Варлок - Алексей Широков

– На кухню. А работал грузчиком, так? – если Федосеев, услышав о моей мечте, закатил глаза и заулыбался, дескать, мальчишка, что с него взять, то генерал хоть и присоединился к веселью, смотрел всё так же внимательно, настороженно. – Опять из-за денег?

– Ага. Мне не тяжело было, а начальство ещё и еды подкидывало. Основную-то часть я домой отсылал, оставались копейки, – я постарался сделать максимально простодушное лицо. – Не будешь же всё время одними пельменями питаться. И витамины нужны, вы же знаете, что воину постоянно надо тренироваться, чтобы уровень не упал, а значит, и кушать соответственно.

– Знаю. Не понимаю только, почему ты, с такими талантами, не пошёл в какую-нибудь секцию. Там бы и с развитием помогли, и с официальной подработкой, чтобы не приходилось быть мальчиком для битья. Уж за шестнадцатилетнего Бригадира любой сенсей отдал бы правую руку. Вон твой даже регистрировать тебя нигде не стал, боялся, что соблазнят и уведут в другую школу. Разве не так?

– Нет. Отец Алексий сделал это по иным причинам, не относящимся к этому разговору. – Хотя сегодня и сорвался, обычно выдержки мне было не занимать, так что на провокацию я не повёлся. – К тому же я сам попросил его не афишировать мои достижения, по личным мотивам. Да и не дорос я пока до пятого уровня. Мой предел – Есаул, и то в лучшем случае.

– Кузьма, пойми. Сейчас решается вопрос твоего будущего. Не кем ты хочешь стать, наёмником или кем-то другим, а будешь дальше жить, как человек, или окажешься в спецзаведении ведомства одиннадцатого отдела, – Якушев больше всего сейчас походил на доброго дедушку с глазами матёрого убийцы. – Так что будь добр, объясни, для чего такая секретность? Что за тайны ты скрываешь? Просто поверь, для всех будет лучше, если признание не придётся из тебя вытягивать.

– Мой отец. Он священник в Чулымском приходе. И категорический противник магии и одарённых, – я покаянно повесил голову. – Если бы он узнал… вот я и попросил Наставника никому не говорить о том, что стал воином.

– Вот видишь как просто, – генерал расплылся в улыбке, плавно перешедшей в оскал. – А теперь правду давай. Сказками будешь вон оперов кормить, да и то тех, кто поверит, лично на улицу вышвырну.

Я вздохнул. Глупо надеяться, что наспех сляпанная легенда прокатит. Якушев был матёрым волчарой, да и объяснение реально было так себе. Шпион из меня явно не получился. Но сказать правду… а, собственно, почему нет. Им надо, вот и пусть бодаются. А старого хрыча, если что, я всегда послать лесом успею. Уж он мне задолжал на две жизни вперёд.

– Дело в том, что мы уехали в Сибирь не просто так. Ещё до того, как отцу предложили возглавить Чулымский приход, у него произошёл конфликт с дедом. Собственно, тогда он и решил принять постриг. А перед этим поменял фамилию, чтобы ничего с прошлым не связывало, – я посмотрел прямо в глаза генералу. – Моего деда зовут Иван Митрофанов.

Наверное, скажи, что я инопланетный засланник, прибывший на Землю с целью разведки и последующего её захвата, мои собеседники не удивились бы сильнее. Федосеев вообще поперхнулся воздухом, едва не уронив при этом свой понтовый ПМК, и теперь пытался откашляться. Якушев оказался покрепче, но и то на его лице явно читалось удивление пополам с недоверием. Понадобились не меньше пяти минут, чтобы к ним вернулся дар речи.

– Это во многом меняет дело, – первым, как и положено, в себя пришёл Комиссар. – Понятно, откуда у тебя способности, кровь не водица. Кузьма, ты всё же подумай о службе в полиции. Составлю личную протекцию, чувствую, далеко пойдёшь. Хотя вон как Александр Павлович напрягся, будет сейчас тебе золотые горы обещать.

– Имею право. Тем более на мне долг жизни, – Магистр уже тоже взял себя в руки и принял свой обычный, невозмутимый вид. – А предложение не изменилось. Закончишь – пообщаемся.

– Да мы, собственно, уже почти всё. Только по тренеру остались вопросы, – Якушев полистал протокол первого допроса, который проводил ещё старлей. – Отец Алексий. Не одарённый. Самозваный священник Чулымского прихода. Около пятидесяти лет, худощавый, шрам на левом виске вплоть до подбородка, нет первой фаланги на мизинце правой руки. Глаза зелёные, длинные волосы, борода. М-да, негусто. Непонятно, как он сумел добиться такого прогресса. Талант талантом, а воинам тренировки жизненно важны. Каким стилем он владел?

– Не знаю. Мне как-то было всё равно, – я пожал плечами. – Знаю только, что Наставник запрещал драться, если не хочу кого-нибудь убить. Если бы не это, сегодня я бы раньше вмешался. Опешил, конечно, не без этого, но, думаю, в следующий раз, не дай бог, он случится, среагирую быстрее.

