После капитализма. Будущее западной цивилизации - Константин Фрумкин

Многие авторы, приветствующие распространение высококвалифицированного, ориентированного на информацию и креативного по сути труда и видящие в нем исток новых общественных отношений, думают не только и даже не столько о новой мотивации трудовой деятельности, сколько о социальных последствиях распространения творческих профессий и, в частности, о новом типе взаимоотношений «управляющих и управляемых».

Так возникают теории «капитализма без капиталистов» — теории, в соответствии с которыми собственники бизнеса постепенно уходят в тень и элита начинает комплектоваться по принципу компетентности и креативности.

Теории такого рода, не трогая способ производства как таковой, описывают лишь новые принципы функционирования элиты. Теперь вместо, казалось бы столь естественного для капитализма, богатства источником элитарности становится творческий потенциал, профессионализм или даже «способность управления информационными потоками». Многие авторы этого направления даже утверждают, что информационная революция наконец-то приведет человечество ко столь желанной меритократии, то есть системе, при которой социальное возвышение человека предопределяется исключительно его талантами. Следует отметить, что об этом писали отнюдь не только левые мыслители, но и самые известные теоретики постиндустриального или «нового индустриального» общества, такие как Гелбрейт, Дракер, Тоффлер и Белл, которые утверждали, что в новом обществе капиталистов-собственников вытесняют технократы.

Вдохновленный подобным надеждами Владислав Иноземцев уверен, что в новом обществе элитариями становятся те, кто могут воспользоваться знаниями и информацией. Основатель движения «Суть времени» Сергей Кургинян также выдвигает лозунг «меритократической революции».

Вне зависимости оттого, насколько правомерны надежды на торжество меритократии, остается нерешенным главный вопрос о принципах экономики, об отношениях труда и капитала и о рынке. Вполне мыслим меритократический капитализм, вполне можно себе представить, что карьеру в крупных капиталистических корпорациях можно делать лишь благодаря способностям, и акционер, лишенный способностей, в лучшем случае остается рантье. Но от этого корпорация не перестает быть капиталистическим, хотя с социологической точки зрения это, конечно, капитализм нового типа. Меритократическая элита вполне может выполнять функцию топ-менеджмента на службе капитала, использующего наемный труд и рыночный обмен. Маркс бы, вероятно, сказал, что «технократия» является новой формой классового господства.

Крах всей цивилизации?

В заключение хотелось бы поговорить о самых радикальных, самых утопических видениях посткапиталистического будущего, предполагающих крушение не только капитализма, но и вообще всей нашей цивилизации.

Прежде всего, на «обочине» общественного сознания имеется видение будущего общества как опирающегося на самодостаточные общины, существующие по принципу натурального хозяйства. Об этом иногда говорят сторонники проекта «Венера» Жака Фреско, сравнительно подробное обоснование этого направления развития можно найти в научно-фантастическом романе Геннадия Прашкевича «Кормчая книга»: общины нового типа возникли в этом романе благодаря возникновению особых биореакторов, позволяющих экологично производить все необходимое. Категорически утверждать, что такого не будет никогда, нельзя, но очевидно, что пока подобные проекты носят «погромный» характер по отношению ко всей существующей цивилизации.

Более популярны взгляды, согласно которым преодоление капитализма произойдет за счет преодоления экономки как таковой, когда на мотивы и поведение людей попросту не будут влиять экономические мотивы. И есть две основных версии, как это произойдет.

По первой из них, преодоление экономики произойдет за счет избытка богатства, когда всеобщее изобилие просто позволит людям не думать о заработке и обмене. В частности, в 1970 году футуролог Герберт Кан говорил о «постэкономическом обществе», имея в виду такое будущее общество, в котором доходы будут настолько велики, что стоимость не будет иметь значение для принятия решений. Позже в западных социальных дискуссиях говорили в этом же смысле о «постдефицитном обществе».

Во второй версии тот же самый эффект достигается за счет тотальной автоматизации и вытеснения человека из процесса производства.

Предсказания такого рода касаются настолько отдаленного будущего, что его рациональное обсуждение крайне затруднительно. Данный прогноз следует допустить как возможный, помня при этом, что экстраполяционные предсказания часто не сбываются, поскольку на арену истории выходят не предусмотренные футурологами силы.

Заканчивая, можно констатировать, что находящиеся в «обороте» у современных социальных философов идеи о чертах будущего посткапиталистического общества можно разделить на две большие группы.

К первой стоит отнести традиционные социалистические идеи, в общем не изменившиеся за последние 100–150 лет и за этот срок так или иначе апробированные исторической практикой, и именно поэтому сегодня мы более или менее представляем, чего стоят эти идеи и чего можно от них ждать. К ним относятся проекты вытеснения частного бизнеса усилившимся государством или коллективной собственностью либо преодоление хотя бы духа частного бизнеса за счет усиления социальной и экологической политики, а также вытеснения собственников у руля экономики технократией и «меритократией».

Вторая группа идей, которые можно было бы назвать идеями постиндустриального социализма, связана с самыми последними тенденциями в мировом развитии — появлением постиндустриальной и информационной экономики. Это идеи замены рыночной мотивации творческой, торжества бесплатного труда в силу особенностей производства информации и, наконец, идея устранения иерархической организации и отношений найма через сетевые взаимодействия. Последняя идея кажется сегодня наиболее перспективной.

Над всем этим располагаются уже совершенно фантастические идеи о полном уходе человека из сферы экономических отношений благодаря автоматизации и росту богатства.

Как бы там ни было, капитализм не вечен, но ростки будущего следует искать не в утопических умозрениях, а в наиболее перспективных — либо маргинальных, но устойчивых — тенденциях самой капиталистической экономики.

Часть 3. Государство будущего

Последовательная глобализация

Поскольку интенсивность работы мировой экономики растет и скорость ее изменчивости увеличивается, то важнейшим параметром эффективности мировой экономики становится гибкость, то есть способность всех видов ресурсов предельно быстро и беспрепятственно перераспределяться между географическим регионами, отраслями, сегментами и любыми другими альтернативными структурными вариантами экономики.

Идеальным могло бы быть признано состояние, при которой ресурсы распределяются между структурными сегментами предельно быстро и совершенно беспрепятственно в масштабах всей планеты. Такое состояние мировой экономики можно было назвать «идеальным рынком». Идеальный рынок позволяет добиться такого распределения ресурсов, которое обеспечивает максимальную эффективность производства для данного уровня научно-технического развития, данного населения и данного состава изученных естественных производительных сил (под эффективностью в данном случае можно понимать как прибыльность, так и удельную величину конечного эффекта на единицу затрат). Иными словами, движение к идеальному рынку направлено к глобальной оптимизации распределения ресурсов, а значит, и производительных сил.

Лучше всего, если режим идеального рынка охватывает всю планету, в этом случае мировая экономика может достичь суммарного максимума производительности в планетарном масштабе. Разумеется, для человека остается самым важным вопросом, каким целям будет служить эта оптимизированная экономика, но на этот вопрос внятного ответа, рассуждая только об экономике, получить невозможно. Экономика обслуживает человеческие потребности, потребность — это руководящая сила экономического развития, но это может быть потребность в материальном потреблении, в ведении войны, в строительстве вавилонской башни или в восстановлении природной среды. Изменение потребности меняет конфигурацию спроса, а это, в свою очередь, требует перестройки экономики. Но, к сожалению, или к счастью, руководящий импульс, посылаемый экономике большей частью населения планеты, сводится к увеличению материального потребления, а это придает развитию мировой экономики более или менее однозначный характер.