Нажимая клавиши (сборник) - Авенир Егоров

Авионика «летающего крыла» «Сентиннела» была мало приспособлена для гладкого планирования с заглохшим двигателем. Поэтому, несмотря на почти безветренную вечернюю пору, дрон потряхивало от малейшей турбулентности. И Егор, активно работая пальцами на клавиатуре, пытался подруливать элеронами и выравнивать полет непослушного дрона, чтобы удержать его на посадочной глиссаде.

– Капитан, – спросила Латышева, – «как можно более скрытно» – это как? Переведите с вашего птичьего языка военных летчиков…

Однако Егору теперь было не до вопросов! На земле стало совсем темно, так что даже зажглись уличные фонари вдоль дорог. Это помогло Егору сориентироваться по месту приземления. Садиться вдоль освещенной фонарями на столбах проселочной дороги на дроне с размахом крыльев почти в двадцать метров было катастрофически рискованно. И Егору ничего не оставалось, как выбрать площадку как раз там, где вообще не было никаких фонарей. Земля приблизилась настолько, что стебли каких-то растений начали с шелестом касаться колес дрона, и Егор включил посадочный прожектор. Каково же было удивление, когда при свете прожектора под крыльями дрона зажелтело ровное пшеничное поле. Даже сжавшаяся от страха в комок Латышева вскрикнула от радостного изумления и восторга.

Но вдруг на мониторе все пропало, и тела пилотов в своих капсулах явственно ощутили перегрузку, как будто от удара о какую-то невидимую преграду. Егор немедленно выключил посадочный прожектор и обесточил всех потребителей внутри «Сентиннела», чтобы максимально исключить вероятность пожара.

Подождав несколько минут, Егор неуверенно включил тепловизор «Сентиннела». На экране прибора ночного видения отчетливо проступали контуры какого-то явно теплокровного живого существа. Как будто нарочно позируя перед объективом тепловизора, усатая морда со страшными клыками во весь экран активно шевелила челюстями!

– А-а-а! Ай, – взвизгнула Латышева.

– Спокойно, Марина Андреевна! Я – Дубровский! – разрядил напряжение Егор. – Это всего лишь мышь…

– Смотрите-ка, да еще и не одна! Ой, как я их боюсь… мышей этих! Мы, наверное, врезались в скирду соломы прямо на пшеничном поле, – гримаса отвращения не покидала лица Марины Андреевны, даже когда она взяла себя в руки.

– «Как можно более скрытно», спрашиваете? – вспомнил Егор последний вопрос Латышевой. – Это, товарищ подполковник, примерно вот так!

После того как легкими движениями пальцев по клавиатуре Егор обесточил всю аппаратуру «Сентиннела», связь Центра с Буцефалом и Росинантом была окончательно прервана. Функционирование обоих управляемых кибертавров, как по команде «замри», сразу же прекратилось. Программные модули кибертавров остались записанными в разделах постоянной памяти процессорного блока, а временные файлы, конечно же, безвозвратно пропали. Восстановить функционирование кибертавров теперь можно было только в условиях лабораторий Центра. Таким образом, Буцефал и Росинант оказались в заложниках у почти не пострадавшего «Сентиннела», который сам оказался полностью замаскированным внутри огромной скирды соломы. Только один из радиомаячков «Сентиннела» с автономным аккумулятором продолжал сообщать свои координаты на американский спутник. Но частоту этого сигнала заранее начали глушить активной помехой российские пограничные средства РЭБ. Поэтому и американские спецслужбы маячка тоже не видели и не слышали.

В Центре решили, что пилоты Буцефала и Росинанта уже ничем не могут помочь заблокированным на украинской земле кибертаврам. И поэтому дали команду на прекращение сеансов связи и управления.

Выбравшись из своей капсулы, Латышева сразу же подошла к капсуле Сабурова и, помогая ему справиться с непослушными ногами, не по-женски крепко сжала его руку и торжественно произнесла:

– Капитан Сабуров, поздравляю вас с успешным выполнением боевой задачи при захвате и принуждении к посадке американского дрона «Сентиннел».

– Служу Отечеству, – по уставу ответил Егор.

Спасательно-эвакуационная операция началась без промедления прямо под покровом ночи. Команда спасателей под видом торгашей-контрабандистов перешла украинско-российскую границу, добралась до спасительной для дрона скирды соломы и немедленно начала эвакуацию обездвиженного «Сентиннела» и двух его виртуальных заложников.

Под утро по проселочной дороге в сторону российской границы, нещадно пыля и раскачиваясь на каждом ухабе, неспешно двигались три фуры, расписанные в цвета украинского флага с броскими надписями на бортах «ROSHEN – солодкий знак якостi».

Внутри одной из фур во всю ее длину распластался американский дрон «Сентиннел», который, как шоколадом, весь был облеплен толстым слоем свинячьего навоза. За фурами, держась поодаль от поднятого ими облака пыли, так же медленно тащился черный японский джип «Лендкрузер», круто затонированный со всех сторон и покрытый толстым слоем пыли.

На одном из приграничных блок-постов украинской армии эти три фуры, конечно же, остановили, невзирая на их явно обозначенную принадлежность. Просто двое «бандеровцев», одетые в форму национальной гвардии, вышли с «калашами» наперевес к ими же установленному и закрытому временному шлагбауму. На рукавах у обоих красовались шевроны батальона «Азов».

Сопровождавший фуры «Лендкрузер» резко ускорился и нагло подъехал к самому шлагбауму. Из задней дверцы джипа сначала показались лакированные корочки, а затем прямо в пыль выпрыгнул бритый наголо амбал с рыжим чубом и заплетенной косичкой на затылке. Косолапя и переваливаясь из стороны в сторону, амбал сделал два шага вперед, пока иссиня-черной наколкой на груди вплотную не уперся в дуло автомата.

– Куды путь держите, пановэ? – спросил старшой со знаками отличия хорунжия и устрашающе передернул затвор автомата. – Да еще и с российскими, да никак с липецкими номерами? Богдан, будь ласка, посмотри-ка там, что за дерьмо везут эти кацапы… – окликнул старшой своего напарника.

– А в чем, братан, проблема-то? – спросил амбал. – Ведь мы же из «Рошена»! Это же липецкий бизнес нашего шоколадного президента! И вчера мы на этом же блок-посту от его имени уже хорошо забашляли вам за въезд…

– Так то было вчера, и только за въезд, но, увы, не нам, а нашим сменщикам, – ответил старшой, – а вот сегодня вам придется заплатить за выезд, нам и втрое больше! Чем мы хуже вашего шоколадного зайца? У нас здесь тоже свой маленький гешефт.

– Братан! Ну брать пошлину за ввоз в Украину шоколадной продукции – это еще можно понять, – возразил амбал, – но требовать втрое больше за вывоз какого-то дерьма – это, по-моему, уже перебор!

– Богдан, а что, там действительно дерьмо во всех трех фурах?

– Да, пан хорунжий, чистое свинячье говно! – крикнул бандеровец, спрыгивая с подножки. – Неужели в России уже и своего дерьма не хватает? Наверное, русским жрать совсем нечего… А еще говорят, что санкции не действуют…

– Ой, дурите вы мне голову, кацапы-хитрованы, – засомневался старшой. – Ни в жисть не поверю, чтобы москали просто так меняли шоколад на дерьмо. Тут явно пахнет большими грошами! Богдан, полезай-ка еще разок в дальнюю фуру с лопатой да поищи-ка там клад какой-никакой…

– Ну, пан хорунжий, не хочу я еще раз копаться в этом дерьме, – взмолился Богдан. – Ну сам подумай, пан хорунжий, отчего шоколад «Рошен» пользуется таким спросом среди «колорадов». Потому что дерьмо свинячье – это же фирменная патентованная добавка, от которой «колорады», прямо как мухи, сами не свои от счастья, когда кушают шоколад «Рошен». Это ж я своими ушами слышал от моей канадской прабабки-«бандеровки».

– Ладно, братаны, – согласился амбал под дулами передернутых «калашей», – убедили! Заплачу я вам втрое, ведь мне же еще не раз придется через ваш блок-пост шоколадно-говняные автопоезда сопровождать.

– Каждому… – фальцетом от радости взвизгнул «бандеровец», но сразу же заткнулся, получив затрещину от пана хорунжего.

В тот же день на не добро упомянутое пшеничное поле съехалось множество журналистов со всего света, которые с удивлением и восторгом рассматривали, обнюхивали, ощупывали и фотографировали странные гигантские рисунки, вытоптанные на пшеничном поле вокруг разворошенной скирды соломы.

– Без инопланетян, которые тоже с радостью захотели поприветствовать расцвет демократии в Украине, здесь, конечно же, не обошлось! – слышались кругом восторженные комментарии «бандеровских» пропагандистов в вышиванках.

– С вас причитается! – Латышева неслышно подошла к склонившемуся над монитором Егору и положила руку ему на плечо. – Руководство Центра приняло решение о досрочном присвоении вам очередного воинского звания «майор». Я очень рада за вас!