Девиантный Король (ЛП) - Кент Рина

— Катись к черту, Эйден. — я смотрю ему прямо в глаза. — Я не позволю тебе сломать меня.

Ложная бравада.

Я боюсь этого монстра. После сегодняшнего, я, честно говоря, не знаю, как далеко он зайдет.

Однако после смерти моих родителей я поклялась никогда не извиняться за то, чего не делала.

Чертов Эйден Кинг не заставит меня вернуться к тому беспомощному ребенку, которым я была.

— Не вкладывай мне в голову никаких идей. — он проводит подушечкой большого пальца по моему соску. — Здесь и так полно фантазий о тебе.

Полно фантазий обо мне?

Эйден фантазирует обо мне?

— Ты собираешься рассказать мне, что тебя пугает, Холодное Сердце?

Это насмешка, его насмешливый способ поставить меня на место.

— Меня ничто не пугает.

— Я называю это брехней. Каждого что-то, пугает. — он звучит задумчиво. — Что пугает тебя?

Я поднимаю подбородок.

— Я же говорила. Ничего.

— Ты ужасная лгунья, но я продолжу играть в эту игру. Если ты мне не скажешь, я сам все выясню.

Его пальцы оставляют мой сосок, но прежде, чем я успеваю выдохнуть, он проводит рукой вниз по моему голому животу.

Я с хрипом втягиваю воздух от того, насколько нежными, почти успокаивающими являются его прикосновения. Это полная противоположность дьявольскому взгляду в его непроницаемых глазах. Его пальцы играют с поясом моей юбки.

— Ты девственница, Холодное Сердце?

Мой желудок сжимается от стольких чувств, за которыми я не могу угнаться. Я отвожу от него взгляд и смотрю на дерево так пристально, будто хочу, чтобы оно вспыхнуло и положило конец этому кошмару.

Меня наполняет не благоразумие. Это даже не стыд.

Этот мудак на самом деле пугает меня, и я ненавижу себя за это. Я также ненавижу покалывание, вспыхивающее внизу живота.

Что, во имя вечно любящего ада, они должны означать? Он нарушает мои границы, а я, черт возьми, вся дрожу?

— Нет? — в его голосе звучит почти неодобрение. — Кому ты ее отдала? Учителю биологии? Какому-нибудь неудачнику из твоей предыдущей государственной школы?

Я снова встречаюсь с его демоническими глазами.

— Это не твое дело.

— Тебе понравилось, когда он вошел в тебя? — продолжает он, словно не слышал, что я только что сказала. — Или тебе было больно? Держу пари, ты была слишком напряжена, да? Он разорвал тебя на одном дыхании или делал это медленно? Готов поспорить, этот жалкий ублюдок поклонялся тебе, как какой-нибудь Богине, не так ли? Но ты не Богиня, ты Холодное Сердце. Могу сказать, он не знал, что ты обладаешь ледяным сердцем, когда у вас была прелюдия и он доводил тебя до блаженства. Ты испачкала кровью весь его член или простыни? Он заставил тебя кончить или тебе пришлось сымитировать оргазма? Или, может...

— Заткнись!

Мое лицо горит от грубости его откровенных слов. У какого типа людей так много вопросов о том, как кто-то лишился девственности?

Хуже. Почему выражение его лица темнеет с каждым вопросом, как будто он... зол?

Рука Эйдена ныряет мне под юбку, и раздвигает мои бедра.

Я стону, мое сердце сжимается в чёрную дыру.

— Эйден, что ты делаешь?

— В последний раз повторяю, Кинг. — его лицо совершенно пустое, если не считать легкой ухмылки. — Ты сказала, что подашь на меня в суд за сексуальное домогательство.

— Ч-что...?

— Это твой счастливый день. Я делаю так, чтобы отчет стал реальностью.

— Ты... не можешь быть серьезным?

Мой голос срывается.

— Я когда-нибудь шутил с тобой, Холодное Сердце?

Я борюсь с ним, мое сердцебиение учащается с каждой секундой, когда я не могу сдвинуться с места.

— Эйден! Прекрати.

— Неправильное имя.

Он напевает, его палец дразнит подол моих шорт.

Мое горло сжимается сильнее, когда его пальцы проникают во внутреннюю часть моих бедер. Чем больше я пытаюсь сомкнуть ноги, тем сильнее он раздвигает мои бедра.

