Некоронованные короли Америки - Валентин Зорин

То обстоятельство, что Морганы находятся на одном из первых среди американских монополий мест по размерам капиталов, вложенных за рубежами США, в немалой степени предопределяет могущество этой группы. Ревностно оберегая свои позиции, делая все, чтобы не подпускать конкурентов к наивыгоднейшему делу — иностранным инвестициям, которое по доходности соперничает с военным производством, династия Морганов сохраняет в своих руках решающие рычаги экономической власти.

В последние годы американская печать очень много пишет о «закате» старейшей уолл-стритской династии, о том, что могущество и влияние этой семейной группы коренным образом подорвано и сходит на нет. Однако подобные утверждения ни в какой степени не соответствуют действительности.

Спору нет, ныне влияние этой династии относительно уменьшилось. Если несколько десятилетий назад Морганы являлись наиболее сильной группировкой американского капитала, царствовавшей практически безраздельно и превосходившей не только всех своих конкурентов, но и любую возможную их комбинацию, то сейчас такого положения не существует. Возникли новые гигантские объединения, а влияние и могущество некоторых из них настолько возросло, что они вплотную приблизились к некогда полновластным хозяевам Уолл-стрита.

Среди причин, приведших к такому положению, помимо всего прочего, играет роль то обстоятельство, что многие годы основой индустриального могущества Морганов было их монопольное положение в угольной и сталелитейной промышленности и железнодорожном транспорте. Между тем, как известно, роль этих отраслей в современной экономике относительно уменьшилась. В то же время Морганы не располагали соответствующими позициями в таких ведущих в последние годы отраслях, как химия, алюминий. Именно за счет этого и происходит стремительный рост могущества их основных конкурентов.

Однако в самое последнее время наметились тенденции, которые в ближайшие годы могут привести к новому изменению в расстановке сил среди монополистических групп США. В частности, моргановская группировка захватила важнейшие позиции в атомной промышленности, финансирует работы в области «энергетики будущего». Заполучили они важные позиции и в химической, электронной и нефтяной промышленности. Одним словом, разговоры о «закате» Морганов, о том, что они перестали играть ведущую роль в экономической и политической жизни, не имеют с действительностью ничего общего. О каком «закате» можно говорить, когда речь идет о самой богатой в мире семейной группе, объединении, равного которому по размерам капиталов, международным финансовым связям, общему экономическому могуществу капиталистический мир не знает!

Объяснимые парадоксы

Откуда же взялась версия, будто Морганы сходят на нет, кто ее авторы?

Пусть не удивляется читатель, но истинными авторами этой странной, не соответствующей действительности легенды являются прежде всего… сами Морганы и их наемные писаки.

Зачем понадобилась столь странная «операция» сегодняшним заправилам этого семейства? Казалось бы, наоборот: чем больше богатств, чем-больше банков, заводов, страховых компаний, тем выше деловой престиж, тем больше возможностей. Секрет открывается просто: прошли времена, когда старый Корсар демонстративно, с шумом бросал на ветер миллионы. Его наследники не любят яркого света.

Вот они и прячут свои богатства от глаз людских, тщательно скрывают нити, которые объединяют их компании; дескать, мы не такие, как прежде, и капиталы не наши, а акционеров.

Немаловажную, а быть может, главную роль в стремлении Морганов упрятать от посторонних глаз свои богатства играет их желание укрыть от налогообложения как можно большую часть своих доходов. Существующая, в США налоговая система внешне очень сурова и жестка по отношению к обладателям крупных состояний. На словах она исходит из принципа: «Чем больше богатство — тем больше налогов». Но сей принцип действует лишь на бумаге. В действительности же обладатели крупнейших состояний находят тысячи лазеек, чтобы обойти формально существующие правила налогообложения, перекладывая всю тяжесть налогов на плечи трудового народа.

