А отличники сдохли первыми – 3: снова в школу - Рик Рентон

— Да не-е-е! Ща сам сдохнет, зырь!

— Ништяк!!!

— Э, мокрица! Сюда давай ползи, пока тоже икрой не забрызгали!

— Ага! Я тебя лучше своей обрызгаю! А-а-а-ха-ха-ха-ха…

Белла даже не оглянулась на этих подонков. Ухватив меня за воротник, девчонка попыталась волочь парализованное туловище дальше в нужную сторону:

— Ух-х-х, б-блин…

Но как девчонка ни упиралась, слякоть лишь бесполезно скользила под её ребристыми подошвами. Ведь, не смотря на болезненную худобу, я даже сейчас весил раза в два больше, чем эта тонкая, как струна, рыжая пичужка.

— Мну-а-а-а? — Один из тех доходяг, что уже успел попасть под жернова моих смертоносных рефлексов, дотянулся до девчонки слабеющей от кровопотери рукой. С другой стороны кто-то тоже потянул её за ногу и вновь опрокинул на землю. И теперь перед собой я видел только широко распахнутые яркие глаза, быстро удаляющиеся от меня прочь — туда, куда её тянули чьи-то цепкие лапы.

— Нет! — Белла успела ухватиться за тянущийся свитер одной рукой. Похоже, что даже в такой момент она переживала за случайного союзника больше, чем за собственную судьбу…

«… помимо этого, адреналин вызывает психическую мобилизацию и реакцию ориентировки…»

«Выработка адреналина стимулируется стрессовыми состояниями, повышенными физическими нагрузками и острыми болевыми ощущениями…»

«…острыми болевыми ощущениями…»

«…острыми…»

Оба наших взгляда упали на рукоять, торчавшую у меня из-за пояса под задранным свитером. И я смог прохрипеть только три слова:

— Коли… В кость!

Нет! Это же бессмыслица! Не будет она этого делать, надо было сказать как-то… Ох ты ж!

Ноги будто бы сами подбросили тело вверх и вперёд — прямо на тех тварей, что почти затоптали где-то под собой мою союзницу. По пути я выхватил шило из неглубокой ранки в бедре и дальше просто предоставил своему туловищу полную свободу действий.

— Акх… — Отшатнувшись, тощий жора продолжал слепо вращать вытаращенными глазами и хлопать ртом. Крепкий удар ребром ладони в горло надолго лишает способности к нормальному дыханию. Иногда — навсегда.

— Эпфэ-э-э… — Пинок коленом в солнечное сплетение — тоже. Плешивую тварь, которая тут же согнулась от удара пополам, ещё и резко стошнило какой-то зелено-жёлтой дрянью.

— Г-р-а-а… — Третий заражённый упал под моим напором на колени и тут же поймал встречный удар шилом — в глаз по самую рукоятку. Носок моего ветхого ботинка выдавил твари остатки раскрошенных зубов, достав от удара почти до гланд. А руки зачем-то потянули за рукоять шила вверх.

— А-а-агл-а-а…

Своё последнее слова этот жора выблевал уже находясь высоко воздухе. Гнилая челюсть и цыплячья шея урода хрустнули. И череп неожиданно легко сошёл со своего основания — так, что я по инерции задрал руки с оторванной головой высоко вверх. И та глазница жоры, которая была свободна от шила, теперь таращилась на ошарашенную толпу подростков сверху вниз.

Тоже подняв взгляд, я обнаружил, что между нами осталось лишь чуть больше десятка метров слякоти, покрытой изломанными и изорванными телами.

— Еба… — Я узнал где-то во вторых рядах долговязого Смыся. Тот, как и все остальные, уставился на моё лицо, покрытое корочкой из подсыхающей крови. А сверху, с оторванного черепа, тягуче капала свежая.

Задыхаясь, в ответ я мог лишь молча оглядывать ошарашенную толпу, слегка брызгая багровыми капельками при шумных выдохах. И, медленно опуская задранную ввысь руку, почувствовал, как снова быстро и неотвратимо слабею. Глаза начали слипаться сами собой, словно после приёма сильного снотворного, а равновесие неумолимо быстро ускользало куда-то прочь.

Соскочивший с шила череп покатился в сторону наших преследователей…

— Шухер! — Выкрик долетел до слабеющего слуха откуда-то из толпы. — Ещё Морские!

— Точняк! Вон с берега пиздуют!

— Бля, патроны кончились!

— Атас!!!

Оглянувшись, я успел заметить слабеющим зрением, как со стороны старого маяка к нам движутся какие-то человеческие фигуры. Хотя некоторые силуэты, выползающие из-за приземистых построек, человеческими можно было назвать лишь с натяжкой…

Резкий влеск грязи по сторонам от моего лица на короткий миг вывел из… Из чего? Когда я успел снова оказаться на земле⁈

— Чёрт… — Где-то выше пыхтела от напряжения Белла. Похоже, она снова пыталась тащить меня по земле за шкирку. — Да почти дошли же!..

Откуда-то со стороны доносились и другие голоса:

— Зырь, зырь! Баба-то целая! Мож, смысь, успеем?

— Да ну её нахер…

— Ну бля!

Глаза щипало от заливавшей их грязи и крови, но я всё-таки смог разглядеть долговязый силуэт озабоченного гопника. Тот продолжал судорожно дёргаться посреди пятившейся толпы малолетних соратников, озираясь в поисках поддержки:

— Сука… Ну не… Ну бля… Ну вы чё все, смысь, зассали… — Так и не дождавшись помощи от окружающих, пацан всё-таки решился на самостоятельные действия. — Ну и хуй с вами, пидоры!

Оттолкнув с дороги в грязь какого-то и без того чумазого паренька, Смысь торопливо зачавкал по лужам в нашу сторону. — Слышь, мокрица ебаная! Сюда иди, епта!

Продолжая пыхтеть и упрямо елозить по слякоти ногами, Белла лишь сильнее сжала зубы. Времени и сил ей явно не хватало не только на достойный ответ мерзавцу, но и для того, чтобы перетащить меня на другую сторону башни. По крайней мере, до того, как этот рослый подонок до нас доскачет.

Шило!.. Нет. Похоже, выронил, когда оказался в этой короткой отключке. Да и руки уже почти не шевелятся — совсем как после многочасовой силовой тренировки…

— Кончай уже выёбываться, шмара… — Смысь разбрызгивал слякоть уже так близко, что я смог разглядеть даже пару больных зубов в его плотоядной ухмылке. — Чё, с жорами пёхаться хочешь, шоль⁈ Они ж по-другому размножаются, хы…

На этих словах он снова глянул нам куда-то за спину. Вместе со звуками прибоя ветер с той стороны теперь постоянно доносил уже знакомый булькающий хрип:

— Не бойтесь…

— Я хочу помочь…

— Вы спасены…

Мы вместе…

Что⁈ Этот голос уже совсем не похоже на предыдущие подсказки от моей дырявой памяти. Что за…

Мы — это ты. Ты — это мы. Мы вместе…

Теперь целый хор… Но не пугающий или жуткий. А наоборот — убаюкивающий, успокаивающий, умиротворяющий…

Да, теперь всё будет хорошо…

Этот ласковый шёпот будто бы тоже приближался — только не с моря, а со всех сторон сразу. Заодно с темнотой, в которую я, похоже, вот-вот провалюсь снова…

Мы вместе… Ты — один из нас…

— Стоять! — Необычно