Красный опричник - Дмитрий Беразинский

— Из штаба дивизии получен еще один приказ. Секретный, — произнес он таким тоном, будто выиграл в розыгрыше лотереи полмиллиона марок, — я с оберфенрихом Зееманом убываю в Градец-Кралове для формирования там отдельного батальона из местного немецкого населения. Лейтенант Браун принимает у меня роту и становится ее командиром.

— Ich werde, Herr Hauptmann! — радостно объявил Браун.

— Вам я оставляю гауптфельдфебеля Риккена. Думаю, с ним вы не пропадете. Имеете что-нибудь сообщить?

— Данке, херр Гауптман!

— С вас фляжка коньяка, лейтенант!

Браун усердно подпрыгнул. В его глазах читалось желание залить Гауптман коньяком по самые помидоры. Он только что совершил восхождение на очередную ступеньку в карьерной лестнице, а такое событие полагалось отпраздновать.

— Надеюсь, херр Гауптман, вы не сочтете за обиду если мы сегодня вечером заглянем на Фридрихштрассе? Напротив гимназии имеется погребок, где можно получить неплохой коньяк. Сосиски там тоже недурны…

— Отлично, господин лейтенант! — пришел в хорошее расположение духа Шиллер, — чувствую, что отдаю свою роту в надежные руки. Оберфенриха тоже пригласите, надеюсь?

— Разумеется, херр Гауптман! Итак, давайте условимся: в семь вечера встречаемся напротив входа в гимназию.

— Идет! — улыбнулся Гауптман, — господин Зееман, вы поддержите нашу компанию?

— Чувствую себя обязанным это сделать, — искренне ответил Альбрехт.

На прощание Шиллер велел помалкивать о разговоре в канцелярии. Лейтенант Браун отправился в свой взвод, наш молодой человек, помня об обещании гауптфельдфебелю, поспешил к нему. Риккен заседал у себя в ротном цейхгаузе, либо, говоря по-русски — в каптерке. В комнате было жарко. Гауптфельдфебель снял китель и сидел за столом в шароварах и нательной рубахе, перетянутой тесьмой подтяжек. Увидав Альбрехта, он предложил ему стакан чая.

— Благодарю! — усмехнулся оберфенрих, — но такой жарой чай, наверное, не совсем уместен.

Тут нелишне упомянуть, что гауптфельдфебелю Риккену шел сорок пятый год, он начал свою службу в 1912 году рядовым в Дар-Эс-Саламе — столице Восточно-африканских владений Германии. За свою жизнь он многое повидал, в том числе множество вот таких наивных желторотых оберфенрихов. По-отечески ухмыльнувшись, он наполнил стакан цейлонским чаем и придвинул его Альбрехту.

— Когда-то мне довелось побывать в Африке. На восточном побережье…

— Это далеко? — перебил его кандидат в офицеры, но гауптфельдфебель не обиделся.

— Это страшно далеко, причем на юг. В экваториальной зоне, если вы помните, что это такое…

Теперь уже не обиделся Альбрехт. Он и в самом дело, нетвердо помнил, чем экватор от экскаватора отличается. В Веймарской республике образование для среднего класса находилось не на самом высоком уровне. География и история были для набором белых пятен. Он отлично разбирался только в одном: насколько гибельным унизительным для народа Германии оказался Версальский мир, разбирался благодаря пламенным речам сорокалетнего Йозефа Геббельса — Имперского министра пропаганды. Разбирался настолько, чтобы не удосуживаться отделять художественный вымысел от реального положения вещей.

— Так вот. Жарко было в этой чертовой Африке. Ужас, как жарко. Солдаты изнемогали от постоянной жары и спасались от нее только чаем. Шнапс ведь в жару пить не станешь, а вот холодный чай… понимаете, о чем я?

— А что вы делали в Африке, херр гауптфельдфебель?

— Юноша, когда-то у Германии там были земли. Свои колонии, заметьте. Мы их охраняли от англичан и бельгийцев, а так же от французов. Представляете, наши земли на восточном побережье Индийского океана — в центре Африки. С океана со стороны Занзибара хозяйничают англичане, с запада находится Бельгийское Конго, а с севера — французские владения. Каково?

— А с юга?

— С юга? — Риккен пошевелил густыми пшеничными бровями, вспоминая политическую обстановку давно минувших дней, — с юго-востока располагались земли португальцев. Мозамбик, или как его там… а вот на юго-западе снова были англичане. Северная Родезия. Черт! Везде эти мерзавцы, предпочитающие воевать чужими руками!

— А теперь что на этих землях? — удобно расположившись в мягком кресле, Альбрехт почти допил чай, жадно впитывая новые для себя сведения.

