Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник) - Дмитрий Губин

2008

ЭКОНОМИЯ И БЕРЕЖЛИВОСТЬ

На Октябрьской железной дороге – зима. Пассажир, отправляющийся в поездку, понимает это уже при входе в вагон.

Вагоны протоплены минимум до +26: это новые вагоны, «наглядное подтверждение возрождения российского железнодорожного машиностроения» (цитирую «Промышленный еженедельник»), и в них на электронном табло всегда можно видеть температуру. В мою прошлую поездку было +30.

Можно посочувствовать тем, кому жаркий железнодорожный климат не по нутру, но опытный пассажир всегда берет с собой пляжные шорты и тапки. Однако если кто-то пляжную одежду забыл, повода для паники нет: окна в вагонах тверского производства не законопачиваются на зиму наглухо (как в прежних, производства ГДР), а потому предусмотрительно открываются проводником еще на перроне. Кроме того, когда поезд наберет ход, включат кондиционеры. Кондиционеры и зимние сквозняки сделают свое дело: к утру станет прохладнее градуса на четыре.

Разумеется, всякие мелочные, склонные к склочности граждане могут напомнить, что стоимость отопления с одновременным кондиционированием влияет на цену поездки; что руководство РЖД сто раз заявляло, что пассажирские перевозки убыточны и дотируются за счет грузовых; что цены на билеты то же руководство и по той же причине намерено повышать; что страна вступила в полосу полномасштабного экономического кризиса.

Но занудствовать глупо. Разумеется, руководство РЖД про экономию и про кризис все знает. Вице-президент РЖД Вадим Морозов, например, только что сообщил о предстоящем сокращении 39 тысяч сотрудников своего ведомства и уменьшении премий, что «позволит сократить издержки не менее чем на 6 %».

Нет сомнений, что г-н Морозов свое обещание сдержит.

Надеюсь, ему подарят на Новый год пляжные шлепки и плавки.

2008

ИДЕТ ОХОТА НА ВОЛКОВ

Генпрокурор Юрий Чайка, а вслед за ним телеканал «Вести» заявили о новой криминальной тенденции: чиновников убивают все чаще.

Если раньше жертвами преступлений «были… лидеры и члены преступных группировок, коммерсанты и бизнесмены… то сейчас мы видим, что потерпевшими или жертвами становится все большее количество государственных служащих», – сказал генпрокурор.

То, что громко называлось «российской криминальной революцией», на поверку оказалось эволюцией: преступность не исчезла, просто сменился социальный слой и класс, на который ведется охота.

Идеальный объект охоты – вовсе не тот, у кого есть деньги, а тот, у кого есть деньги, нажитые в обход закона. На излете советской власти – если говорить не о бытовой, а об организованной преступности – мишенью криминала были валютчики и фарцовщики, подпольные коллекционеры и антиквары (впрочем, легальных не существовало). При российской власти деньги перекатились в бизнес (тогда довольно «серый» по своему устройству) – и тут же последовала смена объекта. И вот обеление бизнеса, к которому так долго призывали чиновники, свершилось: трудно взять бандитскую долю с предпринимателя, осуществляющего платежи по безналу, работающего «вбелую» и имеющего милицейскую «крышу», то есть, прощу прощения, охранную структуру. Но к этому времени «в тени» оказались чиновники.

Очень может быть, что попавшие недавно под пули владикавказский мэр Караев или самарская судья Дроздова пылись эту тенденцию преломить. Но сама тенденция очевидна: успешная чиновничья карьера в России неизбежно приводит в сумрак. Российский бизнес обелялся по причине контроля со стороны государства и усталости от «черного нала». Кто, спрашивается, в России проконтролирует государство, если выборы губернаторов отменены, прочие трудно признать свободными, а критику госустройства, как показывают суды над блогерами, легко можно признать призывами к насилию?

2008

РЫНКА НЕ БЫЛО И НЕТ

Мой приятель, инвестбанкир, в ответ на «как дела?» к привычному «рынка нет» неожиданно добавляет «да, собственно, никогда и не было».

– Понимаешь, – учит меня основам ремесла человек, заработавший свой первый миллион в 25 лет, – смысл игры на фондовом рынке не в том, чтобы предугадать колебания курса. А в том, чтобы вложиться в хороший бизнес, который недооценен. То есть не выиграть, а заработать.

– Что значит «хороший бизнес»? – спрашиваю я.

