Зарубежная фантастика - Клиффорд Саймак

Он сидел в кресле, ничего не делая, слушал журчанье ручья, лившегося на висевшей над камином картине. Пели птицы, какая-то рыба плеснулась в тихом заливчике около излучины прямо за рамой картины.

— Завтра, — подумал он, — я увижу Адамса. Может, мне удастся выяснить, не он ли виновник того, что случилось. Хотя, с какой стати он? Я на него работаю. Я выполняю его приказы.

Он потряс головой. Нет, это не мог быть Адамс. Но кто-то непременно должен быть. Кто-то, кто охотится на него, кто наблюдал за ним даже сейчас. Он мысленно пожал плечами, подобрал газету и раскрыл ее.

Это была “Галактик Пресс”. За все двадцать лет ее формат не изменился. Консервативные колонки серого шрифта бежали вниз по странице, нарушаемые только лаконичными заголовками. Новости Земли начинались в верхнем левом углу первой страницы, продолжались марсианскими и венерианскими новостями, колонкой для андроидов, полутора колонками с лун Юпитера, потом с внешних планет. Новости из остальных частей Галактики, он знал, находились на внутренних страницах. Параграф или два каждому сообщению. Как в местных газетах старого времени, много веков назад.

“И все-таки, — подумал Саттон, разглаживая газету, — это лучший способ расположения текста”.

Было так много новостей… Новостей из многих миров, из многих секторов… человеческие новости, новости андроидов и роботов, чужие новости. Пункты должны быть сконцентрированы и сжаты, чтобы каждое слово выполняло функции сотни других слов.

Конечно, были и другие газеты, обслуживающие другие секторы, они давали местные новости более детально. Но на Земле нужно было знать новости всей Галактики, потому что Земля была столицей всей Галактики, планетой, которая не была ничем, кроме столицы, которая ничего не производила, ничего не выращивала, которая сделала своим занятием только управление. Планета, каждый дюйм которой был декорирован и ухожен, как лужайка перед домом, как парк или сад.

Саттон пробежал глазами по колонке Земли. Землетрясение в Восточной Азии. Новое подводное поселение для служащих инопланетян, представителей водных планет. Отправка трех новых звездолетов в сектор 19 — этому было посвящено всего несколько строк. А потом?

“Ашер Саттон, специальный агент отдела Галактических Исследований, возвратился сегодня от звезды 61 Лебедя, к которой был отправлен двадцать лет назад”.

“Надежда на его возвращение была потеряна несколько лет назад. Немедленно по прибытии у его корабля была установлена охрана. Так как он уединился в “Гербе Ориона”, все попытки достичь его для получения информации были тщетны. Вскоре по прибытии он был вызван на дуэль Джеффри Бентоном. Мистер Саттон выбрал пистолет и отсутствие церемоний”.

Саттон прочитал заметку снова.

…Все попытки достичь его…

Херкимер сказал, что в холле были репортеры и фотографы, а десять минут спустя Фердинанд поклялся, что нет, его никто не вызывал, то есть попытки достичь его не было. Или были? Попытки, которые были аккуратно остановлены. Остановлены тем же, кто напрасно охотился на него, той же силой, что присутствовала внутри комнаты, когда он перешагнул порог.

Он уронил газету на пол и сидел в задумчивости.

Он был вызван одним из выдающихся, если не самым выдающимся дуэлянтом на Земле.

Старый семейный робот сбежал… Или вынужден был сбежать?

Попытки прессы достичь его были остановлены… намертво.

Визор замурлыкал ему, и он подпрыгнул.

Вызов.

Первый с тех пор, как он сюда прибыл.

Он перегнулся в кресле и щелкнул выключателем.

Появилось женское лицо. Гранитно-серые глаза и магнолиево-белая кожа, волосы цвета меди.

— Меня зовут Ева Армор, — представилась она, — это я попросила вам подождать у лифта.

— Я узнал вас, — сказал Саттон.

— Я вас вызвала в качестве компенсации.

— Нет никакой необходимости…

— Нет, мистер Саттон, есть. Вы подумали, что я смеялась над вами, а я вовсе не смеялась.

— Я смешно выглядел, — сказал ей Саттон. — Это было ваше право — рассмеяться.

— Вы не пригласите меня пообедать? — спросила она.

— Конечно, — согласился Саттон, — буду в восторге.

— Когда-нибудь потом? — предложила она. — Мы устроим славный вечерок.

— С радостью, — сказал Саттон.

— Я встречу вас в холле в семь, — предложила она. — И я не опоздаю.

