Безупречный шпион (сборник) - Данил Корецкий

Мой собеседник пожал плечами.

– В каждой стране свои правила. И потом – у вас большая территория и много людей. А в маленькой Австрии – мало. К тому же мы проиграли войну. А значит, все были в плену или на оккупированной территории. Кому служить в армии, работать в полиции, избираться в парламент?

Что ж, логично! Хотя и непривычно для нашего менталитета.

– За вас, Курт! У вас была долгая и очень насыщенная жизнь!

– Да. Жаль, что она позади. За вас. Прозит!

Рюмки прозвенели и опустели в очередной раз.

– Кстати, когда мы чокаемся, мы смотрим друг другу в глаза, а русские смотрят на рюмки, – вдруг сказал Дивервассер. – Вас это не касается, вы тоже смотрите в глаза…

– Да? – удивился я. – И что это значит?

– Не знаю, – дедушка Курт задумчиво покачал головой. – Не знаю…

А что тут знать? Дело ясное – раз меня научили правильно смотреть, значит, я прошел специальную подготовку для конспиративной работы за рубежом. Это и ежику понятно. А герр Дивервассер меня разоблачил. Только ни ему от этого никакой пользы, ни мне никакого вреда. А в другое время и при других обстоятельствах он мог бы «колоть» меня, как в далекие военные годы «колол» его самого безымянный капитан из «СМЕРША». Тем более что глаза у них, очевидно, были одинаковыми.

– А что у вас за заброшенный замок? На холме, у парка Праттер? – спросил я, чтобы сменить тему.

Дивервассер допил свой кофе и отодвинул чашку.

– Кронбург. Построен в пятнадцатом веке графом Альгенбергом.

– Говорят, там водятся привидения?

– Говорят, – кивнул отставной контрразведчик. – Уже лет двести пересказывают на разные лады… Хотя сходятся в одном: старший сын графа был косой, низкорослый, горбатый, но отличался огромной физической силой и неистовым нравом. Косой Иоганн в равной мере притягивал несчастья и сеял их вокруг… Нещадно порол крестьян, насиловал девушек, за неповиновение мог убить или сжечь дом. Его рыкающий смех и дикий взгляд наводили ужас в округе, да и в самом замке. Все его ненавидели и боялись, за глаза называли Бешеным волком и считали оборотнем…

«Керк Дуглас» замолчал и зачем-то понюхал рюмку из-под обстлера.

– А потом на него напал настоящий бешеный волк. Совсем рядом с замком: тогда вокруг рос густой лес… Многие считали, что это был другой оборотень, а может – отделившаяся от Иоганна его звериная сущность… Как бы то ни было, волк загрыз Косого, а тот задушил волка, их так и нашли сплетенными в смертельном объятии… С тех пор горбатый карлик и бешеный волк гоняются друг за другом по замку, особенно в новолуние…

Курт Дивервассер замолчал и с треском поставил рюмку на стол, будто заверил свой рассказ печатью достоверности.

– Надеюсь, призраки карлика и волка бегают по замку только в легенде? – улыбнулся я.

Но мужественное лицо «Спартака» оставалось серьезным.

– Не знаю. Легенда существует уже несколько столетий. Многие слышали волчий вой или жуткий звериный смех, от которого волосы встают дыбом… В газетах то и дело печатают письма очевидцев, которые видели и карлика, и волка.

– Не ожидал от вас такого ответа! Вы же, как я успел убедиться, сугубо реалистичный человек!

Герр Дивервассер пожал плечами и отказался от очередной рюмки.

– А что тут еще скажешь? Замку Кронбург пять веков, вся его история состоит из несчастий и преступлений. Последние сто лет там никто постоянно не живет, а лет сорок он вообще стоит заброшенным. Лет пять назад один смельчак на спор отправился туда переночевать, а для уверенности захватил с собой револьвер. Утром его нашли с пулей в виске из этого самого револьвера…

– И что выяснилось? – перебил я.

Курт снова пожал плечами.

– Да ничего. Расследование пришло к выводу, что это самоубийство.

– Странноватое самоубийство!

– Вот именно, – мрачно кивнул герр Дивервассер. – Совсем недавно – может год, может полтора, два газетчика решили повторить эксперимент и тоже устроились на ночлег… Так один выбросился с верхнего этажа и разбился насмерть…

– А второй?

– Второй уцелел, – по-прежнему мрачно сказал мой собеседник. – Только бедняга сошел с ума. И ничем не смог помочь полиции. Одно время в замок водили туристов, но потом перестали: многих охватывал страх, женщины падали в обморок, даже опытным гидам становилось не по себе. Как это все расценить, если не брать во внимание легенды? Лично я не знаю.

