Проблеск надежды - Кристина Хегган

– Неправда. Я отец Закери. Меня следовало бы уведомить о смерти Надин и о том, что у нас с ней есть ребенок.

Потрясенная Дайана широко раскрыла глаза:

– Что за чушь ты несешь!

– Ей следовало обратиться ко мне, – продолжал он, призвав на помощь все свои актерские способности, если таковые имелись. – Я бы его принял, я дал бы ему дом, фамилию, отца, который ему нужен.

Потрясение Дайаны сменилось презрением.

– Что за идиотскую сцену ты здесь разыгрываешь? Ты, черт возьми, прекрасно знаешь, почему Надин не обратилась к тебе. Ведь ты и слышать не хотел о ребенке. Ты сунул ей пятьсот долларов на аборт и слинял, словно тебя никогда и не было.

Хотя Трэвис был готов к бурной реакции, но ярость в ее глазах чуть не заставила его ретироваться. Однако он устоял, твердо решив победить ее тем оружием, которым владел лучше всего, – обаянием.

– Боже избавь, я никогда не делал ничего подобного! И вовсе не я прервал наши отношения. Это сделала Надин.

– Ты лжешь!

– Нет. Мы поссорились из-за девушки, которую по просьбе матери мне пришлось сопровождать на симфонический концерт. Надин придала этому эпизоду большее, чем следовало, значение, рассердилась на меня и выгнала. Клянусь тебе, Дайана, я и понятия не имел, что она беременна. Если бы я...

Взбешенная услышанным, Дайана затрясла головой.

– Я всегда знала, что ты наглый лжец, Трэвис, но должна признаться, что на сей раз ты превзошел самого себя. Извини, но я не верю ни одному твоему слову.

– Но это правда! Сама подумай: у меня есть восьмилетний сын, который меня не знает. Как, по-твоему, я должен себя чувствовать?

– Слишком поздно для раскаяния.

– Нет, не поздно. Я хочу с ним встретиться, Дайана. – Он заставил свой голос задрожать якобы от прилива чувств. – Я хочу увидеть своего сына.

Если бы Дайана не была так напугана, она бы расхохоталась. За последние девять лет Трэвис Линдфорд, похоже, стал актером, причем неплохим. В его голосе было ровно столько чувства, сколько требуется, чтобы убедить любого в том, что он говорит правду. Любого, только не ее.

– Я не подпущу тебя к сыну на пушечный выстрел, – прошипела она сквозь зубы. – Убирайся, пока я не вызвала полицию и тебя не арестовали за причинение беспокойства.

Чтобы избежать скандала, Трэвис решил пока не упорствовать. Следовало дать Дайане время, чтобы переварить все услышанное и привыкнуть к мысли, что он желает стать частью жизни своего сына. Как только она свыкнется с этим, они продолжат разговор. Торопиться некуда.

Он кивнул, показывая, что повинуется ее приказанию.

– Наверное, тебе трудно воспринять все это сразу. Почему бы мне не дать тебе денька два на размышление?

– Мне не о чем размышлять.

– Я тебе скоро позвоню.

Как только за ним тихо закрылась дверь, Дайана, как подкошенная, рухнула в кресло. Гулко стучало в груди сердце, подхлестываемое страхом, какого она еще никогда не испытывала.

Неужели Трэвис действительно может предъявить свои права на Зака, думала она, прижав руки ко рту. Неужели он, как его отец, имеет право отобрать у нее Зака?

Ей потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться, и еще пара минут, чтобы собраться с силами и встать. Ноги у нее все еще дрожали, но теперь к ней вернулась способность здраво мыслить. Что бы там ни думал Трэвис, а Зак принадлежит ей. Этого ничто и никто не изменит.

Даже Линдфорды.

Дайана добралась до дома только около полуночи. Поблагодарив Марти, она расплатилась с ней и подождала у двери, пока девушка благополучно уселась в свою машину. Потом, собрав игрушки Зака и расставив их на кофейном столике, она поднялась по лестнице в его спальню.

Он спал на боку, обняв рукой старого, видавшего виды плюшевого мишку, расстаться с которым у него пока еще не хватало мужества. Эта черта – умение быть и мягким, и неподатливым одновременно – была одним из самых привлекательных его качеств.

Дайана провела по гладкой щечке тыльной стороной указательного пальца, вспоминая тот день, когда он родился. Она находилась в родильной палате рядом с Надин, поддерживая ее, подбадривая и всем сердцем желая хоть чем-то облегчить ее страдания.

Восемь месяцев спустя Надин вернулась в ту же больницу, став жертвой несчастного случая, унесшего две жизни. Она уже три дня находилась в состоянии комы, а когда, наконец, открыла глаза, предсказания врачей не вселяли особых надежд. Но Надин не нужно было спрашивать мнения врачей. Она знала, что умирает.

– Я хочу, чтобы ты позаботилась о моем ребенке, когда я умру, – прошептала она, сжимая пальцами руку подруги.

Дайана попыталась успокоить ее:

– Ты поправишься. Пройдет еще несколько дней, ты вернешься домой и сама будешь заботиться о своем малыше. А пока он передает своей мамочке крепкий слюнявый поцелуй.

Надин еще крепче сжала ее руку, и в ее глазах появилось отчаяние.

– Нет. Мне недолго осталось жить... – Она закрыла глаза, поморщившись от боли в груди там, где лопасть мотора, сломав ребра, врезалась ей в грудь, серьезно повредив оба легких. Когда она снова открыла глаза, Дайана увидела в них такую горячую решимость, что вынуждена была отвести взгляд.

– Ты единственный человек, которому я могу доверить своего ребенка. Он знает тебя так же, как и меня. Он любит тебя. С тобой он чувствует себя в безопасности.

– Надин, я не могу. – Дайана взяла подругу за руку, и голос ее задрожал. – Я не умею быть матерью.

– О, Дайана, у тебя очень сильно развит материнский инстинкт.

Дайана покачала головой:

– Детишки требуют круглосуточного внимания. Разве я смогу заботиться о нем, как он того требует, если работаю по шестнадцать часов в сутки?

– Кроме тебя, мне не к кому обратиться. Бабушка слишком стара и больна. Неужели обращаться к Трэвису, который и знать ничего не желает о ребенке? Или отдать малыша в приют, чтобы его усыновили чужие люди?

Она вспомнила тот день, когда Надин познакомила ее с Трэвисом, и то, как он смерил ее оценивающим наглым взглядом, даже не потрудившись выйти из своего «феррари». Парень не понравился ей с первого взгляда – и не только потому, что у него была репутация завзятого бабника, но и из-за того, как он орал на двух соседских мальчишек, которые, в полном восторге разглядывая его иномарку, слишком близко подошли к ней.

При мысли, что судьба Зака будет зависеть от подобного человека, ей стало страшно.

– Нет, – прошептала Дайана. – Никакого приюта. И никакого Трэвиса.

– Только ты, – едва слышно прошептала Надин. – Я хочу, чтобы ты усыновила моего малыша. Сейчас же, пока я еще жива. Я уже договорилась с нотариусом. Если я умру, не успев подписать документы, тебе могут помешать усыновить его, потому что ты не замужем. Но если мы сделаем это с моего полного согласия, никаких проблем не возникнет.