«Штукас». Асы Блицкрига в бою - Александр Клинге

Немалую роль пикировщики сыграли в ходе сражения на Бзуре, которое началось 9 сентября с неожиданного для немцев контрнаступления польских войск. Срочно стянутые в район боев подразделения Люфтваффе, в том числе две трети участвовавших в Польской кампании пикировщиков, в условиях почти безраздельного господства в воздухе наносили полякам серьезный урон и затрудняли им наступательные действия. Пик активности «восемьдесят седьмых» пришелся на 16–17 сентября. Как писал один из польских офицеров, «массированный налет на переправу у Витковице стал рекордным как по числу самолетов, так и по частоте атак. Каждое передвижение, любое скопление техники и людей, каждая подъездная дорога подвергались опустошительному обстрелу или бомбардировке. На земле разверзся ад. Мосты были разрушены, переправы разбиты, колонны, дожидавшиеся своей очереди на переправах, разметаны бомбами». Польские ВВС не могли оказать Люфтваффе сколько-нибудь значительного сопротивления. Пилоты «Штук» использовали в основном 50-килограммовые осколочные бомбы, особенно эффективные против живой силы, а также часто обстреливали вражеские подразделения с бреющего полета из пулеметов.

Самой крупной воздушной операцией Польской кампании стала бомбардировка Варшавы 15 сентября. Удары пикировщиков по польской столице, в которых принимали участие десятки самолетов, начались еще 9 сентября. В середине месяца состоялся крупнейший воздушный налет. Описания и трактовки этого события довольно противоречивы. Начнем с того, что некоторые исследователи (главным образом немецкие) вообще отрицают сам факт налета, говоря о том, что имели место лишь разрозненные атаки оборонительных сооружений польской столицы. Расходятся данные и относительно числа задействованных самолетов. По одним данным, в налете на Варшаву приняло участие около 400 самолетов, в том числе 240 Ju-87 – почти все машины этого типа, имевшиеся в двух воздушных флотах и сконцентрированные под командованием Рихтхофена. По другим сведениям, почти все атакующие самолеты были пикировщиками, а их общее число не превышало 180 машин.

Кессельринг, осуществлявший общее руководство этим налетом, после войны писал в своих воспоминаниях: «На моем участке фронта почти все оперативные перемещения польских сил неизбежно осуществлялись через Варшаву. Это определило нашу стратегию, состоявшую прежде всего в нанесении ударов по узловым транспортным магистралям и их пересечениям. Чтобы предотвратить разрушение города, я приказал применять для решения этой задачи исключительно бомбардировщики «Штука», способные осуществлять бомбометание с предельно малой высоты. Они должны были действовать под прикрытием истребителей. Было сброшено большое количество 1000-килограммовых бомб. Результаты бомбардировок железнодорожных узлов были удовлетворительными, однако на совесть выстроенные мосты устояли, продемонстрировав тем самым, что есть задачи, которые с помощью авиаударов решить невозможно. К сожалению, мы усвоили этот урок лишь в последние годы войны». Тем самым фельдмаршал пытался отвести от себя обвинение в том, что бомбежка Варшавы стала первым актом гитлеровского «воздушного террора».

На самом деле это описание не вполне соответствует действительности. Одной из приоритетных целей налета на Варшаву было выведение из строя объектов транспортной инфраструктуры, а также оборонительных сооружений – поляки собирались отстаивать Варшаву, превратив ее в крепость, и немцам приходилось считаться с весьма нежелательной перспективой затяжных боев за город. Именно поэтому пришлось применять для ударов пикировщики – для ковровых бомбардировок, учитывая масштабы города, у Люфтваффе было попросту недостаточно сил.

Но одними военными объектами никто изначально ограничиваться не собирался. Вместе со «Штуками» в налетах принимали участие средние бомбардировщики, сбрасывавшие зажигательные бомбы с горизонтального полета. В результате весьма значительный ущерб был причинен и жилым массивам, в первую очередь еврейского квартала. Совершенно очевидно, что командиры Люфтваффе ставили перед собой задачу психологического воздействия на население польской столицы и особенно в средствах не стеснялись.

Между тем удары по Варшаве (а за налетом 15 сентября последовали новые бомбардировки, продолжавшиеся вплоть до капитуляции польской столицы 27-го числа того же месяца) вовсе не были легкой прогулкой для пикировщиков. Зенитные орудия оказывали им весьма жаркий прием. Кессельринг, лично посетивший аэродромы базирования пикировщиков после налета на Варшаву, чтобы побеседовать с пилотами, изумлялся тому, какие повреждения получали Ju-87 – и тем не менее были способны благополучно дотянуть до базы. Множество пробоин, наполовину сорванная обшивка плоскостей и фюзеляжа были отнюдь не редкой картиной. Налеты на Варшаву продемонстрировали высокую живучесть пикировщика – одна из главных причин, по которой эти самолеты смогли просуществовать на фронте до самого конца войны.