Визор угас, Саттон неподвижно сидел в кресле. Они устроят славный вечерок, сказала она. И он боялся того, что она может оказаться права.

— Они устроят славный вечерок, — сказал он себе, — и ты будешь счастливчиком, если доживешь до завтра.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Адамс молча сидел, рассматривая четырех вошедших в его офис и стараясь выяснить, что у них на уме. Но на их лицах словно были надеты непроницаемые маски.

Кларк, инженер-космоконструктор, сжимал в руке записную книжку, лицо его было строгим и суровым. В Кларке никогда не было дурачества.

Андерсен, анатом, человек крупный и грубоватый, раскуривал трубку, и в данную минуту это было для него, по всей видимости, самой важной вещью во Вселенной.

Блэкборн, психолог, хмурился на тлеющий кончик своей сигареты.

А Шилкросс, эксперт-лингвист, лениво развалился в своем кресле, как пустой мешок.

— Они нашли кое-что, — сказал себе Адамс. — Они нашли много, и часть этого запутала их.

— Кларк, — сказал он, — начни ты.

— Мы осмотрели корабль, — сказал Кларк, — и обнаружили, что он не может летать.

— Но он летел, — возразил Адамс. — Саттон привел его домой.

Кларк пожал плечами.

— Он мог с таким же успехом употребить для этого бревно или кусок скалы. Что угодно могло бы послужить для этой цели, лететь так же или даже лучше, чем эта куча мусора.

— Мусора?

— Двигатели все износились, — добавил Кларк. — Только автоматы защиты и удерживали их от распыления. Иллюминаторы треснули, некоторые разбиты. Одна из камер была оторвана и потеряна. Весь корабль был искалечен до неузнаваемости.

— Вы хотите сказать, что он был деформирован?

— Он явно ударился обо что-то, — объяснил Кларк. — Ударился сильно и с большой скоростью. Швы разошлись, переборки погнуты, вся эта штука здорово изуродована. Даже если бы и можно было запустить двигатели, корабль был бы неуправляем. И даже если бы камеры были о’кей, нельзя было бы лечь на курс. Бели ему дать какое-либо направление, он войдет в штопор.

Андерсен откашлялся.

— Что случилось бы с Саттоном, если бы он был в корабле, когда тот ударился?

— Он бы погиб, — ответил Кларк.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно. Даже чудо не спасло бы его. Мы подумали о том же самом, так что мы проверили. Мы наспех состряпали диаграмму и употребили самые консервативные факторы силы, чтобы проверить теоретические эффекты…

Адамс прервал его:

— Но он должен был быть в корабле.

Кларк упрямо потряс головой.

— Если бы это было так, он бы умер. Наши расчеты доказывают, что у него не было ни одного шанса. Если бы сила не убила его, дюжина других причин покончила бы с ним.

— Саттон вернулся, — подчеркнул Адамс.

Они сердито уставились друг на друга.

Андерсен нарушил молчание.

— Не видно ни одного следа. Нечего было даже и пытаться. Саттон ничего не понимает в механике. Совершенно ничего. Я проверил это. У него не было естественного влечения к этому. А чтобы починить атомный двигатель, нужен человек большой эрудиции. Починить, а не построить. А в этой ситуации нужна была полная перестройка.

Шилкросс заговорил впервые, мягко, тихо, не изменяя своей неудобной позы.

— Может, мы неправильно начали, — сказал он. — Начали с середины. Если бы мы начали сначала, заложили фундамент, мы могли бы лучше понять, что случилось.

Все вопросительно посмотрели на него, недоумевая, что он имел в виду. Шилкросс, увидев, что все ждут от него продолжения, вновь обратился к Адамсу:

— У вас есть какие-нибудь сведения, сведения об этом мире, 61 Лебедя, куда уходил Саттон?

Адамс учтиво улыбнулся.

— Мы не уверены. Очень похоже на Землю, возможно. Мы никогда не могли подойти достаточно близко, чтобы узнать поточнее. Это скорее всего седьмая планета 61 Лебедя. Хотя могла быть и любая из шестнадцати планет системы, но автоматически вычислено, что на седьмой планете наилучшие условия для существования жизни.

Он сделал паузу, осмотрел окружающих — все они ждали продолжения его рассказа.

— 61 Лебедя, — сказал он, — наш ближайший сосед. Она была одним из первых Солнц, к которой направился человек, когда он вышел за пределы Солнечной системы. С тех пор она — шип, уязвляющий самолюбие человечества.