Любовь контрабандиста - Барбара Картленд

Запинаясь от гнева и волнения, она пробормотала:

— Он послал меня… предупредить вас.

— Ах вот оно что! Предупредить нас! В таком случае не изволите ли присесть? Позвольте предложить вам стаканчик вина. Ручаюсь вам, во всей Франции другого такого не найти.

— Сейчас нет времени, вы должны в-выслушать меня, — сказала Леона быстро.

Только тогда она осмелилась взглянуть на него, и ее поразил странный блеск в его темных глазах, беззастенчиво рассматривавших ее испуганное личико, подмечая малейшую деталь. Ей уже давно было известно, что Лью Куэйл испытывает к ней страстное влечение.

Она догадывалась об этом не только по его интонации, не только по выражению его лица, когда он обращался к ней, но еще и потому, что Хьюго, явно под его влиянием, постоянно уговаривал ее быть с ним полюбезнее.

«Ты должна быть признательна Лью. Что бы мы делали без него?.. Тебе следовало бы вести себя повежливее с Лью. Если бы ты знала, как он страдает из-за твоей холодности!.. Неужели ты не можешь держаться с ним хоть чуть-чуть поприветливее? В конце концов, разве он не ссужает нас деньгами, в которых мы так нуждаемся?..»И так без конца, изо дня в день.

Лью! Лью! Лью! Это имя преследовало ее повсюду.

По ночам она просыпалась с воплем, мучимая одним и тем же кошмаром, в котором он подкрадывался к ней все ближе и ближе, а она порывалась убежать, спрятаться от него — и не могла.

Она всем своим существом ненавидела его в эту минуту — ненавидела эти пухлые губы, застывшие в усмешке, эти темные глаза, мерцавшие диковатым огнем при свете костра. Бесспорно, он был довольно красив, и она могла понять, почему не только деревенские девушки, но и барышни из благородных фамилий по всему графству бегали за ним, оспаривая друг у друга его благосклонность.

Ходили слухи, что на самом деле он вовсе не был сыном стряпчего Арнольда Куэйла, которого все считали его отцом, но что тот якобы усыновил его по просьбе одного из своих самых высокопоставленных клиентов, получив за это немалую мзду. Рассказывали даже, что настоящим отцом Лью был принц королевской крови, а его мать принадлежала к древнему аристократическому роду, каковых в округе насчитывалось немалое количество. По другой версии, старик Куэйл, в молодости слывший весьма привлекательным мужчиной, однажды соблазнил очаровательную девушку, дочь местного землевладельца, и, когда у той родился ребенок, немедленно забрал его в свой дом и впоследствии выдавал за своего законного сына.

Действительно, со стороны казалось невероятным, чтобы миссис Куэйл, заурядная, ничем не примечательная дочь сельского врача, могла произвести на свет столь яркую и экзотическую личность, как Лью. Кроме того, молва утверждала, что здоровье вообще не позволяло ей иметь детей, и, само собой, братьев и сестер у Лью не было.

Независимо от того, как обстояло дело в действительности, Лью всю свою жизнь терзался от чувства собственной неполноценности, неосуществленных планов и несбыточных надежд. Обстановка родительского дома, чинная и благопристойная, типичная для среднего класса, контора его отца с ее повседневной рутиной и бесконечными ящиками с палками и документами, покрытыми толстым слоем пыли, вызывали в нем глухую неприязнь. Еще будучи подростком, он пустился на поиски приключений и, после того как некоторые из его проделок вызвали толки среди соседей, был несколько раз серьезно наказан.

Война с Наполеоном предоставила ему благоприятный случай выдвинуться. Контрабандисты пользовались тогда почти официальным покровительством со стороны британского правительства, рассчитывавшего регулярно получать через них необходимую информацию о противнике. Под их прикрытием агенты и контрагенты курсировали беспрепятственно между Англией и Францией, в то время как сами контрабандисты клали себе в карманы баснословные барыши.

Лью Куэйл начинал с малого, но постепенно его амбиции все более возрастали. С ранних лет он презирал бедность, а тут перед ним открывалась возможность не только разбогатеть, но и достичь той власти над простыми смертными, которой он втайне всегда жаждал и которая, по его глубокому убеждению, принадлежала ему по праву рождения.

Он организовал свою шайку с энергией и искусством опытного полководца. Специальный парламентский акт, изданный после войны и объявлявший контрабанду вне закона, изрядно позабавил его, не более того.

Он вполне мог позволить себе просто-напросто игнорировать таможенных чиновников, которые, в свою очередь, приходили в трепет от одного имени Куэйла.

Одетый как заправский денди, подражая господам из высшего общества, к которому он принадлежал, Лью Куэйл тщательно копировал манеры и изысканный стиль щеголей Сент-Джеймса. Но если кто-нибудь вставал у него на пути или бросал ему вызов, то рано или поздно приходилось убедиться, что за элегантной внешностью Лью Куэйла скрывались стальные мускулы и беспощадная жестокость, которая не остановится ни перед чем.

— Сегодня вечером вы прелестны, как никогда, — произнес он хриплым голосом обольстителя, с той характерной интонацией, которая еще ни разу не подводила его в подобных случаях. Он-то привык считать себя неотразимым во всем, что касалось любовных делишек!

— Я пришла сюда, т-только чтобы предупредить вас, — повторила Леона.

— А я вижу, что вы надели то самое платье, которое я выбрал для вас.

Глаза его остановились на ее обнаженных плечах и мягких, нежных бугорках грудей в том месте, где глубоко декольтированное по последней моде платье открывало крохотную ложбинку между ними. Тоненькие голубые жилки, заметные на юной коже, подчеркивали ее белизну и свежесть.

Леона инстинктивно подняла руки, мысленно упрекая себя, что не захватила с собой шаль или накидку, чтобы прикрыть наготу.

— Вы выбрали для меня! — воскликнула она гневно, отвлекаясь на мгновение от главной цели своего прихода. — Его подарил мне Хьюги!

— Неужели вы действительно верите, что Хьюго мог додуматься до этого или, расщедрившись, решил сделать приятное своей любимой сестренке? — осведомился Лью. — Я мог бы и сам преподнести его вам, но опасался, что вы не станете его носить. В любом случае вы должны оценить мой тонкий вкус.

От стыда и досады щеки Леоны вспыхнули густым румянцем.

— Если бы я знала, что это вы купили его для меня, я бы вышвырнула его в окно! — возразила она с горячностью.

В ответ он расхохотался, запрокинув голову, и смех его беспрепятственно разносился под сводами пещеры, отдаваясь гулким эхом.

— Сколько огня! Сколько страсти! — произнес он наконец. — Ну что ж, по крайней мере, я не совсем вам безразличен.