Миссис де Уинтер - Сьюзен Хилл

- Могли бы мы вернуться? Не будет ли... - Я споткнулась, подбирая слова. - Фрэнк, не будет ли... каких-либо препятствий, которые могут нам помешать?

Он некоторое время раскуривал трубку, затем выпустил облачко голубого дыма в воздух. Я продолжала поглаживать морду лошади, сердце мое гулко колотилось, а лошадь, осчастливленная таким вниманием и лаской, била копытом землю и тыкалась носом в мою ладонь.

- Вы имеете в виду то... то, что случилось?

- Да.

И даже теперь, хотя рядом витал дух Мэндерли, мы не произнесли это слово.

- Я не думаю, что может возникнуть нечто такое, что помешает вам вернуться, если вы оба этого хотите, - сказал Фрэнк.

Мое сердце подпрыгнуло от радости. Остановилось. Резко забилось снова. И тогда я спросила:

- Фрэнк, вы были там?

Он внимательно и понимающе посмотрел на меня.

- Да, конечно. Я должен был там бывать.

Я затаила дыхание. Фрэнк взял меня под локоть и стал тихонько направлять в сторону дома, уводя от пастбища и лошадей.

- С этим покончено.

Я промолчала. Однако призрак, заново пробудившийся, следовал за нами по траве. Люди ушли, да и не о них я думала. Ребекка мертва, и ее дух более не мог меня преследовать, я вообще не думала о ней в то солнечное октябрьское утро. Я думала только о том месте, о доме, о саде, о Счастливой Долине, ведущей в укромную бухту, о пляже. Еще о море. И как бы молча прижимала все это к груди и приветствовала.

Как ни странно, но отсутствие Фрэнка Кроли тяжело сказалось на Максиме, я поняла это по выражению его лица, по запавшим глазам и обозначившимся под ними кругам. Фрэнк был умиротворяющим началом, нам обоим с ним было легко. Чуть позже мы сели, слушая рассказы об Инвернессшире, о горах, озерах, оленях, об удивительных пейзажах, которые он полюбил, о своей жене Джанет и двух маленьких сыновьях. Он показал нам их фотографии, и теперь, когда комнату наполнило настоящее, кажется, никаких теней между нами не лежало. Кроме одной, которую я с трудом могла определить. При разговоре и разглядывании двух мальчишек, Хэмиша и Фергуса, я ощутила в груди пустоту, к которой уже привыкла и которая затем вдруг сменилась взлетом безрассудной надежды. Мы никогда не говорили о том, будут ли у нас дети. Вначале все было совсем иначе, перед нами открывалось светлое будущее, и они должны были унаследовать Мэндерли. Я не знала, хочет ли Максим иметь детей теперь; похоже, им не находилось места в условиях нашей нынешней жизни за границей. Но если мы вернемся домой...

Я посмотрела на старого полковника Джулиана и в его глазах прочитала холодный приговор моим надеждам и тайным радужным планам.

В доме осталось несколько человек - Джайлс и Роджер, Максим и я, Фрэнк, пожилой кузен, а также Джулиан со своей дочерью. Жена его умерла, и дочь, полная, неунывающая молодая женщина, жила вместе с ним и, очевидно, добровольно посвятила себя уходу за отцом. Перед этим мы, запинаясь, поговорили о Европе, о странах, в которых жили, о том месте, где живем сейчас. Джулиан вдруг сказал:

- Я помню, как советовал ехать в Швейцарию. В ту ночь после Лондона.

Воцарилась мертвая тишина. Я увидела, как тревожно Фрэнк посмотрел на Максима, как он кашлянул. Но Джулиана понесло, похоже, он совершенно не чувствовал обстановки и не понимал, что говорит.

- Я вспоминаю о празднике. А потом было это ужасное дело с Мэндерли. Ну и война, конечно. Все забывается. Никак не ожидал, что вы уедете насовсем и будете столько отсутствовать. Сколько прошло? Поди, лет десять?

Затем, пока мы сидели в замешательстве и смущении, не в состоянии что-либо сказать, он стал подниматься на ноги, возясь с костылями, стуча одним по полу и ожидая, когда Фрэнк подойдет к нему, и никто не знал, что он намерен делать, никто не пытался остановить его. Лишь Дочь положила ладонь на его руку, когда он потянулся за бокалом, поднял его и снова попытался заговорить.

- Отец, не думаешь ли ты...

Однако он оттолкнул ее, и дочь сникла и покраснела, бросив на меня отчаянный взгляд.

Джулиан откашлялся.

- Думаю, что требуется сказать несколько слов. Несмотря на печальный повод, по которому мы все здесь собрались... - Он посмотрел на Максима, затем перевел взгляд на меня. - По вас скучали, и это истинная правда. Я часто здесь бывал - Джайлс подтвердит, мы сиживали в этой комнате и разговаривали о вас. - Он сделал паузу. Я взглянула на Джайлса, который, чуть подавшись вперед, уставился на стол, лицо его приобрело темно-фиолетовый оттенок. Бросила беглый взгляд на Роджера. - Я должен это сказать. Прошлое умерло и похоронено.

