Пансион св. Бригитты (СИ) - Всеволод Шипунский

Лицо Франко при виде всего этого, брезгливо искривилось.

В этот момент в окошке директорской уборной и показались любопытные глаза двух послушниц...

*     *     *

Когда Франко взмахнул хлыстом дважды, Агнесса поняла, что не выдержит без криков, вцепилась зубами в кожаный край директорского кресла и искусала его до самой обивки... Когда на заду её вспухли десять рубцов, хлыст сменился на широкий ремень, который пошёл припечатывать и разглаживать этим рубцы обратно, и это было ещё невыносимее.

- Пощади-иите! – кричала Агнесса,  вырываясь из рук её державших. – Ваше преподо-о-обие!

- Терпите, дочь моя!.. – хладнокровно отвечал святой отец. - Будьте достойны вашей заступницы, святой Бригитты.

- О, матушка заступница, святая Бригитта!! -  орала дурным голосом Агнесса. – Помоги-и-и!..

- ...Да уж, сестра! – холодно заметила ей матушка Элеонора, когда процедура очищения завершилась. – Какие крики вы тут подняли. Не ожидала от вас...

С красным, бессмысленным лицом и растрёпанными волосами, Агнесса стояла перед столом директрисы, ничего, видимо, не соображая.

- Ничего, – бодро говорил святой отец. – Очищение пройдено, а это главное! Не так ли, сестра Агнесса?

- Да... это главное, - как попка повторила Агнесса. – Я пойду?

- Куда же вам спешить, сестра?.. Вы же очистились! – преподобный был полон энтузиазма. - Расскажите, что вы сейчас чувствуете? С души спали тяжкие оковы греха?..

- Спали... Мне в туалет... очиститься... да грехи не пускают... – бормотала она какую-то ересь.

И все поняли, что Агнесса не в себе. Она была тут же отпущена.

- Сестрица Марта, - обеспокоилась матушка. – Сопроводите, дорогая, сестру Агнессу... а то мало ли что. И ужин сегодня в пансионе на вас, вы - старшая. А завтра посмотрим...

*     *     *

- Все свободны, дорогие сёстры, - говорила матушка, когда Марта вывела Агнессу за двери. – Ступайте к послушницам, проследите подготовку к торжественному ужину. Праздничная форма, не забудьте!

Возбуждённые сёстры потекли к выходу.

- Франко, - остановила она экзекутора. – Вас мы тоже ждём на ужин, – и как бы между прочим добавила: - Не уносите только свой ремень, он может понадобиться. Не исключено, что мне придётся самой ещё кое-кого наказать.

Удивлённый Франко с неохотой оставил ремень на столе: вечером он собирался «наказывать» им свою Марту. Но об этом следовало молчать...

Когда все ушли, и наступила тишина, высокий, худощавый мистер Рочестер в своём чёрном костюме патера вышел из-за стола и остановился напротив матушки Элеоноры, с удовольствием глядя на неё. В своём прекрасно сшитом платье до полу, которое только внешне было монашеским, но подчёркивало её женственную фигуру, стройная, в белой монашеской накидке, матушка была очень красива!  И даже очки весьма шли ей.

- Ваше преподобие, - сказала матушка, с обожанием глядя на него. – Довольны ли вы воспитательной процедурой?

- Дорогая матушка, - с улыбкой сказал патер. – Я просто счастлив познакомиться с вашими методами воспитания... Они настолько интересны... и необычны!.. Очень доволен!

Матушка глядела на него с волнением и чего-то ждала...

- Да, всем доволен... – повторил он, ощущая неловкость. – Но не пора ли и нам... – начал было он, но неожиданно матушка упала перед ним на колени.

- Что с вами, дочь моя? – удивился он. – Встаньте...

- Святой отец, - заговорила она, не вставая. – Мне кажется, вы позабыли... – от волнения она стала задыхаться, - что мы... о чём мы говорили с вами за ланчем. Прошу вас, вспомните!.. – в голосе матушки послышалась мольба.

- Успокойтесь, дочь моя, - заволновался святой отец. – О чём вы?.. Я не припоминаю...

- Вы обещали... очистить меня... и наказать своею рукою!.. Не откажите же, – матушка тяжело дышала, глядя на патера снизу вверх.

- Ах, вот вы о чём!.. – заулыбался преподобный. – Да, конечно!.. Если вам это так необходимо, дорогая, - перешёл он на интимный тон.

- О, падре! да!.. мне необходимо... так необходимо! – в экзальтации восклицала матушка, и на глазах её блеснули слёзы.

- Ну, что же... – не знал с чего начать, преподобный. – Встаньте, моя дорогая... И сначала припомните свои грехи... и свершённые, и мысленные. Я вас исповедую... А потом наложу и наказание.

- Не встану, ваше преподобие... Я так... – матушка сложила ладони перед грудью, стоя перед падре, как перед иконой. – Похоть, ваше преподобие... Похоть и блуд - вот мой грех. Но мысленный... Только мысленный, святой отец!

- Вас, как и Агнессу, одолевали бесы? – заинтересовался преподобный.

- Нет... Скорее, ангелы, святой отец... Большие белые крылья... чистое, белое тело...

- Удивительная какая похоть... Ангельская, святая... – задумался падре. – Хотя, что я говорю! – опомнился он. – Может ли похоть быть святой?..

- Может, ваше преподобие! – горячо возразила матушка. – Может!.. Во сне я летаю с ними... По небу... Они несут меня, поднимают всё выше, выше... И вот уже мир горний предо мною... И лик Господа почти уже виден мне!.. О-о, что это за видения!..

- Хм... – нахмурился преподобный. - Но вы говорили про блуд... Блуд в этих видениях имеет место?

- Имеет... – потупилась матушка. – Имеет, ваше преподобие... Ведь лечу я с ними совсем нагая. И они, ангелы то есть, не выдерживают... соблазняются мною... И овладевают... прямо в небе. И я не могу противиться...

- В небе?? - глаза преподобного полезли на лоб; порывшись в памяти, он понял, что понятия «ангельской похоти» в богословии нет.

- Ну, что же, дочь моя, – нахмурился он, боясь углубляться в столь неясный вопрос. - Не будем долго разглагольствовать... Двадцать... Нет, пожалуй, тридцать ремней! Надеюсь, это излечит вас от греховных видений.

- О, благодарю вас! – не вставая с колен, матушка приникла губами к его руке. – Исполните же это своею рукою! Умоляю... Прямо сейчас.

- Это мой долг, - хладнокровно отвечал преподобный, беря со стола широкий, увесистый ремень Франко и рассматривая его. – Вы получите всё, что вам причитается. Готовьтесь, дочь моя.

Глубоко вздохнув, матушка поднялась с колен и, запустив руки под юбки, принялась развязывать подвязки чулок, сначала слева, а потом справа. Красивое лицо её, как всегда при волнении, покрылось красными пятнами, очки запотели... Потом она, блюдя стыдливость и не поднимая юбок, спустила под ними панталоны и улеглась животом на широкую спинку своего кресла, подняв закрытую юбками попу.

- Я готова, святой отец... – пролепетала она замирающим, совсем не директорским голосом.

- Вы хотите, дочь моя, чтобы я наказывал вас через юбки? – строго вопросил преподобный, ибо под юбками угадывался выпуклый округлый зад замечательной формы, не увидеть который было бы преступлением.