Не откажусь, девочка - Кристина Майер

ним в постель, но когда понял, что лаской ничего не добьется, превратился в монстра. Он приходил каждую ночь. Супружеский долг – боль, грязь, ненависть, слезы, отвращение…

Удивительно, но утешала меня первая жена Ахшара – Фатима. Она стала для меня старшей любящей сестрой. Заботилась обо мне, оберегала. Дети Фатимы первое время воспринимали меня в штыки, но она сумела сделать так, чтобы меня уважали и относились хорошо. Ненавидела я лишь Ахшара. Он был жесток не только со мной, Фатима   утверждала, что в молодости муж попил немало ее крови. Распускал руки по малейшему поводу и без. Учиться мне не позволили. Целыми днями я занималась работой по дому: огромный особняк, прилегающая территория, большая семья. Все это мы делали вместе с Фатимой. Ее дочери помогали нам с уборкой, но девочки учились, поэтому времени свободного у них было мало. С деньгами Ахшара можно было бы нанять прислугу, но он утверждал, что не терпит посторонних в доме, хотя почти ежедневно у нас  собирались его друзья, родственники или коллеги по работе. К ночи я падала от усталости, но вместо сна я должна была терпеть ласки мужа. Если противилась, меня били. Часто после таких ночей я ревела в подушку. Не позволяла отчаяться лишь мысль, что я смогу сбежать далеко-далеко и начать жизнь заново.

Старший брат получил хорошую должность в парламенте, средний смог приобрести участок земли в центре города за мизерную цену, построил там супермаркет, с кредитом тоже помог Ахшар. Они были рады такому родству. Я понимала, что мой побег может стать для них серьезным ударом, и меня могут убить, но от своей мечты не отказывалась. Ведь можно сойти с ума, живя в этом аду.

Через два месяца у меня получилось сбежать. Деньги, которые мама откладывала мне на учебу,  решила не трогать, если не будет крайней необходимости. Я продала свои украшения и с хорошей суммой денег решила отправиться в Москву.  Братья меня сняли с поезда. Избили и отправили мужу. Деньги мне удалось спрятать. Я неделю пролежала в постели, но Ахшар, ругая меня и ненавидя, приходил каждую ночь. В конце он всегда отвешивал пощечину.

Я понимала, что могу быть беременной, но сказать об этом никому не могла. Хотя Фатима, конечно же, догадалась, но по моей просьбе никому не сказала. Если бы о беременности стало известно – из кабалы я бы не выбралась. После второго своего побега я добралась до Краснодара. Учла все предыдущие ошибки, поэтому меня не поймали. Поселилась в центре реабилитации для женщин, попавших в трудную ситуацию. В тот раз муж лично приехал за мной. Искали меня шесть месяцев. У меня уже подходил срок рожать. Директор центра уверила, что меня не отдадут…

Проснулась я в самолете, напротив сидел мой муж. Сверлил взглядом, от которого у меня мороз гулял по коже. Я до сих пор не знаю, вкололи мне что-то во время сна или я приняла какой-то препарат во время ужина.

Он отдал меня братьям. Вернул с позором. Сказал, что приедет за сыном, когда тот родится. Откуда он узнал, что это сын, остается лишь догадываться. Сильно меня братья не били,  чтобы не навредить наследнику Ахшара. Посадили в комнату под замок.  На окнах решетки. Кормить меня мачеха и ее невестки забывали. Я родила Тимура на две недели раньше положенного срока. Хорошо хоть в больницу вовремя отвезли, не оставили рожать дома. Дни в роддоме были самыми счастливыми. Тимурик был со мной. Я кормила его грудью. Прижимала к сердцу. Моя любовь к нему была безграничной несмотря на то, что Ахшара я ненавидела.

Тимура у меня забрали в день выписки и отвезли отцу. Я орала, кричала, плакала. Меня били, но эта боль была стократ меньше душевых мук. Я будто умерла в тот момент. Отказалась от еды, которую мне и так приносили через день. Жила, словно побитая собака в клетке. Братья часто спорили между собой – убить меня или выгнать, потому что я их опозорила. Меня устраивал любой исход. Возможно, что я бы и умерла так, но потом во сне пришла мама…

Я должна была жить ради сына, которого мне никогда не вернут.

Мне удалось сбежать в Москву. Выучиться. Я связалась с Фатимой спустя год. Знала домашний номер телефона, но боялась звонить. Мне так хотелось узнать, как мой мальчик, что я не думала о последствиях. Фатима  попросила больше не звонить на домашний, попросила мой номер телефона и обещала связаться, когда будет возможность.   Через нее я поддерживаю связь с Тимуром, хотя он и не знает, что я его мама…

********    ********

Арсен

— Мои братья меня продали, — произносит Луна.

Я, наверное, туплю, потому что пытаюсь переварить слова, не получается. К такому нельзя быть готовым.

Блин, лучше бы я неправильно понял. Мое воображение рисует страшные картины – убийства ее братьев. Я не могу ничего сказать, мне впервые нужно время, чтобы принять информацию, не выдать чувств, которые меня обуревают. С Луной и так словно по минному полю – боишься сделать шаг вперед. Она молчит, не добавляет больше ни слова. Догадки, догадки… которые только подогревают мою злость.

Луна уходит в себя. Я вижу по ее застывшему взгляду, что она мыслями она где-то далеко. Что же с ней сделали? Такие глаза бывают у жертв насилия, людей, переживших войну и плен.

Мне хреново. Настолько хреново, что хочется накатить стакан… лучше сразу бутылку. Меня не было там, я не мог этого предотвратить, не мог защитить. Я сижу в тишине и жду, что она еще что-нибудь добавит. Мне нужно знать. Знать все, чтобы каждому из обидчиков вернуть то, что они заслужили, чтобы залечить нанесенные ей раны.

— Луна,  — негромко позвал, когда молчание затянулось.

Она подняла на меня пустой взгляд. 

— Хочешь знать подробности?  — с осуждением, в голосе холод, смотрит будто сквозь меня.

Как с ней разговаривать? Закрылась. Любое слово воспримет в штыки. Ей не нужна жалость, забота, понимание, но и равнодушие в голосе не заставит Луну говорить.

— Хочешь услышать правду? Слушай!  Они выдали меня насильно замуж за старика. Знаешь, как противно, когда