– Будем надеяться, что обойдётся без этого. Уродов мы найдём, не сомневайся. Пока давай всё же закончим с протоколом. Есть что добавить?

– А да. Не знаю, является это особой приметой или нет, у Наставника над сердцем был то ли шрам, то ли родимое пятно в виде трёхлучевой звезды. Пожалуй, всё. Больше ничего не помню.

– Ну, раз так…

– Погодите! – Федосеев что-то быстро пролистывал в ПМК, сжимая его так, что костяшки пальцев побелели. – Секунду! Вот посмотри. Это он? Твой Наставник?

На экране прибора, заменявшего магам и смартфон, и компьютер, и волшебную палочку, была открыта фотография. Не цифровая, явный скан обычного снимка, но хорошо обработанный специалистом. На ней запечатлены пятеро мужчин в военной форме. Крайним правым стоял сам Александр Павлович, ещё молодой, с капитанскими погонами на плечах. Трёх других офицеров я не знал. А вот в центре, прямо в объектив смотрел мужчина с упрямо сжатыми губами, колючим взглядом, чувствовавшимся даже через время и расстояние, и в чине полковника.

Этот взгляд я помнил очень хорошо. Им он как дюбелями пригвоздил отца к месту, когда тот заявился с требованием немедленно убираться из прихода. Я тогда ещё подумал, что неясно, кто в итоге и куда пойдёт. Но Наставник, а это был именно он, не стал обострять ситуацию, а молча собрался и тихо исчез… чтобы через пару дней найти меня и предложить помощь. А ведь к тому моменту я уже серьёзно подумывал о самоубийстве. Подвергнуть опасности маму и мелких я просто не мог, а чакры уже начали открываться, постоянно прогоняя сквозь меня дикие объёмы энергии.

Моего молчания хватило, чтобы граф, растерявший весь апломб, уселся на место и утёр трясущейся рукой пот со лба. На невысказанный вопрос генерала он ответил, выхлебав стакан остывшего чая, так и стоящего перед ним.

– Это «Варяг». Фото сделано в девяносто четвёртом. А через пару месяцев он с командой сопровождал вторую экспедицию к Киеву и пропал там. Не вернулся никто. Интересный ты человек, Кузьма. Дед – легенда, наставник – тоже. Первый Воевода в стране, – взгляд мага стал твёрдым, словно он принял сложное решение. – Значит так. Пока не обнаружилось что-то ещё, я хочу сделать тебе предложение. Через месяц начинается учебный год. Я отправляю девочек в Москву, в Пятый Императорский магический колледж, и хочу, чтобы ты сопровождал их. Все организационные и финансовые вопросы беру на себя.

– И что я там буду делать? – Я опешил от всей свалившейся на меня информации и даже немного завис, пытаясь её переварить. – Погодите! Вы знали Наставника?

– Я обязательно расскажу тебе о нём, но позднее. Сейчас необходимо заняться твоей легализацией. Надо будет пройти комиссию, зафиксировать твой уровень…

– А вот с этим я могу помочь. Доктора-шмактора – баловство всё это. Настоящая сила воина познаётся в бою, – генерал хитро глянул на меня, всё ещё пребывающего в некой прострации. – Давай, Кузьма, на кулачки, раз на раз. Посмотрим, чему тебя Варяг научил. Когда-то он и моим наставником был, правда, недолго.

Мне оставалось только пожать плечами. На кулачках так на кулачках. По какой-то причине я ожидал чего угодно, но уж точно не предложения смахнуться, полученного от самого начальника полиции области.

А ведь как подгадал, старый лис! И не откажешься – человек вроде бы безвозмездно услугу оказать хочет, чтобы помочь мне, непутёвому, чуть ли не на должностное преступление идёт. А на самом деле – загоняет в угол, как ту самую жирную крысу, с одним-единственным желанием посмотреть, что та будет делать – окочурится или покажет зубки. В любом случае – он выяснит всё, что ему нужно.

Тут ведь какое дело – человек, сам по себе, штука сложная, и в нашем организме всё переплетено и взаимосвязано. Именно поэтому даже самые незначительные изменения в его состоянии непременно сказываются на общей моторике, которую внимательный и умелый боец читает как открытую книгу. Причём, если приборы можно постараться обмануть, те же тесты сдать так, как нужно тебе, и даже самый умный маджи-интеллект не сможет различить подмену, то в поединке с профессиональным воином «соврать» будет очень и очень трудно.

Взять хотя бы популярные раньше секции японского карате. Стоят ученики перед сенсеем и повторяют за ним какие-то приёмы. Казалось бы, всё единообразно и удары у них одинаковые, и стойки все как у одного… а на самом деле каждый из них уникален, любое движение неповторимо, и знающему человеку сразу же видна огромная разница между всеми этими людьми.