Лишенные веры - Джон Уильямс

Он меня опередил.

– Вы за это заплатите, – сказал он. Точнее, прошипел. И повесил трубку.

Я не понимал, что он имеет в виду, до самого вторника, пока не купил в подземке выпуск «NME». Главная новость: «ИСЧЕЗНОВЕНИЕ РОССА». Очевидно, тысячи фанатичных постмодерновых электропопперов выгнали в воскресенье вечером из «Королевского театра» на Драри-Лейн. Они надеялись насладиться «Вечером с…», новым шоу Росса – стадом моделей в идиотских шляпах от Жана-Батиста Мондино на фоне эйзенштейновских фильмов. Но главная звезда так и не появилась. К счастью, писал «NME», обманутые электропопперы не устроили бунт.

Там приводились слова Этериджа. На Росса падает большая нагрузка, сорвался перед концертом, но теперь восстанавливается и вскоре вернется, все билеты на заявленные концерты действительны, не ссыте. Представитель звукозаписывающей компании, однако, был «взбешен» и «расстроен».

Я тоже, приятель, я тоже. Фрэнк пропала. Росс пропал. Что за…

8. ДЖЕФФ ТЕРЯЕТ ДРУГА

Невилл умер в четверг, и все полетело к чертям собачьим. Я узнал об этом вечером, около шести. Взял день отгула, ничего особенного не делал, просто шатался по книжным лавочкам и магазинам записей. Телефон зазвонил, как только я открыл дверь своей квартиры. Это был мой босс, Шон, и он плакал. Потребовалось некоторое время, чтобы понять причину.

– Невилл, – наконец сказал Шон. – Он мертв. – Что?

– Зарезан. Кто-то его зарезал. В магазине. Кто-то его зарезал.

– Где ты?

– Кэмден-Таун. Только что вернулся. Полиция…

– Слушай, я сейчас буду. Через десять минут.

Всю дорогу я бежал. Вдоль канала, перемахнул одним прыжком через запертые ворота на Хай-Стрит. Шон стоял в дверном проеме, курил, дрожал и еще больше, чем обычно, походил на Фила Лайнотта[57].

– Давай, – предложил он, – перейдем через дорогу. Когда мы оказались в пабе, Шон рассказал мне, что произошло. Или, по крайней мере, что думала полиция. Предположительно, ограбление. Человек зарезал Невилла, опустошил кассу и смылся. «Какой-нибудь проклятый наркоман», – сказал полисмен. Хотя и он, и мы знали, что это не похоже на наркомана, слишком жестоко для наркомана. Однако, Господь свидетель, по Уэст-Энду бродит достаточно мерзавцев и сумасшедших…

Я все еще не мог поверить в случившееся. Но Шон выглядел совершенно раздавленным. Постепенно бар заполнялся. К восьми собралось много народу, сидели вокруг стола с бутылками «Пилса» и пинтами «Гиннеса». Почти не говорили. Я вообще молчал. У меня в голове снова и снова прокручивался беззвучный монолог: «Это совпадение, это не совпадение, о Боже, это моя вина». Снова и снова. При первой же возможности я ушел.

Той ночью мне снилось, что я поехал на похороны Невилла, в старый дом его родителей в Кентиш-Тауне. Там оказалось полно мужчин в костюмах и женщин в черных платьях, пьющих чай и «Малибу». На мне же были закатанные джинсы и ботинки. Я пошел на кухню и крикнул: «А почему в холодильнике нет пива?» Проснулся в холодном поту от жалости к себе. Почему я? Я не виноват!

Следующие дни не принесли ничего хорошего. Конечно, были настоящие похороны, невыносимо трогательное зрелище. Семья Невилла всегда знала толк в похоронах. Они слишком часто собирались вместе, чтобы хоронить своих детей.

Служба прошла в семейной церкви, недалеко от «Ангела»[58], и хотя Невилл никогда не распевал псалмов, невозможно отрицать, что иногда ничего другого просто не остается. Слушаешь эти парящие голоса, провожающие одного из своих, и на какое-то мгновение кажется, что они ведут бессмертную душу в лучший мир. По крайней мере, я бы хотел в это верить. Потом были поминки. Я вел себя, как положено, и не задержался.

Кроме того, мне, естественно, следовало работать. На следующий день я непрерывно проигрывал записи Джона Колтрейна[59] на оглушающей громкости, и мало кто пробыл в магазине дольше пяти минут. Когда записи кончились, я позвонил Шону, и он сказал мне взять на следующий день отгул. Напиться и забыть обо всем. Не волнуйся, сказал он, они не грабят один магазин дважды.

До этих слов Шона мне даже в голову не приходило бояться. Я был слишком поглощен самобичеванием. Тут до меня дошло, что если за всем случившимся стоял Этеридж, то он быстро поймет свою ошибку и вернется за нужным человеком.

