Третье откровение - Макинерни Ральф

— Только не говори, что он хочет получить аудиенцию у Папы.

— А ты мог бы ее устроить?

— Ты приехала ради этого? — поморщился Джон.

— Нет, вовсе нет. Это я так, просто спросила. Хотя если бы Нат встретился с Папой, этот день бы стал самым знаменательным в его жизни. Но вернемся к обращению Ната. Он начал регулярно смотреть И-даблью-ти-эн, и его поразили произведения искусства, которые показывают в заставках между программами.

Джон молчал.

— Пару дней назад Нат попросил меня достать список лучших и самых известных картин, изображающих тайны Розария. Особенно его заинтересовали Благовещение Божьей Матери, Посещение Девой Марией святой Елисаветы, Рождение Иисуса Христа, Сретение Господне и Обретение отрока Иисуса в храме.

— Радостные тайны, — кивнул Джон.

— Да. Я сказала Нату, что ничего в этом не смыслю, но у меня есть брат, священник в Ватикане, получивший отличное образование по части религии в искусстве. И он велел мне прыгать в самолет и лететь к тебе.

— Так просто? — удивился Джон.

— Так просто. И вот я здесь.

— И что сделает этот твой Нат, получив список? — спросил Джон, откладывая сигарету.

— Зная его, можно быть уверенным: купит все эти картины.

Джон рассмеялся, и Лора тут же поняла, сколь наивно предположение, что ее босс, каким бы богатым он ни был и какими бы связями ни обладал, может просто заявиться туда, где хранятся полотна, и попросить их продать.

— Так составишь список? — спросила Лора.

— Ты серьезно?

— Я — нет. А вот Нат Ханнан очень даже.

Джон пожал плечами.

— С этой просьбой надо обращаться не ко мне, но я постараюсь все устроить. Попрошу Брендана Кроу.

— Кто это такой?

— Ирландский священник, работает в ватиканских архивах. Он живет здесь.

— И долго он будет трудиться над списком?

— Думаю, это от многого зависит. Не стоит говорить Кроу, зачем он тебе. Возможно, узнав правду, он станет тянуть время.

— Понимаю.

— Я передам твою просьбу и сообщу, когда все будет готово.

— Спасибо, Джон.

— У меня ведь всего одна настырная сестра.

Не в силах удержаться, Лора встала и снова стиснула брата в объятиях, целуя его в макушку.

Джон покраснел, словно шестилетний ребенок, застигнутый за воровством конфет.

— Лора…

— Просто я очень рада тебя видеть.

— Тебе, наверное, пора идти…

— Спасибо, Джон.

На этом они расстались.

Позже Лора гадала, что бы она сделала, зная, как повлияет этот простой разговор на судьбы ее близких и на историю всей церкви.

Лора возвращалась в гостиницу через собор, уверившись, что так короче. Оказавшись внутри огромного храма, она поймала себя на том, что прогуливается, словно обыкновенная туристка. И тут она заметила исповедальни. Священник сидел за маленькой ширмой, а с противоположной стороны стояли на коленях кающиеся. Служитель склонялся к тому, кто исповедовался. Над каждой маленькой будкой висела табличка с перечнем языков. Лоре показалось странным разделять грехи на испанские, итальянские или английские.

Зачарованная, она медлила, пытаясь представить, каково дождаться своей очереди, опуститься на колени, а когда решетка откроется, выплеснуть все накопившееся. В этой мысли было какое-то могучее влечение. Исповедь, отпущение грехов, прощение и умиротворенность. Но зачем? Придется раскаяться.

Придется отказаться от неправедной жизни.

Но не сегодня.

Лора медленно пересекла неф, вышла в большие двери и направилась через площадь в гостиницу «Колумбус», к Рею Синклеру.

IV

Молиться — значит сближаться с Господом

Хизер Адамс знала Лору, еще когда они вместе учились в Бостонском колледже. Не очень хорошо, но лучше, чем большинство своих однокурсников.

— Небраска? — Лора произнесла это так, словно Хизер прилетела с обратной стороны Луны.

— Ред-Клауд, штат Небраска. Это где выросла Уилла Кэсер. — Помолчав, Хизер добавила: — Писательница.