Последней крупной операцией «Юнкерсов» в этой кампании была бомбардировка Модлина 25 и 26 сентября. Польская кампания продлилась меньше месяца – 27 сентября Польша капитулировала; Германия одержала первую победу во Второй мировой войне. Значительный вклад в эту победу внесли пикировщики. Впрочем, их значение нельзя преувеличивать; «Штуки» не были каким-то «чудо-оружием», способным в одиночку решать исход сражений. Они были лишь одним из весьма эффективных инструментов, которыми располагало германское командование. И, как всякий инструмент, могли хорошо звучать только в хорошем оркестре.

Однако именно с этого момента пикировщики попадают в фокус внимания пропаганды – как германской, так и западных союзников. По обе стороны линии фронта нужен был простой, наглядный и убедительный символ быстрой германской победы. На эту роль прекрасно подходил беспощадно точный пикировщик, появлявшийся всегда в нужный момент и с леденящим душу воем отыскивавший своих жертв. Кинохроника бомбардировки Варшавы разошлась по всему миру, сделав «восемьдесят седьмой» «визитной карточкой» гитлеровских ВВС.

Тем временем командование Люфтваффе анализировало Польскую кампанию и извлекало из нее ценный опыт. Как писал впоследствии Кессельринг, «эта кампания продемонстрировала, что в том, что касается стратегических аспектов применения ВВС, мы находились на правильном пути. В то же время довольно многочисленные неудачи показали, что нам еще предстоит многое сделать, если мы намерены воевать с более сильным противником. Сухопутным частям нужно было обеспечить постоянную и мощную воздушную поддержку. Это означало необходимость еще более тесной координации действий и еще более ярко выраженной непосредственной поддержки армейских частей со стороны боевых самолетов, в первую очередь бомбардировщиков «Штука». Одним словом, центр тяжести применения пикирующих бомбардировщиков окончательно сместился в сторону поддержки сухопутных войск на поле боя. К ударам по крупным городам, как это было в случае с Варшавой, Ju-87 больше практически не привлекались.

Определенные изменения были внесены и в тактику пикировщиков. До войны считалось необходимым подходить к целям на высоте около 6 тысяч метров, теперь эта цифра была значительно уменьшена. Выяснилось, что эффективность огня с земли не столь высока, а эффективность применения «Штук» значительно повышается. Взаимодействие с наземными частями тоже следовало улучшить. В ходе Польской кампании оно оказалось далеко не беспроблемным. Как писал К. Беккер, «иногда бомбы падали на позиции своих войск. В стремлении перекрыть неприятелю все пути отступления на восток пикирующие бомбардировщики разнесли в пух и прах мосты через Вислу под Гурой Кальварией, причем произошло это буквально перед носом у солдат 1-й танковой дивизии, передовые части которой как раз вышли на западный берег. Будь эти мосты целыми, мобильные части без промедления создали бы плацдарм на восточном берегу Вислы и смогли продолжить преследование отступающего противника». Гельмут Мальке после войны вспоминал: «Разумеется, при указании целей для атаки рядом с линией фронта или вообще вплотную к ней главная проблема заключалась в том, как сделать это эффективно. Средства решения этой проблемы в начале войны были откровенно плохими, но постепенно они улучшались. Прежде всего, штаб командира авиационной части и штаб армейского подразделения все время должны находиться как можно ближе. Прежде чем начнется наступление на земле, все имеющиеся «Штуки» проводили массированный налет, каждое подразделение против отдельной цели на ограниченном участке, где был намечен прорыв. Выбор цели часто основывался на данных фотосъемки. Бомбардировку следовало проводить точно в указанное время, чтобы войска могли начать атаку сразу после того, как последний самолет повернет домой. Этот аспект планирования и согласования действий был относительно простым. Таковы были исходные принципы, из которых развилось все последующее. Прежде всего, при переброске на новый аэродром требовалось организовать телефонную связь с вышестоящим штабом либо с «передовым пунктом управления» такого штаба. Процедура указания целей в каждом отдельном случае была своя. Она зависела от характера цели. Фиксированные объекты вроде мостов, железных дорог и тому подобного просто указывались на карте по квадратам, что нередко приводило к проблемам обнаружения и атаки. Другие неподвижные цели фотографировали самолеты-разведчики, но к экипажам пикировщиков эти снимки попадали очень редко, особенно когда цели находились далеко за линией фронта – аэродромы, гавани и прочее». Германская армия быстро училась на своих ошибках и устраняла недостатки, но отрицать наличие этих ошибок было бы совершенно неправильно.