Адаптация - Екатерина Лесина

       Перед выходом Айне заглянула в оружейную. Стенды были открыты, один - почти выдран. Он накренился и наклонился, едва-едва цепляясь за стену длинными штырями. Пистолеты соскользнули с фиксаторов и упали. Данному обстоятельству Айне обрадовалась: не придется тащить стул. Она подняла полуспортивный "Бреггс" в корпусе армированного полимера. Размеры пистолета позволяли надеяться, что в случае необходимости Айне сумеет использовать его по прямому назначению.

       Во всяком случае, зарядить она смогла.

       А заодно отметила, что ПП "Бизон-4-нуво" и автоматический дробовик SPAS-19-спец, отсутствуют. Вывод однозначен: Тод успел забрать оружие. Вопрос: зачем? И сирена ли стала причиной действий Тода? Либо же Тод стал причиной включения сирены?

       Второй вариант был нежелателен, поскольку с высокой долей вероятности предполагал ликвидацию Тода как особи, вышедшей из-под контроля.

       В любом случае, ответы на вопросы находятся вне бункера. И Айне решительно сунула пистолет за пояс. Она несколько опасалась, что входная дверь будет заблокирована снаружи, однако та была не просто не заперта - приоткрыта. Айне боком протиснулась в щель и, понюхав воздух, чихнула. Некоторые из присутствовавших ароматов идентификации не поддавались.

       Ко всему на лестнице было темно.

       - Как в заднице, - сказала Айне, опробуя вычитанное идиоматическое выражение. Произнесенное вслух оно не стало более понятным в выборе объекта сравнения. А вот за фонариком возвращаться пришлось.

       Пятно света прыгало по ступенькам лестницы и по перилам, слишком высоким, чтобы удобно было за них держаться. Иногда луч соскальзывал в темноту и растворялся в ней, вызывая смутное беспокойство. Пропасть казалась бесконечной.

       И путь наверх тоже.

       Дважды Айне останавливалась, переводя дыхание. А потом лестница просто закончилась, перейдя в бетонную площадку. В стене имелась дверь. Дверь тоже была открыта, но на сей раз широко. За ней виднелся кусок плотно-синего неба с желтыми пятнами звезд, темный угол дома и очертания болотохода. Количество неидентифицированных запахов возросло. Ощущение беспокойства тоже.

       - Эй, Тод, пожалуйста, прекрати, - попросила Айне, испытывая острое желание вернуться в бункер. Желание было иррациональным, как и внутренние ощущения.

       Она - человек разумный. И сумеет преодолеть страх.

       И Айне заставила себя шагнуть за порог. Второй шаг дался легче первого, а третий вывел в широкую протоку улицы. Черная туша бункера выступала из земли. На спицах вентиляции и лифтовой шахты торчал клубок внешних помещений, и крыша его отливала чернотой. Солнечные батареи глотали крохи лунного света, но видимо, слишком мало их было, чтобы оживить систему.

       Айне дышала глубоко, фильтруя запахи и звуки, раскладывая по полочкам. К каждой - бирка. Бирки пока пусты, но заполнятся. Нужно лишь найти Тода. Он точно знает, чем пахнет воздух. И почему трава на ощупь шершавая, земля - грязная, а грязь - липкая.

       Улицы расходились от бункера, разделяя поселок на сектора. И Айне двинулась в ближайший. Вне экрана все выглядело иначе.

       Серые дома с узкими проемами окон, затянутых решетками. Покатые крыши и широкие жерла водосборников, уходящих под землю. Дождевая влага, пройдя десятки фильтров, восстанавливала гомеостаз системы водоснабжения. Присев на корточки, Айне потрогала трубу. Понюхала. Лизнула, запоминая вкус мокрого железа.

       Прежнее беспокойство постепенно отступало, сменяясь любопытством. Айне узнала место: сектор три внутреннего кольца. Пятый луч. Четвертый дом. И цифра на стене подтвердила догадку. Она видела этот дом прежде и в разных ракурсах, но теперь картинки сложились. Та, прошлая, заимствованная из базы данных, и нынешняя, где стена имела четкую фактуру, как и две шины, наполовину утопленные в землю. Айне вспомнила дорожку, вымощенную квадратами плитки. На экране плитка всегда была серой, но сейчас казалось светло-лиловой.

       Поднявшись на цыпочки, Айне ухватилась за край оконной рамы и попыталась подтянуться. Не вышло. Тогда Айне подтащил ящик, стоявший у стены и, взобравшись на него, прилипла к стеклу. Темное. Мутное. И ничего не видно. И на ощупь стекло было не гладким, а мелкозернистым и грязным. Но эта грязь снова имела ряд отличий от всех прочих грязей.

