет я ежедневно, шаг за шагом, приобретал эти права своими трудами и своею деятельностью на пользу общества.

Лона. Да, ты много потрудился на пользу и себе и другим. Ты самый богатый и самый влиятельный человек в городе. Всем поневоле приходится склоняться перед тобой, - ты ведь образец всех добродетелей, без пятна, без упрека. Твоя семья - образец для всех семей, твоя деятельность... тоже для всех образец. Но все это великолепное здание и ты с ним стоите на зыбкой почве. Одна минута, одно слово - и ты со всем своим великолепием полетишь кувырком, если не спасешься вовремя.

Берник. Лона, с какой целью ты сюда приехала?

Лона. Я хочу помочь тебе укрепить под собой почву, Карстен.

Берник. Месть! Ты хочешь отомстить! Я это предчувствовал! Но тебе это не удастся! Только один человек мог бы произнести решающее слово, но он будет молчать.

Лона. Йухан?

Берник. Да, Йухан. Если кто другой станет меня обвинять, я от всего отопрусь. Я буду бороться не на жизнь, а на смерть с тем, кто захочет погубить меня. Повторяю, тебе это никогда не удастся. Тот, кто мог бы меня погубить, молчит и... скоро уедет!

Руммель и Вигеланн входят справа.

Руммель. Здравствуй, здравствуй, дружище! Пожалуй-ка к нам в коммерческое собрание. У нас сегодня, знаешь ли, дебаты по поводу железной дороги.

Берник. Никак не могу сейчас.

Вигеланн. Помилуйте, господин консул...

Руммель. Ты должен, Берник. Против нас целая партия. Редактор Хаммер и другие, стоящие за приморскую линию, говорят теперь, что новый проект прикрывает частные интересы.

Берник. Ну так объясните им...

Вигеланн. Наши объяснения ни к чему, господин консул!

Руммель. Нет, нет, тебе надо самому явиться. Тебя-то уж никто не посмеет заподозрить ни в чем таком.

Лона. Полагаю.

Берник. Говорю вам, не могу. Мне нездоровится... Во всяком случае, дайте мне хоть оправиться...

Адъюнкт Рёрлун входит справа.

Рёрлун. Извините, господин консул, я страшно взволнован...

Берник. Что с вами ?

Рёрлун. Я должен предложить вам один вопрос, господин консул. С вашего ли разрешения молодая девушка, нашедшая себе приют в вашем доме, показывается публично в обществе человека, который...