Обещания богов - Гранже Жан-Кристоф

Макс Винер, гауптман из уголовки, первым взявшийся за это дело, действовал по накатанным рельсам: его люди прочесали квартал в поисках свидетелей, перетрясли освободившихся из тюрем (хотя по нынешним временам попасть туда было куда проще, чем оттуда выйти), переворошили весь уголовный мир города…

Параллельно с этим вскрытие показало, что молодая женщина была жестоко изувечена. На ее шее зияла рана. Орудие убийства (нож или кинжал) рассекло яремную вену и наружную сонную артерию, а также сосуды гортани и щитовидки.

Жертва скончалась от этой раны, вызвавшей обильное кровотечение. Но на теле имелись следы и других ударов. Серия порезов на левом боку позволяла предположить, что женщина отбивалась и пыталась защититься в тот самый момент, когда убийца удерживал ее руки над головой – раны шли до подмышек. Внутренняя поверхность пальцев обеих рук была глубоко рассечена. Некоторые фаланги держались буквально на ниточке. Женщина хваталась за лезвие, которое ее кромсало.

С особым ожесточением убийца набросился на живот. Широкий косой разрез шел от диафрагмы слева, спускаясь до подвздошной ямки справа. Две менее глубокие раны шли в том же направлении, доказывая, что убийца принимался за дело несколько раз, пока ему не удалось погрузить оружие по самую рукоять и буквально вскрыть живот жертвы.

Судебно-медицинская экспертиза также засвидетельствовала, что преступник нанес еще более странное увечье: он разрезал область лобка и извлек генитальные органы, причем никаких их следов рядом с трупом обнаружено не было. Убийца украл яичники, матку вместе с шейкой, а также целиком вагину и прилегающие к ней ткани.

В подобных обстоятельствах не представлялось возможным определить, была ли жертва изнасилована, но Винер склонялся к сценарию без изнасилования. Убийца получал удовольствие, действуя ножом, а не членом. В бытность свою в СА[36] или в Unterwelt – преступном мире – Бивен знавал таких парней.

Странная деталь: преступник также унес обувь Сюзанны. Значит, он любил играться с органами и башмаками жертв. Вот уж и впрямь псих.

Винер взялся за расследование засучив рукава. Он очень рассчитывал на новейшую берлинскую лабораторию судмедэкспертизы, на Государственный институт химии, на Департамент судебно-медицинской экспертизы и криминальной статистики, который сокращенно называли korpus delikti или просто КТИ[37]. В программе значились: исследования дактилографических отпечатков, антропометрические фотографии, фотороботы, поведенческий анализ, баллистика, идентификация использованного при убийстве оружия, идентификация волокон и различных проб (с использованием микроскопа), анализ крови и спермы, токсикология, обнаружение невидимых чернил…

Винер остался с носом. Весь набор анализов не дал ничего. Как и поиск возможных очевидцев. Очень скоро гауптман увидел, как сужается поле его действий. Запрет на допрос близких жертвы. Запрет разглашать факт убийства. Запрет обсуждать это дело с собственными коллегами… Не считалось возможным признать, что подобное убийство вообще имело место и рейх оказался задет столь непосредственно.

Винеру удалось восстановить лишь распорядок дня жертвы накануне убийства. Утром Сюзанна играла в теннис, потом отправилась на обед с одной из подруг. Потом в одиночку гуляла по Курфюрстендамм, разглядывала витрины и… исчезла.

Винер по-прежнему топтался на месте, когда в субботу, 19 августа было обнаружено еще одно тело в Кёльнском парке, рядом с медвежьим вольером, недалеко от Музейного острова. Маргарет Поль. Двадцать восемь лет. Урожденная Шмитц, из Вюртемберга. Тот же образ действий. Перерезано горло. Вспорот живот. Украдены репродуктивные органы и вся область вагины. Нет обуви.