Мои стены рушатся, и я чувствую, как теряюсь и разбиваюсь на куски рядом с ним.

Втягивая воздух в легкие, я пытаюсь выровнять тон. Дядя Джексон всегда говорил мне, что лучший метод ведения переговоров, быть уверенной в себе. Даже если это всего лишь маска. Если я проявлю слабость, Эйден только набросится на нее, как акула на кровь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мой лучший выбор — оставаться спокойной, как бы ни было тяжело.

— Кинг! — выпаливаю я. — Теперь ты счастлив?

Он одобрительно улыбается.

— Не совсем, но ты учишься.

— И?

— И что?

— Я назвала тебя по твоей дурацкой фамилии, чего еще ты ждешь? Приветствие короля?

Он усмехается.

— Давай оставим это на другой день.

Как будто когда-нибудь наступит еще один день с этим ублюдком. Тем не менее, я улыбаюсь.

— Отлично. А теперь отвали.

— Знаешь... — он замолкает. — Ты действительно допускаешь глупые ходы.

— Что?

— Когда твой противник бросается в атаку, ты должна держаться низко, а не врезаться в него головой вперед. Ты единственная, кто страдает.

Что бы это, черт возьми, ни значило.

— Я был готов отпустить тебя, но ты разозлила меня, поэтому я передумал.

Я внимательно наблюдаю за его бесстрастным лицом. Если не считать легкого подергивания в его левом глазу, он кажется мне спокойным.

Совсем не разозленным.

Но опять же, что, черт возьми, я знаю о языке тела Эйдена? Он как крепость. Невозможно подняться, заглянуть через него или уничтожить.

— Тогда измени это, — бормочу я.

— Не так это работает.

— Отпусти меня, и я никому не скажу, — говорю я самым нейтральным тоном.

— Не скажешь?

Его пальцы рисуют маленькие круги внутри моих бедер, и я сжимаю кулаки от этого ощущения.

Я сдерживаю дискомфорт и долбаное покалывание.

— Да. Я только хочу закончить этот год в спокойствии.

— Почему ты думаешь, что я хочу, чтобы у тебя был хоть какой-то покой, Холодное Сердце? — он жестко сжимает меня между ног. — Ты была рождена, чтобы страдать.

Я вскрикиваю от этого назойливого жеста. Удар проносится прямо от того места, где он сжимает меня, по всему телу.

Эйден смотрит на меня своими садистскими глазами. Только теперь отблеск становится темнее. Туманнее. Сильнее.

Ему нравится оказывать на меня такое воздействие. Он получает от этого кайф.

Как наркоман, который не может насытиться, он, кажется, готов к большему.

Чем упорнее я отказываюсь, тем более радикальными становятся его методы.

Все началось с того, что он потребовал мой телефон, затем он захотел, чтобы я называла его по фамилии, а затем, чтобы я извинилась.

Всякий раз, когда я говорю «нет», его нападение становится безжалостным.

Беспощадным.

Я провоцирую монстра.

Настоящего монстра.

За годы борьбы с задирами я научилась никогда не давать им того, чего они хотят. Если я признаю их издевательства или покажу им, что мне не наплевать на их поступки, это даст им стимул давить сильнее.

Эйден темнее обычного задиры, но он все равно задира. Только он не хочет этих извинений, или моих упрашиваний, или даже проклятого телефона. Он хочет моей борьбы. Ему нужна моя беспомощность. Моя слабость.

— Прости, — выпаливаю я и пытаюсь говорить серьезно.

Он на секунду приостанавливает свои действия, но не отпускает меня. Его взгляд встречается с моим, и его левый глаз дергается, прежде чем он прижимает большой палец к моему клитору над тканью.

Мои ноги дрожат, и я ненадолго закрываю глаза, желая, чтобы это чувство ушло к чертовой матери. На меня не должно влиять то, что делает этот монстр.

— Почему ты извинилась? — спрашивает он.

— Ты велел мне извиниться.

— Ты не имеешь это в виду. — он наклоняется ближе и шепчет мне на ухо жарким дыханием, его тон веселый. — Ты серьезно думала, что я куплюсь на это, милая?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Милая?

Милая блядь?

Требуется все силы, чтобы не дать своему гневу вырваться на поверхность. Мне так сильно хочется надавить на него, но я знаю, что это только придаст ему преимущество.