Наследие Вермахта (СИ) - Архипов Алексей Сергеевич

Так и получилось, — примерно к середине дистанции Йозеф уже уверенно шёл вперёд с хорошим отрывом от общей группы участников заезда. Ни о каком компромиссе, не смотря все старания его догнать, не было и речи. Наружная температура доходила до минус восьмидесяти градусов. В некотором смысле вообще возникал вопрос о целесообразности использования такого маршрута на спортивном турнире в летнее время. Но это была позиция исключительно со стороны пилотного состава и никто больше не осознавал этот фактор так, как осознавали его они, поэтому все эти неудобства не шли ни в какой в расчёт при составлении общей программы маршрутов, а лишь напротив добавляли остроты в происходящее для повышения общих мировых рейтингов вовлечённости в процесс гонки со стороны зрителей сродни показательным схваткам в боях без правил. Но как бы там ни было, а немцы взяли на «Купол Фудзи» своё первое место и теперь скрытым планам Ганса суждено было сбыться. Оставшуюся часть турнирной дистанции до Амундсен-Скотт можно было пройти размеренно без каких-либо взаимных усилий, не привлекая к себе особого внимания со стороны всех возможных наблюдателей и не подставляя под него особую важность следующего этапа их дальнейшей сложной и ответственной миссии. При этом основной упор конечно делался на любой относительно возможный отдых перед неизбежной необходимостью в продолжительных режимах сопротивления тяжёлым нагрузкам с резкой концентрацией внимания.

За всю историю полярных гонок такого уровня это был, пожалуй, самый тяжёлый и неприятный маршрут, который осел в памяти всех участвующих в нём пилотов самыми отвратительными эмоциями. Такая низкая температура на высокой скорости доводила системы машин до невероятно критических пределов, которые только можно было себе представить. Многие пилоты после финиша, покидая кабины, громко ругались, открыто выражая свои негативные чувства. Гидравлика подвески и аэродинамики промерзала, не смотря свои характеристики, предусмотренные для экстремальных условий. Естественной температуры, которую вырабатывал насос, не хватало для того, чтобы достаточно прогревать все гидравлические линии системы. Из-за этого подвеска становилась каменной, и все удары критически отражались на других системах, в основном электронных. Необходимую скорость было невозможно развивать не столько из-за степени ионизации потока рабочей газовой смеси, сколько из-за жёсткости ударов в критически замороженные элементы подвески, которые в любой момент могли просто разрушиться от повышения хрупкости при сверх низкой температуре. Те же физические свойства делали привод аэродинамики настолько тугим, что в некоторых случаях было чрезвычайно трудно уйти от опасного столкновения и пилоты попросту резко сбрасывали скорость, не имея возможности правильно отклониться от точки вероятного пересечения с параллельно движущийся машиной, даже если она находилась при этом в ста метрах боковой дистанции. Всеобщему негодованию не было предела, так как маршрут из спортивного заезда с характерным для него проявлением навыков состязательного характера превратился в особо опасный комплекс мер по собственному выживанию с максимальной осторожностью и постоянными манёврами ухода от взаимных столкновений. Всё это очень нарушало привычный настрой чемпионатов, и такие резкие повороты в объективности выбора маршрутов членами Управления Программы были абсолютно непонятны и приняты пилотами в штыки. Практически некоторыми из них этот рейс воспринимался как намеренное принуждение к тому, чтобы просто остаться на «Купол Фудзи» без своего сновигатора из-за его экстренной поломки. При этом каждый считал, что такие чрезвычайные условия должны были однозначно обсуждаться заранее и подвергаться предварительной проверке в виде пробных заездов. Но у Программы как всегда был свой взгляд на этот вопрос, и все факторы, выходящие за рамки общего потока событий, Управление ловко превращало в свои новые потенциалы и умело использовало в дальнейшем. Так, например, и этот случай стал начальной линией толчка к особому взгляду на совершенно другую фундаментальную область технического развития прогрессивных форм и стандартов, о которых даже и не пытались задумываться пилоты «Полярной Навигации» на тот момент. В последствии данный случай был внимательно рассмотрен специальной комиссией инженеров внутренней службы проектирования машин типа «HSPS», что привело к началу построения концепций сновигаторов следующего поколения, которые в далёком будущем должны были использоваться на холодных планетах и их спутниках в космосе при сверх низких температурах.

