Шаровая молния - Александр Викторович Горохов

и танков с обеих сторон. Только очень прошу: пожалуйста, не пытайтесь предотвратить этот конфликт.

— Почему? Вам не жалко красноармейцев, которые там погибнут?

— Этого нельзя делать по единственной причине: ещё через два года, в ночь на 22 июня 1941 года, начнётся намного более страшная война с гитлеровской Германией. И японцы, несмотря на обещания, данные немцам, не ударят нам в спину только потому, что очень хорошо запомнят урок, преподанный им на Халхин-Голе. А вот «обкатать» на них технические новинки и боевые приёмы, получить боевой опыт — нужно обязательно. Как и в других конфликтах 1939-40 годов.

— Если вас послушать, то у нас будет, что ни год, то война.

— А то и не одна. Чемберлен и Даладье в Мюнхене выпустили джина из бутылки. Оккупация Судет — это лишь прелюдия к тому, что начнётся в ближайшие месяцы. Март следующего года — полная оккупация Чехословакии Германией и Венгрией. Апрель — оккупация Италией Албании. 1 сентября — нападение Германии на Польшу, считающееся началом Второй Мировой войны. 2 и 3 сентября — объявление войны Германии Францией и Великобританией. 17 сентября — начало «Освободительного похода Красной Армии», завершившегося присоединением к СССР Западной Украины и Западной Белоруссии. 30 ноября — начало советско-финской войны, очень неудачное начало. В марте война закончилась нашей победой, но очень высокой ценой. Апрель 1940 года — оккупация Германией Дании и Норвегии, в мае — Голландии и Бельгии. Эти «великие державы» смогут сопротивляться от нескольких часов до двух недель. В июне немцы войдут в Париж, наши войска оккупируют Латвию, Литву и Эстонию, а потом присоединят их к СССР. «Освободительный поход в Бессарабию», итогом которого станет создание Молдавской ССР. Не Молдавской АССР в составе Украины, а отдельной союзной республики. В апреле 1941 начнётся незапланированная Гитлером война Германии против Югославии и Греции, которая оттянет нападение на СССР, ранее планировавшееся на 15 мая. Югославия продержится 11 дней, а Греция — три недели. В последний день мая немцы полностью захватят Крит. И, наконец, как будет петься в песне, «Двадцать второго июня ровно в четыре часа Киев бомбили, нам объявили, что началася война», — пропел Николай.

Берия молчал. Молчал и разволновавшийся Николай. Лейтенант госбезопасности вообще застыл, как статуя. То ли, как и его начальник, тоже был ошеломлён, то ли просчитывал в уме свою судьбу после того, как стал носителем подобной информации.

— И ещё. Никакой пролетарской солидарности, никакого «…и на вражьей земле мы врага разгромим малой кровью, могучим ударом» не получится. Нашей крови сражающиеся с нами германские пролетарии прольют столько, сколько ещё никогда не проливалось. По разным подсчётам — от двадцати до двадцати семи миллионов советских граждан, а три из четырёх лет войны боевые действия будут проходить на нашей территории. Если ничего не менять в оставшиеся до неё годы.

— Но почему так много? Предательство?

— Причин очень много, товарищ Берия. И предатели, которых действительно будет немало, не самая значимая из них. В первую очередь — бездарное командование и плохая выучка красноармейцев на начальном этапе войны, полное отсутствие взаимодействия между родами войск и отдельными подразделениями, плохая техническая оснащённость и… совершенно безобразная технологическая дисциплина на производстве. Можно сказать, почти полное её отсутствие. Просто ради иллюстрации: в первые месяцы войны две трети новейших танков, имеющихся в войсках, при отступлении пришлось бросить из-за поломок. Простите, Лаврентий Павлович, но на сегодня хватит. Иначе я и гроша ломаного не поставлю на то, что вы не пристрелите меня прямо здесь.

Берия глянул на часы.

— Двадцать минут. Всего двадцать минут вы здесь, а действительно наговорили уже не на один расстрел.

— Вот и я о том же, — грустно улыбнулся Демьянов. — Не отчаивайтесь, если мы пойдём дальше, количество поводов для моего расстрела начнёт расти, как снежный ком.

— А мне даже чем-то импонирует ваш мрачный юмор. Вы прекрасно осознаёте возможные последствия своих откровений, но относитесь к ним не просто с фатализмом, а как бы насмехаясь над ними.

— Я больше привык к термину чёрный юмор. Можно сказать, вырос на нём. Знаете, в мои младые годы существовал целый жанр детского устного народного творчества — коротенькие стишки ужасающего содержания. Ну, к примеру:

Дети в подвале играли в гестапо.

Зверски замучен сантехник Потапов.

Как вы понимаете, это тоже «эхо» той самой войны, которую у нас будут называть Великой Отечественной. Поскольку название гитлеровской тайной полиции станет символом зверств против мирного населения на оккупированных немцами территориях

Или:

Девочка в поле гранату нашла.

«Что это?», — дядю спросила она.

«Дёрни колечко», — ей дядя сказал.

Долго над полем бантик летал.

Ну, или такое, из более поздней эпохи, когда реальностью станет ракетно-ядерное оружие, создание которого будете курировать именно вы, Лаврентий Павлович:

Солдаты на пульте капусту рубили,

Какую-то кнопку случайно разбили.

Долго смеялись над шуткой в ООН,

В бесплодной пустыне ища Пентагон.

— Ракетно-ядерное оружие? Что такое «ядерное»?

— Основанное на энергии расщепления ядер атомов урана или плутония. Второе название — атомное оружие. Если мне не изменяет память, впервые искусственный химический элемент плутоний синтезируют в следующем году, и именно он станет основой «начинки» большинства ядерных зарядов. Ядерный взрыв не только способен уничтожить целый небольшой город, но и вызывает очень стойкое — тысячи лет — радиоактивное заражение, убивающее всё живое. Слова про бесплодную пустыню как раз и являются намёком на радиоактивное заражение. ООН — Организация Объединённых Наций, международная организация, которую создадут после победы над гитлеровской Германией. Что-то подобное нынешней Лиге Наций, но на несколько иных принципах. Пентагон — огромный пятиугольный комплекс зданий министерства обороны Соединённых Штатов Америки, как вскорости будут называться САСШ, которые и станут нашим главным послевоенным противником.

— У меня создаётся впечатление, что вы пытаетесь заговорить мне зубы и увести разговор от действительности.

— Мы же с вами пришли к консолидированному мнению о том, что по мне расстрельная стенка плачет, — грустно усмехнулся Николай.

— Боитесь?

— Опасаюсь. Опасаюсь, что не успею добиться того, чтобы не было этих ужасных жертв в войну, и чтобы не произошло других неприятных событий в более отдалённом будущем. Всё-таки вам ещё более полутора месяцев оставаться лишь первым заместителем наркома.

— Я лично не смогу постоянно заниматься вами, поэтому подумаю, кого назначить куратором этого направления, — после минутного размышления нехотя произнёс Берия.

— По профилю это ближе Меркулову, — подсказал Демьянов. — Да и надолго он в вашем ближайшем кругу. В известной мне истории — до самого конца. А чтобы ограничить круг посвящённых лиц, непосредственно со мной могут работать лейтенант госбезопасности Румянцев и младший