Кривич - Александр Забусов

— Слушай сюда. Толик, нас страхуешь из вон тех кустов, — указал пальцем. — Если пойдет что-то не так, стреляй из пистолета на поражение. В человека приходилось стреллять?

Охранник отрицательно мотнул головой. Майор чертыхнулся про себя.

«Блин горелый, понабирают детей в армию!».

— Ты уж постарайся, не подведи. Но это крайний случай. Сашка, оставь калаш здесь. Сейчас втроем, сколько сможем, подползаем поближе, и по команде берем в ножи. Уяснили?

— Да.

— Тогда выдвигаемся на исходную. Не забудьте, что под халатами может быть кольчуга. Удары наносить в лицо, шею, пах. Вперед!

По-пластунски, расходясь в высокой траве вправо-влево от Монзырева, выползли из кустов в направлении костра. Толик, дослав патрон в патронник, шмыгнул к кустам, аккуратно отклонил ветку, освобождая пространство перед собой, встал в положение для стрельбы с колена.

Спинным мозгом почувствовав, что скрытно дальше не продвинуться, Монзырев затих. Как на грех, лошадь недавнего верхового кочевника, щипавшая зелень неподалеку, почуяв приближение чужаков косилась в их строну, недовольно всхрапывала, отодвигаясь от возможной угрозы. В обеих руках майор сжимал по ножу. Сбалансированные боевые клинки двадцать первого века, покрытые защитным чернением, не бликовали на солнце. Чуть приподнявшись на кулаках, зыркнул по расположению своих. Готовы. Подтянув под себя ногу, оттолкнулся от земли, одновременно выкрикнул: «Бей!!».

Свечой взлетел вперед, всаживая клинок в загривок сидевшего к нему спиной печенега, перерубая хрящевую ткань, отделяя друг от друга шейные позвонки. Оставив нож в ране, другой клинок он перебросил из левой руки в правую. Не отвлекаясь на боковых степняков, прыгнул через костер, через жарящегося барана, на «барана» в черном халате, сузившиеся от неожиданности глаза которого при виде внезапно появившихся обидчиков, в следующий момент расширились до состояния «а-ля удивленный европеец», полезли на лоб. Однако тот тоже оказался профессионалом, пережившим не один набег на русов. Поняв, что сейчас ему настанет «кирдык», перекатом ушел в сторону, пятерней, ухватив лежащий под рукой лук.

Носом, пропахав дистанцию в том месте, где должен был находиться противник, Монзырев кувырком ушел влево, боковым зрением отмечая сразу все, что происходит вокруг. Видел, как Андрей душит удавкой своего подопечного, а тот, в последние минуты жизни сучит ногами по скользкой от росы и еще может быть от своих фикалий траве, как Сашка, заломив своего печенега, полоснул по горлу ножом, выпачкавшись чужой кровью. Увидел, как его копченый, скорее всего, почувствовав, большую опасность, пустил стрелу в сторону кустов. Потянул из колчана стрелу, да не удачно, не все стрелы уцелели от вынужденного переката, большего не успел, Монзырев, практически без замаха, отточенным до автоматизма на тренировках броском, вогнал нож в яремную вену лучника.

«Аллес. Всем спасибо, все свободны. Даже запыхаться не успели».

Бой окончен. Поднялись на ноги. Осмотрелись по сторонам. Вроде бы шума не наделали, клиенты лежат, загорают. Их души уже отошли в край вечной охоты. Взволнованный голос Горбыля заставил вздрогнуть.

— Николаич, у нас «двухсотый».

— Ты что несешь, Сашка?

— Сам взгляни, вон Толик лежит.

Все разом они подошли к лежавшему на спине охраннику. Голова того была запрокинута. Синие глаза безжизненно уставились в небо. Из груди торчала стрела. По-видимому, во время боя Толик вышел из кустов и направил ствол на лучника, а тот воспринял это, как что-то очень опасное, пустил стрелу не в Монзырева, а в него.

— Вот, и первая потеря.

Молча, постояли над павшим товарищем.

— Не расслабляться. Все только начинается. Андрей, забери сбрую с волыной и отнеси Толю в тенек. Если выживем, вернемся за ним. Сейчас по куску мяса зачифаним и «работаем» деревню.

В деревню просочились легко. Работали тройкой, страхуясь, перемещались от халупы к халупе. Первым — Монзырев, в замыкании — Горбыль. В войлочных шапках и черных халатах, издали их действительно можно было принять за печенегов.

Первого противника Монзырев увидел, приближаясь к центру деревни. Из дверного проема показалась спина, послышался не довольный, не внятный бубнеж. Человек пытался вынести связанное в узел чье-то добро, которое застряв объемным баулом, не хотело пролазить в дверь. Замаявшись, кочевник просунул свое тело наружу, с усилием дергал баул и громко ругался на непонятном языке. Недолго думая, Монзырев всадил клинок ножа под левую лопатку бандита и рывком за ворот вырвал его на улицу вместе с узлом награбленного добра.

— Минус один.

Переступив через труп, нагнув голову, вошел в потемки крестьянского жилища. Ориентировался больше на звук. Комната в хате была одна, окно затянуто бычьим пузырем, практически не пропускавшим свет. Пошел на возню, слышавшуюся из-за печи и, признав в очертаниях копошащегося противника, слегка толкнул его в спину. Как только тот, разогнувшись, обернулся к нему, замахом наискось, снизу вверх резанул по шее.

— Минус два.

Так, передвигаясь вдоль улицы мертвой деревни, они «положили» шестнадцать человек. Печенеги, занимавшиеся своим любимым делом, все внимание направляли на грабеж и умирали быстрее, чем понимали, откуда пришла смерть.

— В деревне все. Пора выходить к печенежскому лагерю, не то поймут, что люди исчезли, поднимут хай, — заметил Андрей.

— Парни, ни один шакал не должен уйти. По моим подсчетам, их осталось одиннадцать — тринадцать человек, так что работаем с огоньком. Сашка, ты сверху частокола, ссаживаешь тех, кто попытается стрелять из луков. Андрюха, ты от ворот стреляешь в тех, кто попытается сбежать, такие тоже будут. Я — вольным стрелком. Рассредоточились, начинаю я. Работаем.

Монзырев схватил в руки узел, лежавший неподалеку, взвалил на спину и, направился в сторону повозок. Пройдя через открытые створы ворот, оперативно подмечал, что, где происходит. На одной из повозок его поджидал приемщик барахла. Прикрыв узлом лицо, сунулся к нему и, подавая узел навстречу протянутым рукам, будто не удержав, уронил его к своим ногам, при этом схватил и дернул тянувшиеся к баулу руки вниз к земле. Падая, бандит ойкнул, раскорячился у колеса. Добил ножом.

Все сразу завертелось. Послышались скупые автоматные выстрелы на два-три патрона, более сухие выстрелы из ПМ. Монзырев увидел на ходу стреляющего Андрея, бегущего в сторону полона. Отметил страх и непонимание происходящего, пришедшей в движение толпы связанных славян. Заголосили женщины и дети, мужчины пытались прикрыть их или прикрыться самим. Увидел печенегов, испугавшихся буханья современного оружия, умирающих, пытающихся уползти с линии огня, отползти неизвестно куда. Услышал стоны, крики. В общем, карусель вертелась привычным порядком.