Электрошок. Новая реальность - Тармашев Сергей

Укреплённая над костром кастрюля с водой начала закипать, и Пётр поднялся, с кряхтеньем распрямляя озябшую спину. Он подобрал лежащую рядом пару гнутых железок, принесённых кем-то из туристов, и попытался подцепить ими, словно крюками, кипящую кастрюлю.

– Осторожней! – напутствовала его сидящая рядом молодая чернявая женщина с аппетитной фигурой. – Крюк может соскользнуть по ручке кастрюли, и она перевернётся! Вчера человек так ошпарился!

– Спасибо, Анна Хабибовна! – Пётр зацепил крюки за ручки кастрюли и, пыхтя, снял её с коптящего костра. – Буду иметь в виду!

Он оттащил кастрюлю на пару метров от костра, поставил на пол и отдал крюки женщине. Анна Хабибовна подцепила ими свою кастрюлю и поместила её над костром. Теперь нужно дождаться, когда кипяток остынет, и отнести воду семье, спящей в зале ожидания в десятке метров отсюда. Этот костёр развели здесь, посредине, специально, чтобы людям было удобнее ходить к нему из разных мест зала ожидания. Согревать он особо не согревал, больше коптил и вонял, но это был единственный способ закипятить воду, взятую из какого-то ручья возле аэропорта. Людей в аэропорту было немного, человек сто, может, двести, костёр был не единственным, так что очереди на кипячение воды выстраивались относительно небольшие, часа на три-четыре. Большая часть людей, добравшихся до аэропорта, уже ушла в город.

До аэропорта Пётр с семьёй добрались вчера к вечеру. Дорога от Чвижепсе досюда заняла весь световой день. Идти по трассе было относительно нетяжело, но преодолеть почти тридцать километров пешком, с маленьким ребёнком на руках, оказалось очень утомительно. После многочасовой ходьбы накануне болели ноги и руки, потому что двухлетнего сынишку приходилось нести. В результате семья быстро выдыхалась, и приходилось устраивать частые привалы. За весь день им не попалось ни единого человека, зато следы прошедшей здесь ранее толпы имелись повсеместно: трасса была захламлена, разграбленные автомобили загажены фекалиями, по обочинам чернели прогоревшие кострища. Некоторые из них Пётр пытался разжигать, чтобы вскипятить детям воду для согрева, благо хозяева коттеджа, приютившего их на ночь, подарили им старую кастрюлю и дали с собой немного воды и еды.

– Идти в аэропорт – хорошая идея, – сказал на прощание хозяин коттеджа. – Там администрация и полиция, наверняка вам помогут. В крайнем случае обратитесь в мэрию, от аэропорта до города пара километров! Не знаю, где именно находится мэрия, но там спросите, если что. В любом случае отсюда надо уходить. Места здесь курортные, своего продовольствия нет, всё завозят морем или из Краснодарского края. Если завоз прекратится, не знаю, что тут настанет. Продуктов у нас совсем мало!

Скорее всего, вся эта толпа, что прошла тут сутки назад, тоже направлялась в аэропорт, так что там наверняка уже налажена система помощи пострадавшим от блэкаута. Несколько настораживало полное отсутствие самолётов в небе, но Пётр надеялся, что это потому, что воздушные трассы пролегают в другой стороне. Однако реальность оказалась ужасающей.

На улице начало смеркаться, когда семья вышла к аэропорту и им попался первый рухнувший самолёт. Точнее, то, что от него осталось: месиво из обломков и разлагающихся трупов, на которых живым ковром сидело вороньё. От жуткого зрелища и вони всех стошнило, и они поспешили идти дальше. Но вокруг аэропорта всё было усеяно рухнувшими самолётами. Несколько мест крушения обнаружились в непосредственной близости от аэровокзального комплекса, большая же часть воздушных лайнеров рухнула, будучи на подлёте или на круге ожидания. Места некоторых катастроф были отчётливо видны с верхних этажей аэровокзала, другие угадывались по дыму от пожаров, вспыхнувших в лесу в результате разлива авиационного топлива.