— Англичане! — сплюнул словами, как слюной Риккен, — в Версале они делили Фатерлянд, как хотели. Проклятые островитяне! Сидят на своем острове и поплевывают сверху на всех! Даже французов я ненавижу меньше, чем этих жалких ублюдков! Ладно, господин оберфенрих, ни к чему вам слушать глупые россказни старого солдата. Приступим к проверке личных дел солдат. Смотрите, чтобы в число отпускников не попали солдаты, имеющие за последнюю неделю провинности или дисциплинарные взыскания. Вот вам копия списка отпускников и личные дела на ребят вашего взвода, а я возьму на себя взвод Брауна и третий взвод фельдфебеля Миллера.

Оберфенрих Зееман наизусть помнил грехи всех своих солдат и мог бы написать по памяти докладную записку на эту тему. Но взял список и принялся педантично сверять его с соответствующими карточками из личных дел. Все правильно. Дисциплинированные воины Вермахта, имеющие взыскания, не изъявляли желание проболтаться по Дрездену в воскресный день. Через полчаса отпускников построили и гауптфельдфебель своим цепким взглядом пробежался по шеренге.

— Обершутце Фёллер! Куда вы собрались в таком свинском виде? Неужели вы думали, что я выпущу вас за ворота? Снимайте свою сбрую и готовьтесь к заступлению на дежурство!

Ефрейтор (по-русски) Фёллер скорчил грустную рожу и побрел в цейхгауз переодеваться. Все знали, что это комедия, но никто не подал и виду. Даже Альбрехт уже был в курсе, что один или два солдата из роты подают фальшивое заявление на отпуск в город, а затем делают так, что их оставляют в казармах. Иначе гауптфельдфебель может изучать строй и два часа на предмет выявления скрытых недостатков. Прием нехитер, все про него знают, но ведь действует. Таковы правила игры.

Альбрехт проводил взглядом исчезающую за воротами колонну отпускников и глянул на часы. Половина двенадцатого. Сегодня здесь больше делать нечего, однако можно дождаться обеда и перекусить здесь. Чтобы лишний раз не тревожить фрау Зееман. Альбрехт считал себя достаточно взрослым, чтобы таким образом «заботиться о семье». Он еще раз заглянул в расположение своего взвода, отдал какие-то мелкие распоряжения отделенным унтерам и заглянул в ротную канцелярию.

— Пойдемте обедать, херр оберфенрих! — предложил ему Гауптман Шиллер, примеряющий перед зеркалом новую фуражку, — сегодня на обед тушеная говядина с картофельным пюре и суп с клецками. Вы как относитесь к супу с клецками?

— Великолепно! — искренне произнес Альбрехт.

— И я того же мнения.

По дороге в столовую Гауптман посоветовал оберфенриху подготовить родных к своему отъезду заранее. Ничего не уточнять, просто сказать с первым письмом они узнают номер полевой почты. Тем более, они должны оставаться в неведении относительно участия оберфенриха Зеемана в формировании нового войскового подразделения, ибо дело это весьма серьезное и секретное. Пусть оберфенрих не думает, что его считают за ребенка, но еще раз напомнить об этом — обязанность непосредственного начальника. Когда-нибудь и молодой Альбрехт Зееман станет начальником, и в его обязанности тоже будет входить воспитание своих подчиненных.

— Мне все понятно, херр Гауптман! — сказал Альбрехт, — отец у меня — человек понятливый. Служит в соответствующих органах. А мать и сестры давно отучились задавать скользкие вопросы.

— Так и должно быть! — серьезно кивнул Шиллер.

Они поднялись в офицерскую столовую, где офицеров кормили все тем же солдатским пайком, но за дополнительную оплату можно было получить что-нибудь сортом повыше. Альбрехт обычно всегда трапезничал вместе со своим взводом и очень редко заходил в офицерскую столовую. Шиллер был здесь тоже нечастым гостем. Поэтому они облюбовали столик в углу и помимо обычного обеда заказали лишь по стакану легкого красного вина по случаю выходного дня. Альбрехт попросил дополнительно принести ему сто грамм сыра, а Гауптман изъявил желание съесть порцию салата.

Когда обед был принесен, Шиллер приподнял свой стакан и тихо произнес:

— Мы с вами, господин оберфенрих, являемся основателями новой боевой единицы. Все начнется только с нас: я стану командиром отдельного батальона, а вот вас… вас, вероятнее всего, назначат командиром одной из рот. Каково?

Альбрехт едва не подавился клецкой.

— Герр Гауптман, но ведь я только полтора месяца, как командую взводом! Как же…

— Выпейте еще вина, юноша, оно — великолепно! — Гауптман глянул сквозь свой стакан на оттаявшие стекла окон офицерской столовой, — Германии нужно много офицеров. Германия намерена выбраться из того унизительного положения, в которое ее загнали Версальским договором страны Антанты. Я рекомендовал вас на эту должность. Вы справитесь. Ешьте суп, пока не остыл. А звание «лейтенанта» вам присвоено еще на прошлой неделе. Приказом по дивизии за номером тридцать. Так что потрудитесь сменить погоны!