В ожидании мира - Мадина Амагова

Много говорилось и о том, что и Российского бюджета выделяется огромное количество денег на восстановление Чечни. На деле же никто ничто не восстанавливал, город, как стоял в руинах, так и стоит. Только предприимчивые жители растаскивают уцелевшие кирпичи: кто-то, чтобы отстроить разрушенные жилища, кто-то на продажу.

Бичом этой войны, как впрочем, и других войн, было мародерство. Как гласит пословица: «кому война, кому мать родная». Так вот были и те, кому она казалась матерью. Мародеры выносили из покинутых домов все, что осталось. Снимали даже батареи, котлы, унитазы. Не знаю осуждать таких людей или жалеть. Убеждена в одном, чтобы заниматься этим, надо перешагнуть через какие-то моральные принципы. И если человек сделал это, значит, либо от безысходности, либо от недостатка воспитания. Больше, конечно, было тех, кто никогда не имел понятия об элементарном воспитании. Правило такое: плохо лежит — бери. Чаще всего мародерством занимались военные. И федералы, и боевики, которые «воевали на благо народа», забирали у этого народа все, что можно было забрать. И при этом спорить с ними никто не решался. Так в 1995 году, когда мы находились в Серноводске, бабушка и ее сестра пытались уберечь от солдат наше имущество. Но «защитники отечества» направив на них автоматы, стали сгребать в простынь все, что им понравилось. Телевизор оказался для них слишком громоздким, увезти его не удалось, и чтобы не было обидно, они просто прострелили экран. Также изрядно подпортили оставшееся имущество.

Военные чувствовали себя хозяевами везде. А боевики, в свою очередь, заявляли открытым текстом: мы завоевали город и он принадлежит нам, что хотим, мол, то творим.

Нередко воины били себя в грудь со словами: «мы за вас кровь проливали!» Вот только за кого? За меня? За изможденную женщину, которая в любую погоду стоит на рынке, бегает по организациям, выпрашивая помощь, или разыскивает сына, мужа, брата? За детей, которые забыли, в каком классе они должны учиться? Или может за того немощного старика, который за всю свою жизнь впервые вынужден просить подаяние, потому как пенсию ему не платят, а работать он уже не может.

Полевые командиры, бригадные генералы, которые были очень известны или не известны совсем, возводили особняки. Они скупали целые кварталы, огораживали и строили. Строили высокие длинные заборы, за которые невозможно заглянуть. Наверно хотели огородить себя от бедных соседей. Как грибы росли двух и трех этажные особняки, посреди разрушенного города, тогда как многим жителям этого города нечем было даже застелить крышу. Дома «новых» выглядели вызывающе и дерзко, как, впрочем, и их поведение.

Командиры награждали друг друга орденами за мужество, за честь и достоинство, за героизм. Досадно, что не придумали ордена за терпение, которым бы следовало наградить всех живущих на территории войны и не имеющих к ней никакого отношения.

Наверно «освободители» забыли, за что воевали. Может быть, когда дома были бы построены и все потребности удовлетворены, кто-то вспомнил бы, что хотел независимости для народа, хотел построить суверенное государство и обеспечить счастливое будущее, но пока на первом плане оставались личные интересы и, судя по всему надолго, ведь денег, как известно, много не бывает.

А жизнь, какой бы она не была, продолжалась. Люди женились, умирали, рожали детей. К сожалению, нельзя добавить: просвещались, развивались, познавали новое, делали открытия. Всего лишь жили, подчиняясь основным инстинктам.

Глава 10

В начале 1997 года в Республике прошли выборы президента. Народ, пока еще не утерявший надежду в светлое будущее, активно готовился к этому событию. Часть населения принимала участие в предвыборных компаниях, агитируя за того или иного кандидата. Только, что касается кандидатов — это были представители одной политической стороны. Другие известные политические деятели к выборам допущены не были. Поэтому выборы были безальтернативными. Приходилось выбирать из всех зол меньшее.

Агитационные компании были в самом разгаре. Кандидаты выступали по телевидению, ездили по селам, выпускали агитки, листовки, одним словом — призывали.