Крипо продвинулась не дальше прежнего – кроме одного пункта: жертвы были знакомы. Обе входили в «Вильгельм-клуб», светский салон, располагавшийся в отеле «Адлон». По собранным сведениям, этот «салон» был всего лишь курятником, где молодые жены промышленников-миллионеров и нацистских сановников собирались поговорить о тряпках и посплетничать. Кстати, этих женщин прозвали Адлонские Дамы.

Винер перелопатил весь огромный отель, опросил персонал, постоянных клиентов ресторана, а также тех постояльцев, кто проживал в означенные даты, причем он ни разу не проговорился про убийства. У него также не было права лезть с вопросами к другим дамам – слишком рискованно. Как и в прошлый раз, ему удалось лишь восстановить последний день Маргарет Поль. Ничего интересного.

Отчеты Винера становились все более расплывчатыми, сводясь к умозрительным рассуждениям о психологическом профиле преступника. Например, он предполагал, что убийца каннибал или же нападает на своих жертв, переодевшись. Сплошная хрень.

Коричневый дом[38] отреагировал.

Следовало передать дело тем, кто ежедневно контролировал улицы Берлина и души жителей: гестапо. 26 августа дело было официально поручено гауптштурмфюреру Францу Бивену, тридцати пяти лет. Он представления не имел, почему выбрали именно его. У него был блестящий послужной список (с нацистской точки зрения), но он ничего не понимал в криминальных расследованиях. Гестапо было политической полицией: оно арестовывало жертв, а не виновных.

Его единственным козырем была осведомительская сеть Geheime Staatspolizei[39]. Начиная с 1933 года Германия представляла собой не страну, а паутину. Она была разбита на Gaue (административные округа). Каждый Gaue в свою очередь подразделялся на Kreise (круги). Каждый Kreise на Ortsgruppen (местные группы). Каждая Ortsgruppen на Zellen (ячейки). Каждая Zellen на Blocks (блоки).

Краеугольным камнем сети был Blockleiter – блокляйтер. Он отвечал за шестьдесят домашних хозяйств и ежедневно шпионил за всем, что происходит. Функционер низшего звена, чьи донесения были самыми ценными.

Как в этой хитросплетенной сети надзора могли произойти два убийства? Как убийца мог проскользнуть сквозь столь частый невод? Не говоря уж о том, что весь Берлин прослушивался, все публикации в прессе ежедневно отфильтровывались, а на каждого работника в доме 8 по Принц-Альбрехтштрассе имелось досье. За последнюю неделю Бивен перерыл всю свою картотеку, вытряс душу из всех осведомителей и стукачей, поставил на ноги всех своих блокляйтеров – и совершенно безрезультатно.

Этот убийца был человеком-невидимкой.

Бивена ждал еще один сюрприз: когда он решил переговорить с Максом Винером, то обнаружил, что гауптман исчез. Уволен? Сослан? Убит? Никакой возможности узнать, но это было недобрым знаком.

Бивен впрягся всерьез. Он заново опросил мужей жертв, промышленника Вернера Бонштенгеля и группенфюрера СС Германа Поля. Ничего особенного это не дало, кроме одной детали: генерал поведал, что его супруга боялась Мраморного человека. Что еще за вздор?

Зарывшись поглубже, Бивен накопал еще одну информацию: Маргарет Поль, которая вечно недомогала, в конце концов призналась мужу, что консультировалась у психиатра. Франц без труда отыскал Симона Крауса и оказался нос к носу с этим мелким засранцем.

Хотя Бивен и сам был преступником, тут он впал в полную растерянность и не мог нащупать ориентиры. Он имел дело с убийцей-психопатом, который нападал на этих женщин и, очевидно, наслаждался тем, что кромсал их. Ничего общего с самим Бивеном: тот скорее был убийцей прагматичным, профессиональным, без всякого умопомешательства или душевных порывов…

Он поднял глаза и заметил, что они давно уже выехали за город. День клонился к закату, и поля вокруг заливал оранжевый, слегка тошнотворный свет.

– Остановись здесь, – велел Бивен.

Прежде чем прибыть в Брангбо, гауптштурмфюрер всегда совершал один и тот же ритуал.