Пурпурные кружева - Линда Ли

Морган ненавидел себя за то, что в этот момент почему-то почувствовал себя виноватым. Покачав головой, он вздохнул:

– Ну что ж, дети, пойдемте. Я отведу вас в одно неплохое местечко, где мы сможем поесть.

Никто не шевельнулся. Потом наконец Роберт с ворчанием отодвинулся от стола. Пенелопа последовала его примеру, а вслед за ней и Кэсси выбралась из своего стула.

– Ты пойдешь с нами, Лили? – спросила малышка. Лили посмотрела на Моргана. Их взгляды схлестнулись как плети, и на ее лице отразилась борьба самых противоречивых чувств. Оно потемнело, как небо, которое внезапно закрыли грозовые облака. И снова Морган заметил в ее глазах искорку испуганного смущения, столь не соответствующего тому, что он знал об этой женщине.

Но в следующий миг от ее трогательной беззащитности не осталось и следа. Проведя унизанной кольцами рукой по волосам девочки, Лили с вызывающим и дерзким смехом ответила:

– Куда-то идти ради яичницы с ветчиной? Нет уж, увольте, лучше я останусь дома!

Глава 3

Лили беспокойно расхаживала по большому обюссонскому ковру. Смешная птичка из папье-маше на ее шляпке при этом забавно покачивалась.

– Повторяю тебе: мне ни за что с этим не справиться! Господи, и о чем только думал мой брат, когда составлял завещание! Я не имею ни малейшего понятия о том, как управляться с детьми!

В смятении она некоторое время кружила по комнате, пока наконец резко не остановилась в центре. При этом птичка едва не вылетела из своего «гнезда», а браслеты на запястье Лили мелодично звякнули.

– Джон! Да ты совсем меня не слушаешь! – с негодованием воскликнула она, взглянув на мужчину, сидевшего за письменным столом в богато обставленном просторном кабинете.

Джон Крэндал обреченно вздохнул, изобразил гримасу недовольства и водворил изящную серебряную ручку на подставку. Затем он откинулся на спинку кресла, обитого кожей великолепной выделки, и взглянул на девушку:

– Я слушаю тебя, Лили.

– Готова поспорить, ты не слышал ни единого слова!

– Что ты, последние полчаса я только и занимался тем, что внимал тебе.

Лицо Лили выразило сильное сомнение, и Крэндал едва не рассмеялся, настолько забавно она при этом выглядела, однако чтобы не обидеть девушку, сдержался и стал слово в слово повторять гневную тираду Лили о завещании покойного Клода Блэкмора. Он начал с ее жалоб по поводу нежелания возвращаться на Манхэттен, потом перешел к впечатлениям об ужасных, на ее взгляд, переменах, которые произошли в городе и к которым она не желала привыкать. Когда же Крэндал принялся перечислять многочисленные проблемы, свалившиеся на Лили сразу после приезда в родной дом, она замахала руками:

– Ладно, ладно! – И ворчливо добавила, словно не замечая его торжествующей улыбки: – Я была не права.

Лили и сама не понимала, почему с такой горячностью набросилась на Крэндала. Это было на нее не похоже. Но еще в меньшей степени она понимала, что заставило брата назначить именно ее опекуншей троих детей. «Милые Кэсси, Роберт и Пенни, нет, Пенелопа, – тут же мысленно поправила она себя, – что с ними будет?»

Вспомнив о племянницах и племяннике, Лили почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Нескольких дней, что она провела в Блэкмор-Хаусе, оказалось вполне достаточно, чтобы сделать вывод: с ролью матери ей ни за что не справиться. Досадно, что к такому заключению пришла не она одна. Роберт и Пенелопа постоянно демонстрировали, что им безразлично, с ними она или нет, и, кроме того, то и дело давали ей понять, что после ее появления все в доме пошло наперекосяк.

Лили напомнила себе, что минуло чуть больше четырех месяцев после смерти их отца, и дети все еще не могут прийти в себя после такой потери. По своему собственному опыту она знала, что время не скоро сможет заполнить пустоту в их душах. Им придется мучительно долго привыкать к новой жизни без родителей.

«Но, Боже, – с отчаянием подумала Лили, – смогут ли они когда-нибудь привыкнуть ко мне?»

Задумай она покинуть их завтра, Роберт и Пенелопа расстанутся с ней без малейшего сожаления. Пожалуй, даже будут прыгать от радости, когда она начнет собирать вещи, готовясь к возвращению в Территаун.

Они – да, но не Кэсси. Ее милая Кэсси! При воспоминании о малышке в сердце Лили словно загорелось ровное ласковое пламя. Так происходило всегда, когда она думала о младшей племяннице. Нет, она непременно вернется к детям и попытается еще раз. Для начала попробует поговорить с ними по душам, и, возможно, ей удастся найти трещинку в стене отчуждения, которой окружили себя Роберт и Пенелопа. Возможно, ей удастся согреть их застывшие от горя сердца.

– Ну что ж, Лили… – сказал Джон, вставая из-за стола. Он был невысок, но благодаря уверенной, даже несколько покровительственной манере держаться казался по-своему красивым и производил внушительное впечатление. У него были густые светлые волосы и карие глаза.

Широким шагом он стремительно обогнул массивный стол красного дерева и оказался перед ней.

– Я же говорил, что твое место – в Территауне. Я пытался убедить тебя, что возвращение в Нью-Йорк станет большой ошибкой.

Лили отвернулась.

– Ты и сама знаешь, что я был прав, – добавил он самодовольно. – Позволь мне снова позаботиться об экипаже. Ты можешь вернуться в Территаун уже сегодня вечером.

– Нет, Джон, я не могу, – ответила Лили. Решение было принято, и отступать она не собиралась. – Мой брат пожелал, чтобы я это сделала, и я должна выполнить его волю.

С этими словами девушка резко обернулась, и ее испугала вспышка гнева, на мгновение осветившая лицо Джона. Но он тут же овладел собой и стал таким же сдержанным, как всегда.

– Что ж, прекрасно, – сказал Крэндал и улыбнулся своей обычной улыбкой. – Оставайся. Правда, я никогда не думал, что ты действительно этого захочешь.

– О чем это ты?

– Да нет, ничего. Пустяки. Если считаешь своим долгом заботиться о детях покойного брата – пожалуйста, делай это. – Он внимательно посмотрел ей в глаза, словно хотел о чем-то спросить, однако, видимо, передумав, заметил, пожав плечами: – Впрочем, я никогда не предполагал, что ты хочешь иметь детей.

Лили быстро отвернулась.

– А я и не хочу, – парировала она, ненавидя себя за то, что при этих словах в груди у нее все сжалось от боли. Дети и дом. Настоящий дом, а не мрачный склеп, как ее жилище в Территауне. Но это невозможно. – Ты отлично знаешь: я не просила, чтобы мне их оставили. Так уж вышло. И хочу я этого или нет, мне придется заботиться о них. Я понимаю твои сомнения – разведение лошадей, о которых я знаю все, имеет мало общего с воспитанием детей. К тому же лошади не говорят колкостей! – Тут она тяжело вздохнула. – Да, чуть не забыла. – Лили нахмурилась, и ее гладкий, словно фарфоровый, лоб сморщился. – Мне срочно нужны дворецкий и повар. За исключением маленькой Кэсси, этого великодушного ребенка, мой завтрак никому сегодня не понравился.