Роден - Бернар Шампиньоль

Наконец Роден организовал приезд Розы в Брюссель. Благодаря сотрудничеству с Ван Расбургом он опять стал хорошо зарабатывать. Он также продолжал создавать небольшие статуэтки в стиле Каррье-Беллёза и продавать свои модели литейщикам, отливающим их затем в бронзе, по цене до 80 франков. Кроме того, он стал выполнять бюсты друзей и тех людей, которые оказали ему услуги, а затем щедро раздаривал их.

Роден с Розой поселились в большой комнате в Икселе, недалеко от мастерской. Их жизнь была по-прежнему заполнена непрерывным трудом. Они поддерживали добрососедские отношения со скромными обитателями квартала. Жили они без особых трудностей, так как в Бельгии можно было недорого снимать жилье и продукты были относительно дешевыми. А Роден, как только выдавалась свободная минута, жадно поглощал книги. Параллельно с совершенствованием в своей профессии, где он чувствовал себя всё более уверенно, Огюст испытывал потребность в самообразовании, духовном обогащении и знакомстве с общими идеями, доступ к которым так долго был ему закрыт. В Брюсселе и Антверпене, где он выполнял заказ в течение нескольких недель, Роден проводил много времени в музеях. Особенно его привлекали работы Рембрандта. Его фигуры, позолоченные солнцем, возникающие из пучины тени, — разве это не скульптуры? А когда выдавался свободный день, Огюст брал мольберт с красками и отправлялся в лес в окрестностях Брюсселя писать этюды.

В Париже его отца и сына приютила мужественная тетя Тереза, ставшая прачкой, чтобы обеспечить их существование.

Наступил 1875 год. Произошло небольшое, но очень значительное для скульптора событие. Он всегда считал одной из лучших своих работ «Человека со сломанным носом». Он выполнил этот бюст в мраморе и отправил его в Парижский салон. На этот раз он был принят.

Книги и музеи пробудили в Родене огромное желание познакомиться с Италией. Это желание становилось с каждым днем всё более навязчивым. Особенно его привлекал Рим. Из прочитанного у него сложился образ итальянской столицы: город из тысячелетних камней, очаг величия и коррупции, обагренный пожарами и кровью.

Роден собирает свои небольшие сбережения, наказывает Розе постоянно менять влажные тряпки на глиняных скульптурах в мастерской и уезжает.

Он совершает долгое путешествие, частично по железной дороге, частично пешком. У него всего 700 франков, поэтому приходится экономить на всём. Сначала он посещает Реймс; грандиозный собор, шедевр зрелой готики, производит на него ошеломляющее впечатление. Затем он проезжает через Понтарлье, Савойю у подножия Альп, пересекает альпийский перевал Мон-Сени недалеко от границы с Италией, затем Апеннины и добирается пешком до Пизы. Оттуда он пишет Розе: «Дожди… Должен признаться, что я ем не всегда регулярно, а только тогда, когда больше нечего смотреть… Динан очень живописен, а собор в Реймсе настолько прекрасен, что в Италии я еще не встретил подобной красоты».

И вот он во Флоренции:

«Всё, что я видел на фотографиях или в гипсовых копиях, не дает никакого представления о сакристии церкви Сен-Лоренцо — Капелле Медичи.27

Надо смотреть на эти гробницы в профиль. Я провел уже пять дней во Флоренции и только сегодня увидел эту сакристию. Честно говоря, эти пять дней я смотрел на всё довольно равнодушно. Самые незабываемые впечатления, полученные мною: Реймс, Альпы и эта сакристия… Ты не удивишься, если я признаюсь, что с первых же часов моего пребывания во Флоренции я внимательно изучаю Микеланджело. Мне кажется, что этот великий маг позволил мне проникнуть в некоторые свои секреты… Вечером я делаю наброски, но не с его произведений — я пытаюсь воссоздать те схемы, которые построил в своем воображении, чтобы понять его…»

Роден поднимается до самых вершин искусства: Реймс, Микеланджело… Он осматривает гробницы молодых герцогов Джулиано и Лоренцо Медичи.28

Их надгробные статуи, помещенные в стенных нишах, — мужественные, трагические фигуры, полные энергии и спокойной силы. Перед статуями — саркофаги, на покатых крышках которых возлежат аллегорические фигуры — «День» и «Ночь» (на саркофаге Джулиано) и «Утро» и «Вечер» (на саркофаге Лоренцо). Эти фигуры, символизирующие, по-видимому, скоротечность жизни, преисполнены скорби.

Женские фигуры («Ночь» и «Утро») завершены, тогда как мужские («День» и «Вечер») выполнены вчерне. Но именно они поразили Родена. Он ощутил титанический труд скульптора, высекающего формы из грубого, трудно поддающегося обработке мрамора. Самый выдающийся ваятель в мире не смог осуществить свой замысел до конца — создать гробницу самого Лоренцо Великолепного, который неоднократно проявлял к нему дружеское расположение и восхищался его талантом.

Тем не менее Роден упустил нечто существенное — поразительную внутреннюю гармонию скульптуры и архитектуры Капеллы Медичи. В этом сооружении тень и свет распределены так, чтобы задавать ритм замкнутому пространства, где карниз становится столь же важным, как и саркофаги или статуи — и те и другие изготовлены согласно одним и тем же законам. Эпоха Возрождения еще не знала такого поразительного синтеза архитектуры и скульптуры. Роден понял секрет Микеланджело-скульптора, но не разгадал тайну Микеланджело-архитектора.

После Флоренции, где новаторский гений мастеров Ренессанса наложил на него столь глубокий отпечаток, Роден оказался в Риме, где царил дух античного мира.

Он увидел работы Рафаэля.29 Определенно, парижские художники, считающие себя его последователями, не понимают ничего. А как внимательно и напряженно рассматривал Роден «Моисея»30 Микеланджело и фрески Сикстинской капеллы!31 Фигуры на потолке и стенах казались высеченными из камня. Могучий Микеланджело оставался скульптором даже в живописи!

Путешествие в Италию оказало на Родена огромное влияние, оставив глубокий след. Он нашел подтверждение своим идеям и методам. Творчество великих ваятелей Возрождения послужило ему важнейшим уроком. Роден почувствовал: он может, он должен сам стать мэтром.

У него создалось впечатление, что он обладает силой, которую пока еще не смог выразить. Его работа в качестве декоратора в Париже или Брюсселе, конечно, не позорит его. Разве великий Рюд32 не работал в течение двадцати лет над декоративными барельефами в бельгийском замке Тервюрен? Это нисколько не помешало ему создать великолепные скульптуры, например «Марсельезу» на Триумфальной арке в Париже или памятник маршалу Нею.33

Но если хочешь служить подлинному, большому искусству и стать достойным звания мэтра, нужно идти собственным путем, воплощая в скульптуре свои смелые замыслы.