Подкравшийся незаметно - Александр Никонов

- Шамиль, - бывало обращались к нему старейшины, чтобы он разрешил их проблему. - А велик ли Аллах?

- Аллах... - задумывался Басаев. - Аллах не просто велик. Аллах акбар!

Удовлетворенные старейшины расходились по своим пещерам, а Басаев шел молиться или насиловать да убивать. За ним тянулся кровавый след. Иногда ему даже кричали:

- Эй, Шамиль! У тебя кровь идет.

- Это не кровь, - отшучивался Басаев. - Это клюквенный сок.

И шел дальше, оставляя кровавую дорожку.

А еще Басаев очень любил слушать певицу Зыкину. И очень не любил певицу Аллу Борисовну Пугачеву. "Какая она, в сущности, сволочь, - думал Басаев долгими бессонными ночами. - Другое дело Зыкина." Ему представлялось, что тощая, как фитиль Зыкина, расставив крепкие ноги с бутылкообразными икрами, поет на фоне гор песню про Аллаха.

Раздумья Басаева о высоком его помощник Мухаммед.

- Какие будут распоряжения, начальник? - спросил он, и боевой шрам на его лице противно задергался, как у негодяя.

- Принес план? - вопросом на вопрос ответил Басаев. - Что говорит разведка?

Мухаммед молча протянул ему цветную схему московского метро, нагнулся к уху Басаева и горячо зашептал:

- Сахар завезли. Варенье тоже. Из Кремля сообщают, что Лебедь два раза звонил Пугачевой. Ее не было дома, Филька подходил. Но он перезвонит.

Басаев резко схватил Мухаммеда за грудки и рывком притянул к себе, жарко дохнул в лицо:

- Что!? Что ты сказал?!

- Лебедь два раза звонил Пугачевой. Ее не было дома. Филька подходил. Но Лебедь еще перезвонит, - послушно повторил Мухаммед.

Басаев отпустил помощника.

- Спасибо, Мухаммед. Только впредь говори громче: чего-то я в последнее время стал плохо слышать, переспрашиваю постоянно. Контузило, наверное, когда в Буденновске с Черномырдиным по телефону говорил. Он так орал... Я не люблю Пугачеву, она злая. Если бы она тогда оказалась в Буденновске, нам бы не поздоровилось. Ладно, иди...

Мухаммед пошел, потирая пальцами ожог на щеке от жаркого дыхания своего патрона. Дело в том, что месяц назад у Мухаммеда взорвался патрон, лежащий в нагрудном кармане. Тогда-то лицо и опалило. Испорченный патрон пришлось выкинуть. А злопамятный Басаев вычел у Мухаммеда из жалованья стоимость утраченного патрона.

Басаев лег на овечьи шкуры и задумался. Он размышлял об интересах тех неведомых людей, которые делали неведомую ему политику в далекой Москве. Неведомые их интересы неведомо как переплетались между собой и имели непонятные для Басаева последствия на поверхности которых лежали два звонка Лебедя Пугачевой. Всего-навсего два самых обыкновенных ни к чему не обязывающих телефонных звонка.

- Кто-то серьезно влип, - размышлял Басаев. - А кто-то что-то замышляет. Кто? Что? Где? Зачем? Почему? И чем все это закончится?

Вопросы, вопросы...

Если это надо Волошину, то при чем здесь братья Черные, а если бучу затеял Коржаков, то не импотент ли он? Господи, как все сложно и непредсказуемо в российской политике! Нужно кого-нибудь зарезать или изнасиловать для прояснения ситуации. Басаев вытащил из ножен кинжал и начал точить его о камень, вспоминая старушку-маму и ее напутствия: "Живи честно, сынок, никогда не езди в Буденновск." Увы, заклинания старушки остались без внимания и Басаев стал тем, кем он стал - великим мыслителем современности и крупным философом.

"Все ясно, - вдруг дошло да Басаева. - Ельцину недолго осталось: скоро выборы. ОНИ готовят замену. Значит, будет большая буча. Действительно, кому же и быть президентом, как не Пугачевой? Кто еще соберет голоса? Только она."

От возбуждения Басаев начал чесаться. Так, так, так. А почему бы и ему не выставить свою кандидатуру на выборах президента России? А что, не джигит он что ли? Смел, красив, в Бога верит. Неужели не проголосуют?

- Мухаммед!

Подбежал помощник.

- Я здесь, хозяин.

- Аллах нам всем хозяин... Запусти в российские средства массовой информации слух о том, что России нужен новый президент - настоящий крутой и хозяйственный мужик, а именно - Шамиль Басаев. Пробный шар. Мне любопытно, как отреагируют.

- Но ведь Чечня - самостоятельное государство, - робко возразил Мухаммед. - Разве можно быть президентом другого государства?

- Не проблема, - махнул рукой Басаев. - В крайнем случае, Россию мы завоюем. Это очень просто. За два-три часа одним чеченским батальоном можно взять Москву.

