Заплачено кровью - Валерий Киселев

- Здесь и вот здесь стояло примерно по тридцать танков, а тут видели колонну в двадцать танков. Несколько раз опрашивали беженцев. Один дед сам видел переправу, говорит, что позавчера по ней за день прошло не менее полусотни танков. Проверить его сведения было невозможно, но и не поверить ему я не мог. В итоге, даже если мы что-то и подсчитали дважды, триста танков, как самое малое, есть. Товарищ капитан, не сегодня-завтра они рванут. Мотоциклисты вообще по дорогам гоняют, как у себя в Германии, в одних трусах.

Подъехали полковник Малинов и старший лейтенант Меркулов, начальник артиллерии полка. Шапошников коротко доложил им все, что рассказал ему Шажок, показал по карте. Малинов выслушал молча, но на его лице появились растерянность и недоумение.

- Надо останавливать полк, капитан, - сказал он Шапошникову. Разворачивайте батальоны в боевые порядки. Если противник действительно в Червоном Осовце, то надо готовиться к бою. Пошлите вперед разведку, пусть уточнят расположение сил противника. Установите связь с майором Фроленковым, он идет левее километрах в пяти. Сосед справа тоже должен быть на подходе, Полтавская дивизия.

- Товарищ полковник, может быть, батальон Горбунова во втором эшелоне пока оставим? - спросил Шапошников Малинова.

- Да-да, а батареи обе - в батальоны, вперед. Я поеду к Гришину, вернусь часа через два.

Через полчаса батальоны 771-го стрелкового полка были остановлены и люди начали готовиться к бою.

Разведгруппы вернулись поздно вечером, пленных взять не удалось, но наблюдением было установлено, что в полосе полка, в селах Пустой и Червоный Осовец расположились на ночевку довольно крупные силы противника - до батальона мотопехоты с танками в каждом селе.

Часам к десяти вечера на командный пункт полка Малинова двое красноармейцев притащили катушки со связью. Быстро развернули аппарат, один из них подул в трубку и оглянулся, разыскивая глазами старшего по званию.

- "Волга", "Волга", я "Сосна", как слышите? Прием. Есть! Товарищ капитан, просят командира.

- Начальник штаба семьсот семьдесят первого полка капитан Шапошников. Да. Полковник Малинов уехал в штаб дивизии... Сведения, предварительно, такие: на плацдарме в районе Сидоровичи, Перекладовичи, Усохи установлено скопление танков противника до трехсот единиц... Считала разведгруппа лейтенанта Шажка, сведения сегодняшнего утра и дня.

- С кем ты? - спросил Шапошникова подошедший к связистам батальонный комиссар Васильчиков.

- Генерал Еремин, - прикрыл на секунду ладонью трубку Шапошников. Полк занимает рубеж восемьсот метров восточнее Пустой Осовец и тысяча метров восточнее Червоный Осовец. Да, впереди точно противник, до двух батальонов мотопехоты, есть танки... Не удалось установить точно... Есть. Понял.

Шапошников положил трубку, посмотрел в глаза Васильчикову, немного помедлил и сказал:

- Не верит, что у немцев на плацдарме триста танков. Не может, говорит, этого быть. "Ты знаешь, сколько один танк стоит?" - повторил Шапошников вопрос командира корпуса. - А может быть, Шажок действительно что-то там напутал, - задумчиво и с тревогой произнес он. - Ну, пусть не триста, а двести, и часть из них бронемашины, это же как минимум две дивизии, даже с учетом потерь, что они понесли от границы. Кроме того, у Могилева одна танковая дивизия. А это уже корпус.

- Может быть, снова позвать Шажка? - спросил Васильчиков.

- Не надо, пусть отдохнет парень. Двое суток в седле.

Шапошников в глубине души тоже не верил, что против их дивизии стоят, готовые к броску, триста танков, но и сведениям Шажка не верить не мог. За год, что он его знал, много раз приходилось убеждаться в его исключительной добросовестности. Это был труженик, смельчак, да к тому же и с головой. Шапошников удивлялся, как это он за один день смог столько сделать. Пусть и на конях, но накрутили за день не меньше восьми десятков километров. Нет, в добросовестности Шажка он не сомневался, другое дело, что некоторые группы танков в той сумятице мог посчитать дважды.

"Завтра все станет ясно, - подумал Шапошников, но тревога в душе осталась. - Скорей бы начиналось...".

Почти две недели прошло, как полк выгрузился в Орше, но все это время были только изнурительные марши, нервотрепка, переходы казались бессмысленными, тем более, что вдоль фронта.

- Тюкаев, позовите Степанцева, - оторвался Шапошников от карты.

В блиндаж, светя фонариком, вошла группа командиров.

- Уже устроились? Быстро, - Шапошников по голосу узнал полковника Гришина. - Куда бы сесть?

Шапошников показал на чурбачки:

- Садитесь, товарищ полковник, - как всегда, подчеркнуто спокойно и с достоинством сказал он.

В блиндаж вместе с Гришиным вошли Канцедал и Малинов. Все управление полка было в сборе.

- Обстановка такая, товарищи... - едва разжимая свои тонкие губы, задумчиво протянул полковник Гришин.

Все стояли молча, с тревогой ожидая, что командир дивизии скажет сейчас что-то очень важное. После тягостной паузы Гришин встряхнулся и собранно, деловито продолжал:

- Слушайте боевой приказ. Атака в пять ноль-ноль. Ближайшая задача полка: взять Червоный и Пустой Осовец. Пойдем без артподготовки, сорокапятки - с пехотой. Батарею Похлебаева передать в распоряжение майора Фроленкова, в батальон Козлова. Их задача, они будут вашим левым соседом, держать дорогу на Давыдовичи. Кроме того, батальон должен выручить штаб сорок пятого корпуса Магона, сидят они там в роще, как в мешке. Так, что еще? - Гришин наморщил лоб, что-то вспоминая.

Шапошников, сидевший напротив, заметил, как осунулся их комдив за эти дни, и под глазами появились тени.

- Как настроение у бойцов, Васильчиков? Да, с речью товарища Сталина от третьего июля ознакомили?

- Ознакомили, товарищ полковник. Настроение в полку боевое. Люди стали серьезнее за эти дни. За моральное состояние полка ручаюсь, - твердо сказал Васильчиков.

Он был уверен, что расстрелянные вчера перед строем четверо бойцов, к всеобщему стыду кадровых, призванных, правда, из Западной Украины, были последними трусами в полку. Эти самострельщики сами выкопали себе просторную могилу на четверых и молча и покорно встали спинами к строю. Трупы расстрелянных быстро закидали землей, могильного холмика делать не стали.

- Готовьтесь к бою. Как говорится, ни пуха... Завтра, впрочем, тринадцатое июля. Все свободны. Шапошников, на два слова.

Они вышли из блиндажа.

- Ты сегодня с Ереминым говорил... - Гришин тронул Шапошникова за рукав. - Впредь остерегайся докладывать такое. А то могут не только в преувеличении сил противника обвинить, но и в паникерстве. А это, сам знаешь, чем грозит, пусть и на фронте. Понял меня? А так - надеюсь на тебя, учти. Связь всю проверил?