Песнь о Роланде - Автор Неизвестен -- Европейская старинная литература

вассал,

Зной за него терпеть и холода.

Кровь за него ему отдать не жаль.

Пусть каждый рубит нехристей сплеча,

Чтоб не сложили песен злых про нас[58].

За нас господь – мы правы, враг не прав.

А я дурной пример вам не подам».

Аой!

LXXX

Граф Оливье взошел на холм крутой,

Взглянул направо на зеленый дол

И видит: войско сарацин идет.

Зовет он побратима своего:

«Шум слышен в стороне испанских гор.

Горят щиты и шишаки огнем.

Французов ждет сегодня тяжкий бой.

Всему виной предатель Ганелон:

Он нас назначил прикрывать отход».

Роланд ему в ответ: «Он – отчим мой.

Я не позволю вам бранить его».

LXXXI

Граф Оливье глядит на дол с холма.

Вдали видны испанская страна

И сарацин несметная толпа.

Везде сверкают золото и сталь,

Блеск лат, щитов и шлемов бьет в глаза.

Лес копий и значков над долом встал.

Языческих полков не сосчитать:

Куда ни кинешь взор – повсюду враг.

Пришел в тревогу и смущенье граф,

Спустился поскорей с холма назад,

Пошел к французам, все им рассказал.

LXXXII

Промолвил Оливье: «Идут враги.

Я в жизни не видал такой толпы.

Сто тысяч мавров там: при каждом щит,

Горят их брони, блещут шишаки,

Остры их копья, прочны их мечи.

Бой небывалый нынче предстоит.

Французы, пусть господь вас укрепит.

Встречайте грудью натиск сарацин».

Французы молвят: «Трус, кто побежит!

Умрем, но вас в бою не предадим».

Аой!

LXXXIII

Граф Оливье сказал: «Врагов – тьмы тем,

А наша рать мала, сдается мне.

Собрат Роланд, трубите в рог скорей,

Чтоб Карл дружины повернуть успел».

Роланд ответил: «Я в своем уме

И в рог не затрублю, на срам себе.

Нет, я возьмусь за Дюрандаль теперь.

По рукоять окрашу в кровь мой меч.

Пришли сюда враги себе во вред.

Ручаюсь вам, их всех постигнет смерть».

Аой!

LXXXIV

«Трубите в рог скорей, о друг Роланд!

Король услышит зов, придет назад,

Баронов приведет на помощь нам».

«Не дай господь! – Роланд ему сказал. –

Не стану Карла я обратно звать,

Себе и милой Франции на срам.

Нет, лучше я возьмусь за Дюрандаль,

Мой добрый меч, висящий у бедра,

По рукоять окрашу в кровь булат.

Враги себе во вред пришли сюда.

Их всех постигнет смерть, ручаюсь вам».

Аой!

LXXXV

«О друг Роланд, скорей трубите в рог.

На перевале Карл услышит зов.

Ручаюсь вам, он войско повернет».

Роланд ему в ответ: «Не дай господь!

Пускай не скажет обо мне никто,

Что от испуга позабыл я долг.

Не посрамлю я никогда свой род.

Неверным мы дадим великий бой.

Сражу я мавров тысячу семьсот,

Мой Дюрандаль стальной окрашу в кровь.

Врага французы примут на копье.

Испанцам всем погибнуть суждено».

LXXXVI

Граф Оливье сказал: «Вы зря стыдитесь.

Я видел тьму испанских сарацинов,

Кишат они на скалах и в теснинах,

Покрыты ими горы и долины.

Несметны иноземные дружины.

Чрезмерно мал наш полк в сравненье с ними».

Роланд в ответ: «Тем злей мы будем биться.

Не дай господь и ангелы святые,

Чтоб обесчестил я наш край родимый.

Позор и срам мне страшны – не кончина.

Отвагою – вот чем мы Карлу милы».

LXXXVII

Разумен Оливье, Роланд отважен,

И доблестью один другому равен.

Коль сели на коня, надели панцирь, –

Они скорей умрут, чем дрогнут в схватке.

Их речи горды, их сердца бесстрашны.

На христиан арабы бурей мчатся,

И молвит Оливье: «Враги пред нами,

И далеко ушли дружины Карла.

Когда бы в рог подуть вы пожелали,

Поспел бы к нам на помощь император.

Взгляните вверх, где круты скалы Аспры:

Там арьергард французов исчезает.

А нам теперь уж путь назад заказан».

Роланд ему: «Безумна речь такая.

Позор тому, в чье сердце страх закрался.

Стоим мы здесь и не пропустим мавров.

Верх мы возьмем, и поле будет нашим».

Аой!

LXXXVIII

Роланд увидел: битвы не минуть,

Как лев иль леопард, стал горд и лют,

Воскликнул громко: «Побратим и друг!

Вам говорить такое не к лицу.

Не зря нас Карл оставил с войском тут:

Не знает страха ни один француз,

И двадцать тысяч их у нас в полку.

Вассал сеньеру служит своему.

Он терпит зимний холод и жару,

Кровь за него не жаль пролить ему.

Копьем дадите вы отпор врагу.

Я Дюрандаль, что Карл мне дал, возьму.

Кто б ни владел им, если я паду,

Пусть скажет, что покойник был не трус».

LXXXIX

Турпен-архиепископ взял в галоп,

Коня пришпорил, выехал на холм.

Увещевать французов начал он:

«Бароны, здесь оставил нас король.

Умрем за государя своего,

Живот положим за Христов закон.

Сомненья нет, нас ожидает бой:

Вон сарацины – полон ими дол.

Покайтесь, чтобы вас простил господь;

Я ж дам вам отпущение грехов.

Вас в вышний рай по смерти примет бог[59],

Коль в муках вы умрете за него».

Вот