Вряд ли можно придумать что-либо более сложное, чем система налогообложения, существующая в США. Различные законы и постановления, правила и комментарии к правилам, параграфы и подпараграфы составляют десятки и десятки томов. Во всем этом организованном хаосе могут разобраться лишь очень опытные юристы, имеющие специальную подготовку и большой опыт в распутывании казуистических положений, или, точнее, в запутывании в сетях этих положений чиновников налогового ведомства. Воспользоваться услугами таких многоопытных крючкотворов могут лишь люди очень состоятельные. Крупные корпорации содержат целый штат юристов — специалистов в области налогового законодательства. Они и разработали множество обходных путей, пользуясь которыми миллионеры избегают уплаты причитающихся с них налогов.

Рокфеллеры, к примеру, держат значительную часть своих богатств в так называемых благотворительных фондах, которые по американским законам не подлежат налогообложению. Такой же трюк применил и старый Форд, чтобы без выплаты налога на наследство передать свои капиталы сыну и трем внукам. Моргановские юристы используют другой прием. Они формально дробят компании на множество дочерних предприятий, нагромождая весьма сложную систему подчинения и переплетающихся интересов, маскируя связи компаний с моргановскими банками, запутывая таким образом налоговое ведомство.

Если Рокфеллеры придают огромное значение рекламной шумихе, считая необходимым всячески превозносить свою филантропическую деятельность, создавать у американской общественности — притом, надо признать, небезуспешно — впечатление, что именно филантропия и благотворительность являются ныне главной сферой их забот и интересов, то Морганы прибегают к другой форме камуфляжа: они пытаются спрятать свое могущество от глаз общественности — «уходят в подполье». Всерьез говорить о том, что они перестали играть одну из решающих ролей в экономической и; политической жизни США — значит поддаваться на эту моргановскую удочку.

Попытка спрятать свое состояние весьма характерна для многих миллиардеров середины XX века. Так безопаснее. Неровен час, можно лишиться богатств, как лишились их все пауки-кровососы в странах, где народ взял судьбу в собственные руки.

Морганы в этом отношении не одиноки. Они, как и другие тузы современного империализма, боятся будущего, боятся своих соотечественников. Характеризуя этот процесс, один из виднейших современных буржуазных экономистов, американец Дж. Голбрейгг, пишет: «Американские богачи издавна обладали удивительным чувством страха перед экспроприацией. Это страх объясняет, почему они рассматривали даже самые слабые реформы, как предвестников революции. Депрессия и особенно «Новый куре» еще больше напугали богачей. Одним из последствий было временное самоограничение личных расходов. Расходы на чисто показные мероприятия, в особенности на дома, яхты и женщин, стали считаться опасными, побуждающими массы к насилию… С уменьшением этой показухи в ее наиболее вульгарных формах богатство и, стало быть, неравенство уже не рекламировались столь скандально, как прежде. Поэтому и богатство и неравенство стали менее заметными и менее вызывающими негодование. В свое время богачи сами помогли сделать неравенство острой проблемой. Теперь они отказались от этого».

Что касается «самоограничений» миллиардеров, то здесь Дж. Голбрейт, мягко говоря, заблуждается. И дома, и женщины, и яхты — все это не в меньших, а в значительно больших масштабах существует и ныне. Но сейчас это очень редко выставляется напоказ.

Сам факт попыток Морганов «уйти в подполье» весьма симптоматичен. Он свидетельствует, что наиболее ловкие представители монополистического капитала считают нужным использовать новые методы, маневрировать, считаться с настроениями общественности.

Итак, один из главных «секретов», которому обязаны своим возникновением моргановские миллиарды, — тесная связь с военным бизнесом. Так было в прошлом веке, так обстоят дела и сейчас. И тем не менее здесь ныне не все столь уж просто, как это может показаться на первый взгляд.

…Разговор продолжался уже больше двух часов. Мои собеседники, удобно расположившиеся в низких креслах в большой комнате, обставленной дорогой старинной мебелью, резко контрастировавшей с заполнившим всю Америку крикливым модерном, явно не торопились завершить беседу, хотя она происходила в разгар делового дня. И уже одно это было необычным. Ведь передо мной находились два крупных предпринимателя: один — промышленник из Кливленда, другой — влиятельный уолл-стритский финансист, заметная фигура в моргановских банках. А известно, что американские бизнесмены меньше всего расположены к неторопливым беседам.