– Во, начинаешь врубаться! – радуется он. – Хороший бизнес – это бизнес, который производит востребованный продукт. И это бизнес, который технологически хорошо отлажен. Как говаривал Уоррен Баффет, следует покупать акции тех компаний, которыми сможет управлять идиот, потому что рано или поздно это случится. А Баффет заработал сорок миллиардов! Для этого и открывается информация о компании перед IPO, чтобы инвестор мог ее оценить…

– Ну? – говорю я, еще не понимая, куда он клонит. – У нас то же самое. Но те, кто вложились в акции Сбера, потеряли 80 %…

– Если бы Сбер был в Европе или США, с ним было бы все ясно: низкотехнологичный рилейловый банк, ориентированный на беднейший, к тому же исчезающий слой. Но мы в России. А в России я в 2003-м вложился в самую лучшую, технологически безупречную компанию, производящую сверхнужный продукт. Знаешь, как компания называлась? «ЮКОС»…

– У нас сильны политические риски, – вздыхаю я.

– Опять не догоняешь, – вздыхает приятель. – Политика – это выражение экономики. У нас нет рынка. И не было. Наша политика означает, что экономика в России устроена так: своим можно все, а чужим ничего. Царь, опричнина, крепостное право. Поищи рынок при Екатерине! Что, был?! Там фавориты вместо рынка были. А делать ставки на фаворитов – это казино, а не рынок.

– Ну, так и? – говорю ошарашенно я, потому что возразить мне нечего.

– Ну, и… – мрачнеет приятель. – Либо менять профессию, либо наниматься на работу к фавориту, либо уезжать туда, где рынок есть. Это и называется кризис. Вот ты, умник, догадайся, что я выберу?

2008

ПЧЕЛЫ СНОВА ПРОТИВ МЕДА

На Дальнем Востоке люди выходят на улицы, протестуя против повышения пошлин на иномарки. В Тольятти и Набережных Челнах людей выводят на улицы, чтобы они приветствовали повышение этих пошлин.

Те, кто следит за конфликтом интересов, понимают, что российская вертикаль должна определиться: либо поддерживать Приморье, где доход сотен тысяч людей зависит от импорта японских машин, – либо Поволжье, где доход сотен тысяч людей зависит от выпуска отечественных авто. И понимают, что подходов к вопросу два: либо количественный (производителей «Жигулей» больше, чем перегонщиков «Тойот»), либо качественный (даже старая «Тойота» лучше новых «Жигулей»).

Вариант в теории возможен и такой, и такой, однако дело в другом: в ответственности за принятое решение.

В тот момент, когда я пишу этот текст, уже ясно, что государство поддержит «АвтоВАЗ»: пошлины повысит, а покупку недорогих «Жигулей» поддержит субсидиями на небольшие (до 350000 рублей) автокредиты. И точно так же ясно, что за это решение никто не будет отвечать. Хотя бы потому, что в «Жигули» не пересядет даже руководство «АвтоВАЗа»: переход завода под контроль «Рособоронэкспорта» в 2005-м начинался с того, что для новых начальников были закуплены Toyota Land Cruiser (как мило, что против их ввоза в Россию борются их пассажиры!)

Во всем мире руководители автоконцернов ездят только на собственном автопродукте, подобно тому как любой повар ест собственную стряпню. Единственное исключение – «АвтоВАЗ». Во всем мире главы автопроизводящих стран ездят на только на отечественных автомобилях. Исключений два – премьер-министр Италии (Audi) и президент России (Mercedes).

Может, потому, Берлускони и Путин так нравятся друг другу, и им так нравится кошмарить политических оппонентов – вместо того, чтобы разбираться с отвратительным качеством «Фиата» и «Жигулей»?

2008

ОСТОРОЖНО, ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ!

Когда-то в Петербурге я не любил губернатора Яковлева. Был такой, если помните, сразу после Собчака, городской руководитель, с имиджем твердого хозяйственника. При этом грязь в Питере была непролазная даже не Невском.

Я, наивно разоблачая этого ныне поглощенного историей персонажа, даже написал как-то в ярости, после очередной протечки в питерской квартире, статью под названием «Газообразный Яковлев», где много какие претензии предъявил. Я там написал, что все эти якобы твердые хозяйственники только и умеют, что начальствовать, сидя в своих кабинетах. Что надо развивать инициативы снизу – жилтоварищества, частные управляющие компании, потому что люди, объединившись снизу, лучше знают, как убирать снег зимой, как бороться с пылью летом и как содержать в чистоте ухоженные и не унижающие достоинства парадные.

О, как же наивен я был! Жилтоварищества, ТСЖ, в Питере организовались в неимоверном количестве. Вот, например, я и мои соседи – это теперь ТСЖ. Нам передали в общую собственность дом, построенный в 1958-м году и с тех пор ни разу не ремонтировавшийся, и мы сами скидывались и меняли входную дверь, за свой счет ремонтировали подъезд и так далее.