– А не сходить ли нам туда вдвоем, чтобы разгадать эту загадку? – как и положено выпившему русскому, предложил я своему новому другу. – У вас ведь наверняка имеется оружие?

– Имеется. Но, честно говоря, у меня нет ни малейшего желания этим заниматься, – покачал головой двойник Керка Дугласа. – Привидения – совершенно не моя сфера. А дилетанты обычно плохо кончают. Даже с оружием. Вы со мной согласны?

– Целиком и полностью, – с горячечной искренностью отозвался я. Дело шло к закрытию кафе, и время нашей дружбы заканчивалось. Но видимость дружеского расставания нарушать нельзя – это против правил.

– У нас с вами много общего, и вы мне понравились, – сказал Курт Дивервассер, внимательно глядя мне в глаза, как будто хотел заглянуть в мозг и прочесть мысли. – Вот моя карточка, если надумаете – позвоните.

На стол лег маленький плотный прямоугольник с золотым тиснением. «Интендант 2 класса в отставке», адрес и телефоны…

Это уже напоминало прелюдию к вербовке. Причем в данном случае вербовать собирались меня. Что ж, не только у нас бытует поговорка, что контрразведчики бывшими не бывают…

– С удовольствием! И у меня к вам возникли дружеские чувства, я тоже буду рад встретиться.

Я вручил собеседнику свою визитку.

– Только… – герр Дивервассер на секунду замешкался, глядя в пустую чашку, словно хотел определить судьбу по узорам кофейной гущи. Интересно, чью судьбу – свою собственную или мою? – Должен сказать, что ту лавину обрушило именно мое подразделение. Причем я им командовал! – голос его был сух и резок.

Он поднял голову и теперь смотрел мне в глаза. Прямо, откровенно и с вызовом.

– Какую лавину? – не сразу понял я.

– Ту, которой накрыло русский батальон. Они пытались зайти нам в тыл. Я применил направленный взрыв. Вы знаете, что такое скальный лед высокогорья? В нем очень трудно проделать шпуры для зарядов. Они должны быть глубокими, чтобы энергия пошла внутрь и ледник раскололся. Я лично пробил шесть, ободрав пальцы почти до костей. Но расчет оказался правильным: лавина смела противника. Была война. Но я люблю полную ясность. Это что-то меняет в наших взаимных симпатиях?

Я задумался. И, конечно, ответил так, как надо было ответить.

– Нет. Прошло ведь столько лет… И потом, действительно – была война… Конечно, нет!

Хотя я вовсе не был уверен, что думаю так в действительности. И постарался избежать рукопожатия, чтобы не касаться ладони, нажавшей в незапамятные времена на рычаг индуктора. Коротко поклонился и все – тут это вполне допустимо.

Глава 3

Негласное расследование

Отчет занял пять страниц убористого текста – шрифт двенадцатый, через один интервал. Набирал его я собственноручно на компьютере резидентуры с программой, препятствующей сохранению файлов. Первый лист начинался традиционным: «Совершенно секретно. Экз. единственный». А заканчивался подписью и обязательной фразой: «Отпечатано исполнителем». Потом я составил подробный план дальнейшей работы, где в числе прочего запросил санкцию на «контакт типа W» с Иреной.

Документы выглядели солидно и создавали впечатление полной подконтрольности моей работы руководству. Но это была только видимость, дань бюрократизму Системы. В отчете содержалось лишь то, что я посчитал нужным туда включить. А в плане – только то, что я наверняка сумею сделать. Если писать всю правду, тебя постоянно будут драть: за неправильные действия или невыполнение своего же собственного плана.

А ведь продвижение по службе базируется не на совершенных подвигах, а на этих самых бумагах… Поэтому они всегда субъективны. Чего-то не дописал Торшин, о чем-то умолчал Малахов, в чем-то врет Извеков… Если бы они соблюдали правила поведения и были искренни, то возможно, не попали бы в беду… Получается замкнутый круг. Как я прочел в одной книжке: «Не еб…т потому, что прыщи, а прыщи оттого, что не еб…т»

Руководитель венской резидентуры полковник Фальшин сед, осанист и сановит. У него грубое, будто тесанное топором лицо, обвисшие щеки, брюзгливо поджатые губы и двойной подбородок. Резидент внимательно читает отчет, делая пометки остро отточенным синим карандашом. На миг отрывается от текста, рассматривая меня сквозь очки с толстыми стеклами, как будто наводит микроскоп на любопытное, но в общем никчемное насекомое.