Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат - Вера Камша

Капрас не понял ни этого намека, ни следующих. Пока маршалу удавалось увязывать военную прямоту и краткость с вежливостью, но Каракис не отставал. Теперь его занимало, почему для размещения отрядов прикрытия избраны те поселения и замки, а не эти и наилучший ли это выбор для защиты Гурпо. Вот, скажем, Пирхаллуп, замок прибывшего с маршалом казарона, который, кажется, знает гайи? Чем он, разумеется, замок, а не казарон, столь привлекателен? В ответ пришлось полюбопытствовать, сколь хорошо отставной дипломат сведущ в делах военных, а выяснив, посоветовать не забивать голову незнакомыми премудростями.

– Места дислокации, – Капрас взял с подноса шедшего мимо слуги что-то липкое, но очень вкусное, – выбраны исходя из правил военной науки и моего опыта.

– Тогда я спокоен и постараюсь успокоить кузину. Мы понимаем, как вы заняты, превращая левкрийскую глину если не в золото, то в сталь, но все же нам стоит сойтись поближе.

– Да, – пустил в ход последние крохи вежливости Карло, – безусловно.

– Тем более мы со дня на день ждем прибавления в семействе… О, кажется, я выразился несколько двусмысленно. В Гурпо приезжают мать и дядя Антиссы. Он, если вы помните, долго служил в Военной коллегии и не чужд стратегии. У вас найдется о чем поговорить… А вот и наш Хаммаил. Он – славный малый и примерный муж, но при подданных ему приходится быть казаром, а казар говорит с казаронами без родни за спиной, так что до встречи. Надеюсь, скорой. Готов поспорить, вы получите вашего смутьяна, но обувать его придется за счет империи.

– Все уладилось. – Улыбка Хаммаила была столь же сладкой и мягкой, как раздавленный абрикос. Мухи и осы пришли бы в восторг. – Пургат-ло-Прахонджак из рода Парасксиди дает показания о сговоре с Баатой. Он ваш.

То ли казар не знал носатого казарона, то ли, наоборот, знал слишком хорошо, только болван признался, повинился и сразу же стал противен, но пришлось выражать свое удовлетворение и выслушивать ответные расшаркивания. В этой стране не умеют не только воевать, но и сохранять лицо, а смелость растет из фанфаронства. В этой стране с пятнадцатью тысячами паршивых пехотинцев можно добиться многого, особенно сейчас.

– Дорогой маршал, наше небольшое дело благополучно улажено. Теперь я должен досказать своим бездельникам то, что намеревался.

– Само собой, ваше величество.

Откуда вылетела очередная оса, маршал не заметил, но прихлопнул полосатую дрянь с удивившим его самого наслаждением.

Глава 4

Талиг. Оллария

400 год К.С. 21-й день Летних Скал

1

Робер был дома. Сидел за столом, ковырялся в клубничном десерте, разговаривал и при этом стоял у широко распахнутых ворот, через которые много лет назад в Олларию въехала перепуганная светловолосая девочка. Будущая королева… Вчера сестра отправилась в свой Гайярэ. Ее провожали Пуэн, старый ментор, пара сотен южан и несколько монахов. Сэц-Ариж, загодя выехавший к Кольцу с письмом графини Савиньяк, прислал курьера – мертвую королеву пропустят домой, а возвращаться ее спутникам в Олларию или нет, пусть решает Проэмперадор Юга. Или Эчеверрия, или кто угодно…

– Двор нам больше не нужен. – Арлетта, спасибо ей, не порывалась выказывать сочувствие, предпочитая заниматься делами. – Оставшиеся дамы – это не только дорого и утомительно, но и по большей части глупо.

Эпинэ кивнул и прикрыл руками глаза. Черный и серый от траура птичник был ужасен в своем однообразии. Навязчивом, громком, вездесущем. «Я никогда не забуду этот ужасный день» – одна и та же фраза раздавалась со всех сторон, выныривая из всхлипываний и вздохов. Приходилось отвечать хотя бы кивком, и Робер отвечал, только дамы и девицы не отставали. Старшие норовили ухватить под локоть, младшие изящно спотыкались, и все подносили к глазам вышитые платочки, но Эпинэ не верил ни слезам, ни подвернувшимся каблучкам. Те, кому было больно, не брали Проэмперадора Олларии и графиню Савиньяк в кольцо, не намекали, не просили, а молча дожидались конца церемонии и исчезали. Как Марианна.

– И кто бы это мог шуршать? – Арлетта задумчиво протянула руку за спину, вытащила его крысейшество, рассмотрела со всех сторон и водрузила на стол. – Кажется, я все-таки не боюсь крыс… Ты обратил внимание, как интересно разъезжались послы?

Не обратил, потому что подбирал слова для Капуль-Гизайлей, думая, что те все же подойдут. Барон и баронесса присутствовали на всех церемониях, но к Проэмперадору не приближались. Закутанная в черное Марианна смотрела только на гроб; кажется, она вообще не произнесла ни единого слова. Коко раскланивался со знакомыми и незнакомыми, при этом тщательно избегая Эпинэ. Робер этого и добивался, только все равно не отрывал глаз от вуали Марианны и черной шляпы барона, пока их не скрыли приживалы старухи Фукиано.

– Я плохо разбираюсь в послах, – признался Робер, с сомнением глядя на забравшегося в отвергнутую клубнику Клемента.

– Посол Гайифы уехал с одним лишь йернцем. – Графиня говорила тоном проверившего склады интенданта. – Агариец откровенно навязался ардорцу и улаппцу, которые в восторге явно не были. Бордон с кагетом вцепились в алата и фельпца. Мелкие господа с Померанцевого моря очень не хотят принимать у себя морисков, так не хотят, что рвут старые союзы, даже не пытаясь делать хорошую мину.

– Наверное… Жаль, на севере мориски нам не помощники.

– На севере мы поможем себе сами. Главное – выдержать летнюю кампанию, но это не наше с тобой дело. Ты решил, что делать с прошением Рокслей?

– Нет… Наверное, регент… Регенты…

– Рудольфу и Рокэ есть чем заняться. Проэмперадор Олларии ты, и ты должен не только кормить, защищать и хоронить, но и судить.

– Для всех Катари умерла родами.

– Слухи ползут. Дамы, слуги, гвардейцы – все они люди, а люди болтливы, только дело не в сплетнях. Есть преступники, есть закон, и есть ты. Твоего решения ждут все, кто знает правду, а их немало. В том числе и таких, от кого следует ждать пакостей.

– Я понимаю… Закатные твари, тетка Маран вечно твердила «я понимаю, я понимаю…». Ее повесили, а потом сожгли Сэ!

– Закон запрещает вешать женщин. Даже убийц.

– Но убивала не эта коза, а Дикон! Фрейлину, Катари, Штанцлера… А до этого были яд и приговор Алве!..

Он все же не выдержал, заорал, но графиня предпочла не заметить.

– Я вспомнила о другой убийце. Плахи эта тварь избежала; надеюсь, она хотя бы угодила в Закат. Это уже не наше дело, в отличие от Рокслей, без которой Катарина осталась бы жива. Я была фрейлиной, с тех пор во дворце ничего не изменилось. Пойми, за спиной едва ли не любой беды стоят мелочи. Гаденькие, голодные… Вроде мух, что откладывают лошадям под кожу личинки, только лошади живут и с этим, а люди – не всегда.