Трактаты - Григорий Палама

6. Но то, что они [т. е. сущность и энергия] являются одним и тем же, признают и противоречащие нам. Однако же, и сие [у них] не твердо, ибо они в таком смысле говорят, что божественная сущность и энергия суть одно, чтобы эти имена были равнозначными одно другому, дабы, — говорят они, — не получилось у них много [богов] или сложный Бог, {стр. 45} являющийся одним [но состоящий] из так или иначе различных [частей]. Хотя ничто никогда не будет составным с собственной своей энергией: ведь не сложен же луч из–за того, что он светит. Таким образом, говорящие, будто два названия обозначают одно и то же, обкрадывают слушающих, так как они почитают у Бога и сущность, и энергию, а эти под каждым из этого понимают не одного и того же Бога, сущего тем и другим, но посредством многих имен показывают Его абсолютно единым, так что Бог по их рассуждениям является бездеятельной сущностью или бессущностной энергией, не по превосходству [Своему над понятиями сущности и энергии], а по лишению. Ведь если [сущность и энергия] являются абсолютно неотличимыми [друг от друга], то одно из двух будет пустым звуком имени, не имеющим никакого обозначенного им особенного смысла, так что им приходится некоторым образом пользоваться тем, что сказал о Боге Савеллий; ведь как он назвал сущность триименной, худо сведя в нее ипостаси, так и сии называют сущность двуименной, объединяя с ней природные энергии. Скорее же они полагают пустым [звуком] наименование энергии, произнося его применительно к божественной природе без какого бы то ни было [особого] смысла. Поэтому–то они и говорят об одной нетварной силе и энергии у Бога, что она, по их мнению, тождественна и неотличима по отношению к сущности Божией, а все остальные [силы и энергии] они низводят до уровня твари.

7. Мы же научились от отцов почитать нетварными все энергии Божии, если только кто не назовет омонимично энергией дело (ενέργημα), сиречь результат (τό αποτέλεσμα). И когда мы говорим об одной единственной энергии у Бога, то подразумеваем ее объемлющей собой все их вместе. Ибо согласно отцам, как солнце своим лучом и освещает, и согревает, и пробуждает, и взращивает, {стр. 46} и оживотворяет, так и Бог посредством единой энергии совершает (ενεργεί) все. Так что, как насчет солнца, если и собирательно назовешь действующим луч, то скажешь [тем самым] обо всех [его действиях], и если назовешь все их, то с другой стороны скажешь об одном, так и применительно к Богу. Поэтому–то и найдешь иногда одну и ту же божественную энергию приводимой в единственном числе, а иногда — в множественном: «Ибо Господня плоть, — говорит [Дамаскин], — обогатилась божественными энергиями по причине крайнейшего соединения со Словом, тогда как Слово через нее обнаруживало Свою энергию» [83]. Видишь, что одна и та же [энергия] является и многими, и одной? Как же ей разделиться на тварное и нетварное?

8. И единство сущности и энергии мы понимаем не как имеющее один и тот же смысл, но по нераздельности, так как всецелый и единственный и присно[сущный] Бог неделимо познается по каждой из энергий. Ибо отсюда скорее не сложным, а простым является Божество, как и мудрый в таковых вещах Дамаскин говорит: «чтобы не сложным было Божество, что есть дело крайнего нечестия, подобает думать, что каждое из того, что говорится о Боге, обозначает не то, чем Он является по сущности, но или показывает то, чем Он не является, или отношение, или нечто из того, что сопровождает божественную природу, или энергию. Ведь имя "Бог" (θεός) есть имя энергии, [производимое] от "бежать" (θέείν) и "окружать все заботой" или от "палить" (αϊθείν), что означает "жечь", или от "созерцать (θεάσθαι) все" [84]. "Ибо {стр. 47} Он, вневременно помыслив, созерцал вся прежде бытия их [85] и каждое, согласно Его вневременной и волеизъявительной Его мысли, которая есть предопределение, образ и план, приходит в бытие в предопределенное время" [86]» [87]. Итак, возникающее тварно, а предопределение и божественное воление, и предведение и сосуществуют извечно вместе с сущностью Бога, и являются безначальными и нетварными. Но ничто из этого не есть сущность Божия, как сказано выше. И все это настолько отстоит от того, чтобы быть ему сущностью Божией, что и великий Василий в «Антирритиках» предведение Божие о чем–либо называет не имеющим начала, но [имеющим] окончание, когда предузнанное достигнет [своего осуществления] [88]. Также и противоречащие нам понимают, хотя и нетвердо, что нетварная энергия тождественна сущности Божией, а нетождественность они отвергают полностью. Мы же здесь покажем явственно и нетождественность.

9. Но не только предведение и воление, будучи природными энергиями Бога, являются нетварными и безначальными, а сущностями не являются, но и все сказанное о божественной природе и сосуществует вместе с ней, и является безначальным, и не производит в ней никакой сложности, как ты слышал выше. К тому же «сверхсущностная сущность Божия является безымянной, как непроизносимая и превосходящая всякий [выражаемый] посредством речи смысл, тогда как каждой энергии по{стр. 48}ложено имя» [89]. Поэтому–то и будучи в затруднении относительно определенного имени этой сверхсущественности, мы именуем ее [отталкиваясь] от энергий. Затем природа никогда не может быть названа «природной», а сущность — «сущностной», тогда как энергии называются святыми природными и сущностными: «ибо все, чем обладает Бог, — говорит божественный Максим, — Он имеет по природе, а не благоприобретенным» [90]. И еще: «если отнять [у Него] природную волю и сущностную энергию, то Он не будет ни Богом, ни человеком» [91]; этим явно показывается, что обвиняющие нас в двубожии за нетварность и сущностность божественной энергии сами впадают в страшное безбожие, отвергая ее.

10. Но отцы называют энергиями и природные свойства. Ведь мы исповедуем Христа, согласно Дамасскому богослову, имеющим соответственно двум природам «двоякого рода природные свойства двух природ, два природных воления — божественное и человеческое; и две природных энергии — божественную и человеческую; и два природных самовластия — божественное и человеческое; и премудрость и знание — божественное и человеческое» [92]. Итак, невозможно, чтобы когда–нибудь природные свойства могли быть названы «природами», как и ипостасные [свойства], которых тоже много есть у каждой ипостаси, не могут быть {стр. 49} названы «ипостасями». Опять же, энергия — из сущности; но сущность — не из энергии. И одна является причиной, а другая — обусловлена причиной; и одна существует сама по себе, а другая не существует сама по себе, ибо все энергии — окрест оной сверхсущественности. «Ведь если что и говорится о Боге, — глаголет божественный Григорий Нисский, — будь то по человеческому обычаю или в Святом Писании, то этим обозначается нечто из того, что окрест нее» [93]. Сама же она есть то, вокруг чего все: не только подлежащее [категории] времени, но и превыше вечности боголепно разумеемое о Боге, из которых, — говорит великий Афанасий, — «да не будет мне назвать что–либо принадлежащее Духу благоприобретенным» [94]. И еще: «применительно к Богу мы говорим "Сущий", "Бог", "Сверхсущностный" и "Бесконечный" и подобные наименования, которые являют нечто из созерцаемых окрест Него [акциденций], но не показывают ничего из того, что [является Его свойством] по сущности и природе» [95]. Также «по сущности Бог непричаствуем, по боготворящей же благодати и энергии, которая есть и слава Божия, и призывается, и причаствуется и видится достойными» [96].

11. Если же кто дерзнет прямо назвать эту энергию тварной, то он будет обличен великим Василием, говорящим [что возможно человеку] «называться чадом света, причащаться присносущной славы» [97]. Поэтому и тезоименитый богословию Григорий, перечисляя будущие наслаждения говорит о «созерцании славы, иной {стр. 50} и высшей» [98]. А великий Афанасий говорит, что «не сущность Божию видели святые, но славу» [99], которую и апостолы неизреченно увидели на горе; ведь он сам называет ее природной славой Божией, а мудрый в божественном Дамаскин — «природным лучом Божества» [100]. К тому же и подумать даже, будто когда–нибудь будет единая сущность Бога и святых, было бы нечестиво, а о «единой энергии Бога и обоженных» [101] говорит усердный в божественном Максим, и присовокупляет, что обожение состоит в том, что «воссияют праведники, как Господь воссиял на горе, явившись иными солнцами причастием боготворящего оного сияния» [102].