Но странным было то, что большинство кандидатов, стараясь заработать голоса избирателей, вдруг стали похожи на базарных баб. Они так обливали друг друга грязью, стараясь выставить в дурном свете соперников, что сами становились смешными. Было удивительно, когда вчерашние герои, превращались в склочных, неуверенных в себе людей. И, конечно же, от этого рейтинг их не становился выше, а наоборот, выглядели они как-то не серьезно, не солидно для такого ответственного поста. И только один кандидат, и ставший впоследствии президентом, вел себя достойно. Он никого не ругал, не компрометировал, а только давал обещания, убеждая нас в том, что жизнь станет лучше, жизнь станет веселей. На фоне других претендентов на столь высокий пост, он выглядел как уравновешенный, политически грамотный человек.

Зимним, морозным утром открылись избирательные участки, и народ повалил на выборы. Откровенно говоря, никто не ожидал, что явка избирателей будет так высока. И всевозможные наблюдатели, если таковые имелись, могли, смело, констатировать, что выборы состоялись. Несмотря на то, что альтернативы не было, из того что было, выбрали честно и всем миром. Ведь на эти выборы пришли все — и сторонники, и противники новой власти. Наверно потому, что верили, что жизнь наладиться, что начнут восстанавливать разрушенный город и дома. Надеялись и на то, что новоизбранный президент сможет построить цивилизованное государство, вести правильную политику и налаживать отношения с соседними республиками.

К сожалению, этим надеждам не суждено было сбыться. Слишком много охотников на одну добычу. Выбирали одного президента, а получили много мелких. Согласия, как в той басне, между ними не было. Поделив между собой сферы влияния, они быстро пополняли свои банковские счета, пока снова не сменился режим.

С переменами в нашу жизнь были внесены кое-какие коррективы. Появилась цензура. Это касалось и прессы, и телевидения, и торговли. Запретили торговать спиртными напитками. Хотя, при желании, на любой торговой точке можно было купить разные напитки, содержащие алкоголь.

В школах создавались отдельные классы для мальчиков и девочек. В общественном транспорте стали вешать шторы, таким образом, разделяли женскую и мужскую половины автобуса. Только не определили, какого пола должен быть кондуктор. А может их должно быть два?! И что делать, если вход один? Как мужчине пройти через женскую половину, не смутив слабый пол даже взглядом.

Все эти нововведения ничего кроме иронии и раздражения у жителей не вызывали.

Не малое раздражение вызывала цензура на телевидении.

Однажды показывали фильм «Зимний вечер в Гаграх». В картине снимались артисты, которые мне нравились: Евстигнеев, Гундарева, Панкратов-Черный. Я приготовилась получать удовольствие от просмотра фильма, но не тут-то было. Через каждые две минуты на экране стала появляться решетка. Что там пытались скрыть от взгляда телезрителя, было непонятно. Фильм вообще-то про чечеточника.

Я психанула и выключила телевизор, обругав тех, кто вставлял эту дурацкую решетку, «оберегая» нашу нравственность.

Смотреть, как кто-то учится танцевать чечетку нельзя, зато смертную казнь — всегда пожалуйста. Смотрите и наслаждайтесь как публично расстреливают людей.

Эту казнь демонстрировали по несколько раз на день. Сначала показывали допрос женщины и мужчины, которые, судя по виду, находились то ли в наркотическом, то ли в алкогольном опьянении. Осужденные поочередно рассказывали о том, как совершили преступление. Обычное бытовое убийство: двое сговорились и убили третьего. Потом зачитали приговор, вынесенный шариатским судом. И все остались довольны — уличили самых больших злодеев мира. Уж лучше бы судили тех, кто ворует и убивает людей. Это настоящее преступление — лишать свободы и жизни людей, которые виноваты только в том, что пытаются заработать на жизнь. Если подчиняться шариатским законам, вору нужно отрубать руку. В этом случае большая часть приверженцев этого закона была бы безрукой.

Приговор вынесен, дата казни назначена, приглашения разосланы, желающие могут прийти и посмотреть. Напрашивается вопрос: а судьи кто?

Я видела эту казнь только по телевизору. Больше всего меня смутило то количество народа, которое пришло посмотреть на это действо. Неужели им в жизни не хватает трагедий. Или мы настолько отупели, что нам подавай только хлеба и зрелищ, не просто зрелищ, а кровавых. Мало было крови за всю войну?! Нет, нам же нравится смотреть, как человек мучается в смертельной агонии. Может, мы превращаемся в первобытное общество? Примитивному человеку много не надо. Осталось только под всеобщее улюлюканье зажарить убитых и съесть.