       Спрыгнув, Айне двинулась по улице, пытаясь понять, насколько характерным является то, что она видела.

       Окна домов были темны. И тепловизор, лежавший на сиденье старого джипа, не срабатывал.

       Ни людей. Ни животных. Никого.

       Айне тепловизору не поверила и, решившись, зашла в дом номер пять. Согласно имевшимся данным там обитала семья из трех человек. Все трое были обыкновенны и тем интересны. Особенно ребенок. Его звали Петром, ему было девять лет. Он любил играть в мяч. Айне подумала, что если Петр в доме, то можно попросить, чтобы он поиграл в мяч с ней. Подобного опыта у нее еще не имелось.

       Дверь, как и все предыдущие, была открыта. Внутри стоял резкий специфический запах, эхо которого звучало и на улице, но слабое, смешанное с иными ароматами. Вонь заставила Айне зажать нос пальцами и положить руку на рукоять пистолета.

       Тод говорил, что подобное действие лишено смысла, но прикосновение к оружию подействовало успокаивающе.

       Секунд через десять обоняние адаптировалось. Зрение к освещенности тоже.

       Было сумрачно. Глубокие тени лежали в углах и под узкой лентой стола, что вытянулся вдоль стены. Две колоннообразные опоры сияли хромом, как и шарики на спинке кровати. Сама кровать была пластиковая, и матрац на ней хранил очертания человеческого тела. А еще - желтые капли, похожие не то на мед, не то на янтарь.

       Они и были источником запаха.

       Айне, взяв со стола ложку, попыталась сковырнуть каплю, но та прочно приклеилась к ткани.

       - Есть здесь кто-нибудь? - Айне бросила ложку и, плюхнувшись на колени, заглянула под кровать. - Тут кто-нибудь есть?

       Никого. Ни под кроватью. Ни в шкафу, зажатом между двумя стойками. Ни под второй кроватью. Ни даже в черном зеве погреба, в который Айне не стала лезть, но посветила фонариком, проверяя.

       Исследование второго дома дало аналогичный результат. И третьего.

       Дойдя до конца улицы, Айне вынуждена была констатировать очевидное: поселок Омега формально прекратил свое существование. И маловероятно, чтобы Тод имел отношение к случившемуся. Жителей не ликвидировали. Они просто исчезли.

Глава 4. Был развеселый розовый восход.

       Поселок горел долго, красил заревом огней темное небо. Начавшийся ближе к утру дождь лишь заставил пламя прижаться к земле, но не убил. Шипело. Стреляло искрами и хрустело костями перегородок. Стонали, оседая на землю, дома. Вытягивались в тучи лестницы из черного смрадного дыма.

       А на Двине дым был белым.

       Колокольный звон был слышен издали. Он катился по реке, замкнутый меж стен зеленого леса, и таял у горизонта. А может и не таял, но уходил в светлую полосу между небом и землей.

       - Хорошо-то как, - сказал напарник, развалившись на берегу. Босые пятки его почти доставали до воды, и волны пытались добраться до них. Не выходило. Волны таяли во влажном песке, а напарник продолжал пялиться в небо, прикрывая лицо растопыренной ладонью.

       Красная косынка прикрывала шрамы на запястье. Сияли латунью начищенные шестеренки на проволочном ожерелье, синела на предплечье татушка.

       - Хорошо, - согласился Глеб.

       Он только-только вышел из воды и теперь стоял, подняв руки. Кожа в момент пошла мурашками, а солнце нещадно палило плечи. И серый слепень прилип к животу.

       Плевать.

       Когда укололо, Глеб пришиб слепня и кинул комок в воду. Пусть рыбы порадуются.

       Чуть дальше река разливалась широким плесом, и на мелководье нарядной желтизной просвечивало дно. Метались рыбьи тени, и синий зимородок задремал на ивовой ветке.

       Порыв ветра тронул бритый затылок, лизнул разгоряченные плечи и плеснул в лицо вонью с завода. Глеб поморщился, а напарник, скривившись, перекатился на живот. Он уткнулся лицом в ладони и пробурчал:

       - Скорей бы закончилось.

       Это вряд ли.

       А ветер все нес и нес клочья дыма, разбивая идиллию лета. И как-то неприятно стало, точно его, Глеба, этот ветер тыкал в дым, как котенка в лужу мочи.

       Привет от Евы. Ей не достаточно было просто сдержать слово, но требовалось поиздеваться, протянув еще одну ассоциативную связь, которую быстро просекли.

       Холокост. Истребление. Печи. Смерть в мучениях.

       И прозвище, намертво приклеившееся к заводу - "5-й полк".