Герой ее романа - Элла Дэниелс

– Вовсе нет! Все эти красотки играют в игры, чтобы поймать приз побогаче. По крайней мере, так мне говорили.

Маркус невольно улыбнулся; преданность ему – еще одна черта камердинера, которой он восхищался и которой были лишены прочие слуги. Большинство из них дрожало от страха, боясь гнева «Зверя», – еще одно ужасное наследие его отца.

А Уэллер между тем продолжал:

– Что, если вас поймают? Стоит ли похищение невесты таких хлопот?

Маркус промолчал. Он почти всю жизнь защищал сестру от отца и не мог сейчас остановиться. Негодяй был мертв уже целый год, но по-прежнему преследовал их с сестрой.

Увы, пока что он не мог помочь сестре, так как был одурачен невестой. Жаль, что он не предвидел этого, когда посылал клерка мистера Хесслера с брачным контрактом в дом Ньюпортов. И очень жаль, что он не смог догадаться о коварных планах отца.

Но теперь уже ничего не изменить. Следовало примириться с обстоятельствами и двигаться дальше. Но он не появится в свете снова в поисках невесты. Перешептывания… Косые взгляды… Дамы, падающие в обморок… Нет, теперь только самый надежный метод. Приобретение жены с помощью мисс Грин.

Маркус осторожно уселся на слишком для него маленький стул для бритья, в который уже раз напоминая себе, что надо пустить этот проклятый стул на растопку.

Уэллер размазал кисточкой прохладный крем по его лицу, затем поднес острейшую бритву прямо к его горлу. Вспомнив про ошпаренных водой слуг и перебитую посуду, Маркус выхватил бритву, пока ему не перерезали шею. Он быстро брился, то и дело морщась, когда лезвие скользило по плотным, побелевшим от времени шрамам. Чем меньше времени проводишь перед зеркалом, – тем лучше. С последним движением бритвы Уэллер неожиданно расплылся в широкой, но немного неуверенной улыбке.

– Я забыл упомянуть милорд, что ваша сестра здесь.

– Кто?..

– Леди Каролина здесь. Приехала рано утром. Такая прекрасная и очаровательная юная леди. А волосы у нее, их длина и цвет… просто поразительно!

Сердце Маркуса гулко забилось в груди. Нет, не сейчас. Только не сегодня!

– Прогоните ее.

Глава 4

Купец поведал историю Зверя;

И громко зарыдал в конце.

– Вы это серьезно? Ведь она ваша сестра!..

– Которая знает, что ей здесь не рады.

– Милорд, я бы никогда не стал с вами спорить…

– Так и не спорьте.

– Но вы подвергаете свою жизнь опасности ради ее спасения. Я не понимаю… Вы ведь должны действовать сообща, чтобы разрешить эту ситуацию.

Маркус подошел к буфету, потянувшись за очередным бокалом бренди. Только бренди помогало ему пережить день. Конечно, в этом была грустная ирония – и отец, и сын слишком много пили, – но для Маркуса-то бренди являлось лекарством, заглушавшим кошмары, которые породило пьянство отца.

– Сестра напоминает мне о том, что лучше забыть, – прошептал маркиз.

За этим признанием последовал полный бокал. Мгновенно опустошенный, хрусталь засиял в лучах проникавшего сквозь занавеси солнца. Капли золотистой жидкости скатывались по стенкам сосуда, собираясь на дне. А ведь лучшее контрабандное бренди следовало смаковать, им следовало наслаждаться… Какое расточительство!

Маркус снова наполнил бокал, стараясь не обращать внимания на присутствие Уэллера. Он не мог увидеться с Каро. До сих пор ему удавалось сохранять условия отцовского завещания в тайне, – но только благодаря дистанции, которую он поддерживал. Увы, он просто боялся, что проговорится, если будет беседовать с сестрой.

– Скажите ей, пусть напишет мне письмо.

Но Уэллер не уходил.

– А что произойдет, если вы увидитесь с ней, сэр? – спросил камердинер.

Маркус отставил бокал и принял накрахмаленную рубашку из рук Уэллера.

– Ничего хорошего, полагаю.

Камердинер сочувственно вздохнул и двинулся к туалетному столику возле гардероба. Именно Уэллер всегда смягчал ситуацию, когда это происходило. Маркус зависел от него, чему был не особенно рад. Он повернулся к буфету, чтобы налить себе еще. Он быстро приближался к своему обычному состоянию, достигая немоты чувств, необходимой для ежедневного исполнения своей роли в обществе.

Звон стекла заставил его вздрогнуть. Маркус повернулся, чтобы узнать, что еще разбилось. Возле туалетного столика Уэллер неловкими движениями сметал в кучку осколки ручного зеркала, которым его хозяин никогда не пользовался. Серебряная рама лежала среди битого стекла. Пожав плечами, Маркус продолжил утренние возлияния.

Минуту спустя Уэллер возник перед ним с новыми запонками в руке. Виновато улыбнувшись, камердинер заметил:

– Иногда полезно встретиться с прошлым, милорд. Станет больше места для будущего.

Маркус энергично помотал головой.

– Нет-нет! Прошлое лучше похоронить.

Стараясь отогнать неприятные мысли, маркиз поспешно схватился за бокал и в спешке упустил тот момент, когда камердинер, забыв про запонки, уставился в дверной проем, за которым, в коридоре, стояла молчаливая фигура.

– Что бы вы сказали сестре, если бы могли, милорд?

Маркус моргнул; напиток уже начал затуманивать разум.

– Если бы мог? В каком смысле?

Уэллер передал ему бордовый жилет, и Маркус натянул его на свои широкие плечи.

– Ну, если бы вы могли сделать это, не опасаясь проявлений своего… состояния… Что бы вы тогда ей сказали?

– Я уже обо всем сообщил сестре в письмах. Ей лучше оставаться у своих друзей Сент-Лайонов. – Он был в долгу перед ними. Каролина познакомилась с младшей из сестер этого семейства в пансионе. Они быстро подружились, и в результате семья часто приглашала Каролину проводить у них праздники и лето. Поэтому она отсутствовала во время многих отцовских буйных выходок, и за это Маркус был безмерно благодарен Сент-Лайонам. – Сомневаюсь, что она захочет каждый день слушать мое ворчание, – добавил маркиз.

– Дело в том, дорогой братец, что у меня никогда не было возможности решить это самой.

Маркус вздрогнул и обернулся. У двери стояла женская версия его самого. Двадцатидвухлетняя Каролина сильно выросла за время его добровольного изгнания. Зеленоватый муслин ее платья подчеркивал зелень глаз, а длинные белые перчатки и болтавшаяся на локтевом сгибе сумочка дополняли наряд. Такие же светлые, как у него, волосы были убраны в элегантную прическу, ниспадающую с плеч, а потрясающая длина ее волос напоминала о сказочной Рапунцель. Довольно высокий для женщины рост Каролины, к счастью, не был таким огромным, как у остальных Брэдли. И вообще, она казалась воплощением всего самого правильного, строгого и чистого.