Верить в то, что улететь не получится, не хотелось до последнего, но на самом деле всё было ещё хуже. В аэропорту царили хаос, разгром и анархия. Все точки общепита были разграблены, цех бортового питания сгорел два дня назад, ещё до прихода толпы курортников. Потому что, как выяснилось из рассказа Анны Хабибовны, с самого первого дня блэкаута здесь скопилась своя толпа из улетающих, которым было нечего есть. Администрация аэровокзала пыталась обеспечивать людей пищей, но из города постоянно прибывали новые желающие улететь, и продукты быстро закончились. Как только толпа узнала, что администрации больше нечем её кормить, начались брожения, быстро переросшие в грабежи и мародёрство. Из-за того, что в тёмное время суток было холодно и ничего не видно, люди начали разжигать огонь и использовать самодельные факелы. Это быстро привело к пожарам во время мародёрства, особенно там, где грабили склады без окон. В результате сгорело то, что осталось от цеха бортового питания, и склад ГСМ.

– Разве вы не видели пожара? – удивилась Анна Хабибовна, услышав его рассказ. – Думала, его за десять километров видно было! Собственно, после того как он начался, многие отсюда ушли обратно в город. Потом пришла вторая толпа, с курортов. Почти все пошли дальше, тут остались немногие, те, кто устал очень сильно.

– Нам пришлось пройти шестьдесят километров, чтобы сюда попасть, – вздохнул Пётр. – Неудивительно, что мы не видели пожаров, первые трое суток мы провели в отеле, надеялись, что всё восстановится. А почему вы остались здесь?

– Нахожусь тут с первого дня блэкаута, – трагически вздохнула молодая женщина. – Живу в Москве, тут была на отдыхе с мужем. У него возникли срочные дела по бизнесу, и ему пришлось вылететь раньше. Решила проводить его, приехали в аэропорт на утренний рейс, муж улетел, собралась вернуться в отель, и в этот момент наступил блэкаут. Два самолёта рухнули на моих глазах! Была в шоке несколько часов, потом поняла, что не знаю, как добраться до отеля без навигатора. Там кроме вещей ничего ценного не было, а здесь поначалу кормили… – Она тяжело вздохнула ещё раз. – В общем, как вы, надеялась на лучшее.

– Какой ужас! – Пётр реально ужаснулся. – Соболезную! Мне очень жаль! Если могу чем-то помочь, обращайтесь!

Но в действительности обращаться приходилось ему к ней, потому что за неделю жизни в аэропорту Анна Хабибовна изучила аэровокзальный комплекс и могла рассказать что где. Из её рассказа выходило, что больше ждать нечего и находиться в аэропорту нет смысла. Тут остались только конченые оптимисты, придерживающиеся теории солнечных вспышек и потому считающие, что блэкаут закончится со дня на день. Сама же Анна согласна со скептиками, которые говорят, что причиной блэкаута может быть что угодно и потому нифига не ясно, когда он завершится. В отличие от еды, которая закончилась три дня назад, и с тех пор ей приходится питаться варёной древесной корой. И не ей одной. Поэтому надо идти в Сочи, в мэрию, и требовать от них всего, что положено! Но как дойти до мэрии, она не знает, а идти наугад в одиночку страшно. Но если Пётр с семьёй планирует добраться до мэрии, она будет очень рада к ним присоединиться вместе с одной пожилой женщиной, с которой она познакомилась здесь.

В итоге Пётр посовещался с женой, и она решила, что они возьмут обеих женщин в попутчицы. Еды всё равно не осталось, так что делиться не придётся, а вместе добывать что угодно шансов больше. И в мэрию лучше заявиться разгневанной толпой, так эффективней. Дороги до мэрии никто не знает, но это не проблема, можно будет спросить у прохожих, если что! Было решено отдохнуть, переночевать в аэропорту и днём идти дальше.

Дойти от аэропорта до Сочи оказалось легко. Город действительно начинался в паре километров от аэропорта, но неожиданно обнаружилось, что это не совсем тот Сочи, который им нужен. Выяснилось это случайно. Когда Пётр с семьёй и спутницами вошли в город, то их ожидало удручающее зрелище. На дорогах застыли разворованные машины, все магазины, попадающиеся на пути, были разграблены, всюду зияли разбитые витрины, асфальт был заполнен битым стеклом и обильно замусорен всевозможными обрывками, рваными пакетами, разодранной упаковкой от всего подряд и прочим хламом. Приличных людей видно не было, на улицах попадались только группы подозрительно выглядящих личностей с различным самодельным оружием в руках. Какие-то группы рубили деревья пожарными топорами, другие ковырялись в разграбленных магазинах в поисках добычи.