- А зачем нам такая большая провинция? - спросил Мухаммед. - Кормить их, этих дикарей, не знающих Аллаха и истинной духовности.

- Что ж, - пожал плечами Басаев. - Нужно же нести культуру диким народам. Миссия великой вайнахской нации состоит в том, что мы несем свет народам, сеем разумное, доброе, вечное.

- А президент России будет подчиняться президенту Чечни?

- Масхадову? - Басаев почесал затылок. - Об этом я как раз и не подумал. М-м-м-м... Нет, пожалуй, не надо Чечне завоевывать Россию. Пожалуй, я и так протырюсь в президенты России. Ведь формально-то я российский гражданин.

- Арестуют, Шамиль.

- Да за что? - не скрыл удивления Басаев.

- За Буденновск, Шамиль.

- Да ну, брось! Кто старое помянет... Да они уже забыли давно! Да они благодарны мне: я убил-то там самую малость, попугал больше. Зато я спас тысячи русских мальчиков с цыплячьими шеями, остановив войну. Один ноль в мою пользу. Неужели русские добра не помнят?

- Ты прав, Шамиль, - склонил голову Мухаммед. - Твоими устами хорошо мед пить.

- Лучше водки, - Шамиль достал из-за пазухи запыленный граненый стакан, свято хранимый им еще со времен московского студенчества, продул его и протянул Мухаммеду. - Наливай...

Глава 8

Профессор Лебединский проснулся рано. За окном хмуро занимался серый питерский день. Северная пальмира тяжко отходила от ночных кошмаров. Низкое свинцовое небо давило и угнетало. Профессор надел пенсне и шаркающей походкой подошел к окну. В дальний просвет между домами ему открывалась Нева и кусочек "Авроры". Лебединский любил этот корабль. Ему казалось, что крейсеру и ему снятся одни и те же сны. Вернее, один и тот же сон.

Господи, как давно это было! Маленьким мальчиком профессор бежал по питерской улице в поисках хлеба и вдруг ткнулся головой в чей-то живот. Этот некто пребольно ухватил мальчонку за ухо.

- Куда бежишь, щенок?

- За хлебом, дядька.

- Ну-ну... А знаешь ли ты что-нибудь о пролетарской революции?

Тут только Лебединский поднял глаза. Сверху на него смотрел огромный рыжий мужик, рябой да одноглазый.

- Нет, дядька, не слышал, - признался мальчик.

- Еще услышишь, - пообещал мужик.

И он долго и страстно рассказывал мальчику о борьбе рабочих против мироедов, о несправедливости жизни, об угнетении и эксплуатации человека человеком. На всю жизнь запомнил маленький профессор тот разговор и мужика. И когда мужик ушел, мальчик оглянулся, ища кого-то, кто бы мог объяснить мальчику, кто этот удивительный мужик, перепахавший личность маленького Лебединского. Мимо как раз бежали солдат и матрос, стреляя на ходу.

- Стоять! - попросил мальчик защитников отечества. - С кем это я разговаривал?

- Здоровый, рыжий? - уточнил солдат, поправляя ружье.

- Ага, - кивнул малыш, утирая соплю.

- Дак это сам Ленин был.

Лебединский ахнул и чуть не сел на жопу.

- Как! Сам Ленин?!. А я думал, что Ленин маленький, лысый да картавый.

- Миф, - отрезал солдат и насторожился. - А чего он с тобой болтал-то?

Но мальчик ничего не ответил, теперь у него была своя сердечная тайна, одна на двоих с великим Лениным. Ленин попросил его взорвать царский крейсер на рейде, мотивируя это тем, что то, что плохо для царизма, хорошо для пролетариата и нужно желать поражениясвоему отечеству, если оно не социалистическое.

...Маленький мальчик с гранатой, появившийся на следующий вечер на пристани, не привлек внимания матерых лодочников, промышлявших перевозками по акватории туда-сюда. Много тут болталось разного люда. Никто не удивился также, когда мальчонка попросил, не привлекая внимания, подвезти его в ночик борту крейсера. Ну мало ли какие мысли в голове у мальчонки с гранатой в руке. Кряжистый лодочник только напружился и напыжился изрыгая ругательства из натруженного горла, когда узнал, что мальчонке нечем платить. Наконец, вволю отругавшись, он сипло спросил:

- Чем платить будешь, паскудина, еб твою мать?

Мальчонка не ответил. Его душила злоба на этого тупого жлоба, который даже не удосужился смазать маслом уключину старой лодки, и теперь она скрипела, привлекая к себе внимание береговой охраны. Профессор Лебединский сжимал в маленьком потном кулачонке гранату, подаренную Лениным. Какая низость - лодочник сейчас думает о грязных деньгах вместо того, чтобы думать о революции, о счастье всего народа! Если бы только он смог, если бы у него были силы, он ликвидировал бы этого прихвостня капитала в зародыше! Вот только где у него зародыш, у проклятого лодочника?