9. ДЖЕФФ ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ЗАПАД

На следующее утро появился Мак. Пару дней в постели, на шампанском и героине, объяснил он и распутно подмигнул мне.

– О-о-о, – присвистнул я, – любимец безмозглых женщин Жерар Депардье снова взялся за дело!

– Кто? – переспросил Мак.

– Французский Оливер Рид, ты, дубина!

– Господи, – сказал он, – избавь меня от этой киношной чепухи! – и отправился искать в холодильнике пиво.

– Тебе принести? – поинтересовался он.

– Нет.

– Что, кто-нибудь умер?

– Да, – сказал я. – Невилл умер.

Я был так потрясен, что думал, что все знают о случившемся, что это было в шестичасовых новостях. Но Мак про Невилла не слышал.

Он расстроился, но поначалу не увидел в этом ничего подозрительного. Конечно, это ужасно, что друг погиб из-за каких-то вонючих ста фунтов в кассе, но такое бывает. Дерьмо случается.

Однако постепенно ему передалась моя паранойя. Этеридж сказал: «Вы за это заплатите», – и через два дня кто-то вошел в мой магазин и убил Невилла за прилавком.

– Хорошо, – предложил Мак, – давай попробуем это выяснить. Во-первых, что говорят копы?

– Ничего особенного, – ответил я. – У них есть свидетельница, которая видела двух мужчин, выходящих из магазина примерно в нужное время. Похожи на строителей. Один из них вроде бы насвистывал «Land of Hope and Glory». Здоровые, белые. Вот и все. Не молодые, но и не старые. Полиция искала отпечатки пальцев, но их там миллион, так что, думаю, это ни к чему не приведет. Ни следа орудия убийства. Касса пуста, а еще они разворотили магазин в поисках запрятанных денег.

– Ясно, – сказал Мак. – Начнем со строителей. Давай, двинули на запад, посмотрим, что там есть. В этой части света не так уж много строек.

Расследование вылилось в настоящий фарс. В радиусе двухсот ярдов от магазина мы обнаружили четыре стройки. Но так как было время обеда, Мака посетила блестящая идея поискать рабочих в местных забегаловках. И, конечно же, нельзя ведь зайти в паб – и не купить там выпить, это вопрос чести. Так что к трем мы порядочно набрались, а Мак переговорил с горсточкой парней, которых совершенно сбил с толку вопрос, есть ли у них на стройке любители музыки. «Пара здоровенных ребят, ну знаете, столкнулись с ними в этом магазине записей, обещали встретиться за кружкой».

Попытки понять эту болтовню, не говоря уже о том, чтобы дать на нее осмысленный ответ, оказались за пределами возможностей наших собеседников. Поэтому, почти потеряв надежду, по дороге домой мы зашли на последнюю стройку, рядом с парковкой на Сент-Мартинз-Лейн, где сооружали очередной ночной клуб. Снаружи какой-то приземистый негр в берете, из-под которого торчали нечесаные патлы, катил тележку с кирпичами.

– Эй, – окликнул его Мак. – Можно на пару слов? На вашей стройке есть парни со странностями? Ну, вроде как патриоты, понимаешь, о чем я?

Судя по всему, сначала негр принял за расиста, вышедшего на охоту, самого Мака. Но затем он посмотрел на меня и сказал:

– Эй, да ты же тот парень из магазина записей! Что случилось, приятель?

Я объяснил, что мы ищем двух мужиков, здоровых, возможно, работающих на стройке, возможно, заинтересованных в музыке, возможно, законченных расистов. И рассказал почему, рассказал про убийство Невилла. И что эти мужики могут иметь отношение к случившемуся.

Строитель закрыл глаза и некоторое время молчал. Потом снова взглянул на нас и произнес:

– Здесь они не работают, не думаю. Представить себе не могу, чтобы кто-нибудь из ребят с этой стройки… нет, невозможно, приятель.

– Однако я расскажу тебе одну вещь. Где-то на прошлой неделе во время обеденного перерыва я пошел в пивную, чтобы купить сигарет и быстро перекурить. Возле автомата с куревом сидели двое парней. В глаза бросалась их рабочая одежда, но стол перед ними был заставлен пинтовыми кружками. Не хотел бы я оказаться в каком-нибудь здании, к которому вы приложили руку, подумал я. И как только я подошел к автомату, они стали меня подначивать. Тупые говнюки. Один делал вид, что хочет сорвать с меня шляпу.

Потом я увидел их снова. Вернувшись на стройку, я поднялся на верхний этаж – и заметил, как они выходят из паба; время близилось к закрытию, около половины третьего, и я решил проследить, какую стройку они осчастливят своим присутствием. Но они просто перешли через дорогу, – он прервался и показал на бар «Орхидея», – в это заведение для богатеев.

Туда мы и отправились, только «Орхидея» оказалась закрыта. Мак позвонил, и голос из переговорного устройства сообщил, что у них закрыто, и он знать не знает ни о каких парнях. В итоге нам посоветовали вернуться к открытию.