Я заерзала, не смея встретиться взглядом с Максимом. Престарелый Джулиан, судя по всему, не понимал, что он только что сказал.

- С ним покончено. Что ж, быть по сему.

Он без труда перенес тяжесть своего тела с одного костыля на другой. Часы в зале пробили три.

- Я хотел сказать только то, что чертовски приятно видеть вас обоих снова и... и добро пожаловать домой. - Он поднял свой бокал и один, медленно и торжественно, осушил его.

В первый момент я подумала, что сейчас умру, или закричу, или упаду в обморок, или просто вскочу и убегу. Мне было дурно и тошно, мной овладел страх за Максима, я не знала, что он чувствовал в этот момент и что собирался предпринять. Даже Фрэнк, кажется, пребывал в растерянности и не мог найти слов, даже он не видел способа, как прийти нам на помощь.

Однако, к моему удивлению, Максим остался внешне спокойным и собранным, он сделал глоток из бокала и, глядя на Джулиана, тихо сказал:

- Спасибо.

И ничего более, но это означало, что я снова могла вздохнуть, хотя и ощущала тупую боль в груди и жар на лиие. Тем не менее ничего ужасного не произошло, мы сидели за обеденным столом, как это бывало раньше, сидели в октябре, в день похорон Беатрис, прошлое оставалось прошлым и не имело над нами никакой власти.

В конце концов они ушли, дочери Джулиана потребовалась целая вечность, чтобы довести отца до двери, ибо он настаивал, чтобы ему не помогали, и уж совсем тяжелым делом было для него идти по гравийной дорожке, затем его усадили в машину, которую завели и прогрели согласно его указаниям.

Наконец они уехали, до отъезда Фрэнка оставался час, за ним приехала машина, чтобы отвезти на станцию, откуда он должен был добираться до Лондона, а затем в спальном вагоне - домой в Шотландию.

Поля были освещены мягким, лимонного оттенка, светом, в воздухе кружились и опускались на землю листья, падали с деревьев последние яблоки. Было на удивление тепло. Мне хотелось быть на природе, потому что все вокруг было так красиво, я не могла терять ни одного момента после столь долгого отсутствия, не могла сидеть взаперти и слышать, как тикают часы, поскрипывают ступеньки, как шлепают по полу лапами собаки, которые бродят из комнаты в комнату в поисках Беатрис, да слышатся тяжелые вздохи Джайлса. Однако Максим не хотел выходить, лицо его приобрело пепельный оттенок от усталости и напряжения.

- Я полежу, может быть, засну.

Я не ответила. Мы стояли в холле, и в открытую дверь был виден сад, из которого тянуло запахом яблок. Где-то в тени Фрэнк деликатно ожидал, когда он может понадобиться, - это была его постоянная манера, в свое время раздражавшая Беатрис.

- Какой скучный человек, - сказала она мне в тот первый день, - никогда не расскажет ничего интересного.

Я уже тогда знала, что она не права, осуждая его за выдержку и умение сохранять спокойствие, а теперь подумала: оценила ли она в конце концов его достоинства, поняла ли, чего он на самом деле стоит?

- Ты иди, - сказал Максим, - я знаю, тебе этого хочется. Иди, если можешь. - Посмотрев ему в лицо, я увидела, что он великолепно понимает, что я в тот момент чувствовала и хотела скрыть. Он улыбнулся усталой улыбкой и, наклонившись, легонько поцеловал меня в лоб. - Иди. - И, повернувшись, стал подниматься по лестнице.

Я вышла из дома.

Глава 4

Минувшей ночью я проснулась после долгого путешествия, растерянная и потрясенная тем, что вернулась домой.

Теперь меня пробудил от глубокого, без сновидений, сна какой-то звук, и я несколько минут сидела на кровати, опять пребывая в смятении, полагая, что нахожусь в нашей комнате в гостинице, и удивляясь непривычному местоположению окна.

Максим спал совершенно неслышно; мы оба были в эмоциональном плане измотаны, я чувствовала себя заторможенной и глуповатой от усталости. Что за звук я услышала? Вокруг царила полная тишина, в комнате было темно.

Затем снова раздался звук, который, по всей видимости, разбудил меня, какой-то приглушенный шум, причину которого я не смогла определить, - его мог произвести и человек, и животное.

Я снова легла, но едва коснулась головой подушки, как звук повторился, теперь он был громче, казалось, он приближается ко мне по половицам или по стенам дома, и я в конце концов встала и тихонько пошла к двери.

Стоя в темном коридоре, я поначалу подумала, что это одна из собак, опечаленная отсутствием Беатрис и сбитая с толку изменением заведенного в доме распорядка, скулит и ходит по комнатам и коридорам. Но все собаки были заперты на кухне внизу. Непонятный звук исходил из спальни.