Японцы встретили пилотов очень радушно с весомой долей почётного восхищения. Гостей в летний период на станции собиралось мало, поэтому практически всё внимание было уделено именно основным участникам турнира. К этому времени японцы фундаментально модернизировали свой технический модуль именно из расчёта на приём большого количества машин в период соревнований. Теперь это был очень широкий низкий и большой по площади корпус с поднимающимися вверх воротами, при этом и стены и сами ворота были ощутимо большой толщины из-за особого утепления. Оригинальностью, наравне со стандартным среди всех остальных чёрным цветом этого здания, являлся его такой же оригинальный технологический дизайн и то, что сами ворота были не секторного типа, а являлись одной цельной платформой, которая очень быстро задвигалась наверх, напоминая защитную крышку кнопочных панелей управления. Пол машзала был выполнен с применением специального особо гладкого ворса — последней разработки японский инженеров и вместе с пространством стартового полигона всё было организовано таким образом, что прибывающие сновигаторы сразу же заезжали внутрь технического модуля и парковались уже в прогретой атмосфере, полностью изолируясь от внешних жёстких факторов окружающей среды.

Из технического модуля к основному корпусу станции вёл подземный туннель, также недавно построенный японцами для максимального комфорта перемещения между различными коммуникациями станции, исключая критические погодные условия. Таким образом, весь цикл прибытия на станцию с момента въезда на стартовый полигон очень ёмкостно складывался в максимально комфортный алгоритм действий, включая динамичный и быстрый подъём на лифте на самой станции, легко и незаметно приводящий пилота, к окончательной точке финишного этапа, а именно к дверям личного номера на этаже, где обычно размещали пилотов. Японцы как всегда были очень гостеприимны и обходительны. Всё вокруг соответствовало высшим ступеням мирового гостиничного сервиса с очень броскими и резко бросающимися в глаза деталями японской эстетики. Высокий уровень бытового технологического оснащения неизменно сопровождал гостей на каждом шагу. С каждой минутой пребывания на станции «Купол Фудзи» человек всё глубже и незаметнее погружался во весь этот прогрессивный комфортабельный антураж, совершенно отдаляясь от осознания особо критических внешних погодных условий, как будто их и не было вовсе.

Но всё это было только лишь некоторым уровнем по сравнению с тем, что происходило в других секторах этой футуристичной антарктической базы, похожей на Пирамиду Хеопса из вулканического стекла с высокотехнологичным разграфлением внешней поверхности иррациональной геометрической структурой инженерных коммуникаций, разработанных и сконструированных таким образом, что их применимость делала станцию похожей на какой-то космический инопланетный корабль, масштабно базирующийся здесь далеко и скрытно от всех остальных станций, исходя из факторов всё тех же суровых условий окружающей среды. На одном из самых верхних уровней, где находились только главные офисы и апартаменты высших руководителей, находился небольшой зал с огромным витражом, выходящим на стартовый полигон. Этот зал был почти у самой вершины корпуса станции, поэтому с него открывался непревзойдённый вид далеко за пределы полигона. Внутри он, как и все остальные помещения, был оформлен в такой же японской стилистике с деревянными лакированными полами, отражающими, как зеркало и японскими гравюрами на стенах. В тот момент, когда пилоты подходили к финишу, в зале на полу сидели три человека в классических японских кимоно, как у древних самураев, и в полумраке затонированного витража степенно созерцали приближение машин и их финиш, включающий в себя прямой заезд в машзал технического модуля. Они сидели, образуя треугольник, — один человек впереди и два сзади по бокам. Сидящим спереди был главный представитель японской стороны в Программе «Polar Navigation» Тэхэкиру Тахакаси, сзади справа от него сидел первый советник Кохэгу Такаги, слева сидел начальник станции Минако Накамуро. Все трое сегодня собрались здесь не просто так, а с конкретной целью, содержащей в себе серьёзную церемониальность происходящего и высокий смысл. Большие деньги, вложенные в модернизацию и сложную инженерию технологического модуля, должны были показать на практике свой результат, за который Тэхэкиру Тахакаси непременно следовало лично отчитаться перед Правительством Японии. В некотором смысле это был настоящий вызов в области прогрессивных технических достижений, ведь до настоящего момента у японцев не было возможности проверить, как будут финишировать друг за другом двадцать шесть сновигаторов подряд, без остановки заезжая в машзал и паркуясь там. Этот вопрос соответствовал пока лишь только результату точнейших расчётов при проектировании японскими инженерами всех этих сложных коммуникаций.