Сколько стоит человек. Тетрадь одиннадцатая: На вершине - Евфросиния Керсновская

Из города я выбралась без затруднений: каменный истукан служил мне маяком.

И вот я уже в поле.

Ничто не указывает на то, что рядом столица республики. Казалось, что я перенеслась во времени и пространстве и очутилась в диком краю во времена средневековья. Крутые склоны гор буквально засыпаны камнями. Чтобы вспахать делянку, надо сложить эти камни стенкой, так что поле будто из клеток. Крупные камни сложены на манер заборов, а мелких девать некуда. Все поле усеяно булыжником, и под каждым камнем если не скорпион, то фаланга или тарантул.

Пришлось немало повозиться, чтобы обезвредить для себя местечко. И то всю ночь казалось, что эта нечисть — рядом и все время шевелится.

Насколько уютнее чувствовала я себя на тифлисском кладбище!

Арбуз, гуси и «американский шпион»

Утром, поразмыслив, я решила вернуться в Тбилиси, а оттуда не спеша пройти по знаменитой Военно-Грузинской дороге. И вот я снова в кузове автомашины, и мимо меня мелькают знакомые уже картины: озеро Севан, Семеновский перевал, Дилижан. Не доезжая до Кировокана, я слезла, чтоб не подвести водителя, потому что инспекция запрещает возить пассажиров.

В город я вошла пешком. Узнав, что поезд будет лишь в 10 часов вечера, я вернулась в город и пошла на рынок. Там я увидела арбузы. Боже мой… Последний раз я видела арбуз 16 лет тому назад в Бессарабии. За все эти долгие годы я никаких фруктов в глаза не видела. Сколько лет я и хлеба досыта не едала, но арбузы мне часто снились. И вот они здесь, передо мной, наяву.

Я купила арбуз и дыню и пошла на станцию, чтобы там, не спеша, насладиться ими. Усевшись в привокзальном сквере, я расправилась с арбузом. Передо мной встал вопрос: куда же девать арбузные корки? Я оглянулась и не нашла ни мусорной урны, ни ящика для отходов. Собрав корки, я совершила «круг почета» по скверу. Завидев нечто вроде гроба возле станционного ресторана, я поспешила к нему. Увы, это был ящик для льда.

Я растерянно оглянулась.

— Ва! Бросай корки тут. У началнык есть гуси: они съедят.

Три или четыре молодых армянина с любопытством наблюдали за моими манипуляциями. Это один из них подал мне совет призвать на помощь гусей.

Гусь — птица полезная. В старину, я слышала, гуси Рим спасли, но хорош была бы я гусь, если бы бросила корки в палисаднике!

Я продолжала разыскивать что-нибудь, приспособленное для сбора пищевых отходов, тычась то в тот, то в другой угол…

Уже собралась целая группа, человек 14–15 бездельников, оживленно что-то обсуждающих и идущих по пятам за мной.

— Бросай на дорогу! Тут свиньи ходят. Они подберут, — подал мне кто-то совет.

Свиньи? Да! Но в том и беда, что я-то не свинья!

Наконец, отчаявшись, я пошла за станцию, даже за семафор, и там выбросила арбузные корки.

Когда я возвращалась на станцию, меня встретила уже целая толпа во главе с милиционером.

— Ваши документы!

Недоумевая, я протянула ему паспорт и отпускное свидетельство. Он мне их не вернул. Я оказалась арестованной. За что? За то, что я не бросила арбузные корки посреди дороги? Что за нелепость! Я потребовала начальника милиции. Оказалось, что за ним послали: он был где-то на свадьбе. А в 10 часов — мой поезд. Билет уже взят. Ох, и получился у нас с ним «разговор по душам»! Впрочем, все хорошо, что хорошо кончается. Начальнику милиции пришлось хуже: воскресный вечер со свадьбой, на которой он был почетным гостем, для него был испорчен, я же благополучно прибыла в Тбилиси. Там я не задержалась: «атмосфера» в городе была уж очень накаленная. Да и вообще города меня нисколько не привлекали. Меня ждали горы! Для начала я решила основательно ознакомиться с Военно-Грузинской дорогой.

Лермонтов ошибался

Кто из нас, поклонников Пушкина и Лермонтова, не мечтал увидеть своими глазами эту самую Военно-Грузинскую дорогу, бессознательно надеясь отыскать на ней следы колес брички или подков верхового коня любимых поэтов, воспевших Кавказ? В детстве мечтала об этом и я. Что же? Годы прошли. Страдания, разочарования, тяжелые испытания набросили густую серую пелену на все несбывшиеся юношеские мечты. Но вот я на Кавказе. Где-то за Полярным кругом — шахта со всеми ее смертельными опасностями. В нее я вновь вернусь, но сейчас я — на Кавказе. И я пройдусь пешком по Военно-Грузинской дороге.

До Крестового перевала лучше всего доехать автобусом. Отрезок пути между Тбилиси и Пасанаури — это цепь грузинских деревушек, грязных, неопрятных, население которых не только неприветливо, но откровенно враждебно.

Вот справа, на сухом, выжженном холме, виднеются развалины монастыря, где, если верить Лермонтову, прожил свою короткую жизнь Мцыри. Здесь сливаются Арагва и Кура. Здесь был мост, построенный римлянами, кажется Гнеем Помпеем Великим. Теперь мост — под водой: на Куре воздвигнута плотина гидроэлектростанции, и водохранилище поглотило этот образчик римского строительства.

Но где тот лес, в непроходимой чаще которого заблудился Мцыри? Где он боролся с барсом? Кругом абсолютно голые скалы. Впрочем, на моей уже памяти столько лесов исчезло и столько дичи перевелось, что, может быть, Лермонтов был прав. В одном он был введен в заблуждение. Мцыри пострадал вовсе не от когтей барса! Нет! Он просто попытался пройти прямиком через лес… В Грузии стоит на несколько шагов углубиться в заросли возле дороги и попадаешь в такое хитросплетение из разных сортов колючих кустарников, что даже не вступая в борьбу с барсом, в этих зарослях можно лишиться не только одежды, но и кожи!

Пасанаури

Вот и Пасанаури, последний крупный населенный пункт перед Крестовым перевалом. Остановка. Шофер, новичок на этом маршруте, явно нервничает перед началом опасного перевала. Он снова и снова проверяет — обнюхивает и вылизывает — свою машину.

Это займет часа два. Пассажиры бредут кто куда. Большинство — в пивнушку, проверить репутацию грузинских вин.

Наблюдаю довольно редкую по нынешним временам картину. Старый дед, правоверный мусульманин с окладистой бородой, совершает омовение, без чего, как и без молитвы, и есть нельзя. Он уселся под забором, искусно сложенным из гальки и глины, и начал истово совершать омовение: лицо, бороду, руки. Затем принялся за ноги. Сначала одну. Скинул чувяк, два вязаных носка. Вымыл ногу, обул и принялся за вторую.

И на всю эту религиозно-гигиеническую процедуру ему потребовалось пол-литра воды — обыкновенная бутылка из-под пива. Ничего не скажешь, Магомет приучил своих адептов экономно расходовать воду!