— Так почему ты приехала в Бостон?

— Я хотела попасть на восток. Уилла Кэсер перебралась в свое время в Питтсбург.

— Хизер, я понятия не имею, кто такая Уилла Кэсер.

Та объяснила, хотя, очевидно, Лору не интересовала художественная литература. Сама Хизер делала упор на математику и не очень-то любила книги, но прочитала все, что написала Уилла Кэсер, сначала гордясь знаменитой землячкой, а затем и потому, что книга «Смерть приходит за архиепископом» стала началом ее тайной жизни. «Тени на скале» повлияли на нее еще сильнее. Эти романы привели Хизер в католическую веру, и для нее оставалось загадкой, почему Уилла Кэсер сама не проделала тот же путь. Математика абстрактна, но жизнь конкретна, и Хизер была не первым математиком, кто обнаружил, что бесплотный мир чисел открыл для них нечто такое, что полностью изменило их взгляды на конкретное. Раньше она думала, что Паскаль — всего-навсего компьютерная программа; теперь же она особо почитала этого святого от науки.

К моменту окончания Бостонского колледжа Хизер еще не перешла в католицизм — один иезуит, к которому она робко обратилась за поддержкой, ей отказал. Учиться дальше она отправилась в Нью-Хейвен. Застольная песня Йельского университета задела ее за живое, как до того — романы Уиллы Кэсер. «Господи, смилуйся над нами, проклятыми навечно, ох-о-о» — эти заунывные строки стали ее гимном. Когда наконец Хизер решила обратиться в католическую веру и, покинув студенческий городок, приехала к пастору в Манчестер, то почувствовала себя самозванцем среди прихожан из рабочей среды. Хотя те не обратили на нее никакого внимания. Постояв, Хизер преклонила колени, села, огляделась и поняла, что главное в католицизме — месса. Пришло время причастия, и те, кто делил с ней ряд, стали проталкиваться к проходу. Неудержимо захотелось пойти следом, но она понимала, что это будет неправильно.

Пастору по фамилии Кручек уже минуло шестьдесят. Когда Хизер пришла к нему в дом и заявила, что хочет стать католичкой, он встретил ее слова довольно равнодушно.

— А сейчас вы в какой вере?

— Наверное, в протестантской.

— То есть сами не знаете?

— Воспитывали меня лютеранкой.

Хизер рассказала, что учится на выпускном курсе Йельского университета. Кручек помолчал.

— Что вам известно о церкви?

— Только то, что я хочу получить святое причастие.

Он дал Хизер книги и следующие несколько месяцев раз в неделю уделял ей по полчаса. Наконец он сказал, что готов условно крестить ее.

— Условно?

— Вполне возможно, вы уже крещеная.

Кручек процитировал ей кредо веры: одно крещение, одно прощение грехов.

Причастие Хизер приняла на мессе в будний день, в половине восьмого утра в церкви Святого Кирилла, но о том, что оно первое, знали лишь они с отцом Кручеком. С тех пор Хизер ходила на службу ежедневно, иногда в церковь студенческого городка, как правило, в церковь Святого Кирилла. Получив диплом, она написала Лоре с вопросом, есть ли в компании «Эмпедокл» вакансии. О Лоре напечатали заметку в журнале выпускников Бостонского колледжа. Хизер пригласили на собеседование, они с Лорой очень приятно поговорили, и ей предложили работу в отделе продаж.

Случилось это три года назад. Но как бы ни было хорошо снова встретиться с Лорой, как бы ни была Хизер признательна подруге за это место, между ними так и не установились доверительные отношения студенческих времен. В значительной степени это объяснялось тем, что жизнь Лоры, готовой явиться по первому зову мистера Ханнана, в любой момент отправиться в командировку, вечно занятой, занятой, занятой, теперь казалась каким-то размытым пятном. Ну разве ее душа ей принадлежала?

— Лора, у тебя бывает время поразмышлять?

— Мне не за то платят.

— Ха!

Хизер надеялась, что теперь, когда она обратилась в католическую веру, у них будет общим и это, однако Лора не нашла тему религии особенно интересной. Если не считать того, что она улыбнулась и сказала: