Насморк - Лем Станислав

Какие-то предприимчивые журналисты сумели прорваться даже сюда. Пока их выпроваживали, другой офицер обратился ко мне:

– Лейтенант Каннети. Что вы можете сказать о взрывном устройстве? Как его пронесли?

– Фотоаппарат был с начинкой. Когда японец вынул его из футляра, задняя стенка вместе с пленкой выскочила, как чертик из шкатулки. И он выхватил гранату.

– Вам знаком этот тип гранаты?

– Я видел такие в Штатах. Часть пороховой дорожки находится в черенке. Заметив, что черенка нет, я догадался: запал переделан. Это граната оборонительного действия, с большой силой поражения. Металла в ней – кот наплакал. Оболочка сплавлена из корундовых кристаллов.

– В этом месте эскалатора вы оказались случайно, не так ли?

– Нет. – В напряженной тишине, прерываемой только далеким лязганьем, я искал подходящие слова. – Я оказался там не совсем случайно. Японец пошел вслед за девочкой, потому что знал, что она наверняка не сможет ему помешать. Девочка, – я показал на нее взглядом, – прошла вперед, потому что ей понравилась собачка, – мне так показалось. Верно? – спросил я у Аннабель.

– Да, – с явным удивлением ответила она.

Я улыбнулся ей.

– Что касается меня… я спешил. Это, конечно, иррационально, но, когда человек торопится, он невольно хочет первым оказаться в самолете, а значит, и на лестнице тоже. Я не думал об этом. Так получилось само собой.

Они перевели дух. Каннети что-то шепнул префекту. Тот кивнул.

– Мы хотели бы, чтобы барышня не слышала… некоторых подробностей. Не соизволит ли барышня покинуть нас на минутку?

Я взглянул на Аннабель. Она впервые за все это время улыбнулась мне и встала. Перед ней отворили дверь. Каннети снова обратился ко мне:

– У меня такой вопрос: когда вы начали подозревать японца?

– Я вообще его не подозревал. Свою роль он выполнил безукоризненно. Когда японец присел на корточки, я подумал, что он сошел с ума! А когда он вырвал чеку, я сообразил, что в запасе у меня нет и трех секунд.

– А сколько же?

– Этого я знать не мог. Граната не взорвалась, когда он вырвал чеку, значит, была с замедлением. Думаю, каких-нибудь две секунды, может, две с половиной.

– Мы тоже так считаем, – вставил кто-то из стоявших у окна.

– Вам, кажется, трудно ходить? Вас не контузило?

– Взрывом – нет. Я услышал его, входя в воду. Сколько с этого моста? Пять метров?

– Четыре с половиной.

– Итак, одна секунда. Моя попытка схватить гранату и прыжок через перила – тоже секунда. Вы спрашивали о контузии? Я ударился обо что-то поясницей, когда падал. Когда-то у меня была трещина в крестце.

– Там находится дефлектор, – объяснил человек у окна. – Консоль с подвешенным откосом. Любой упавший объект направляется им к центру воронки. Вы ничего не знали о дефлекторе?

– Нет.

– Извините. У меня еще вопрос, – заговорил Каннети. – Этот человек, японец, бросил гранату?

– Нет. Продолжал держать ее в руках.

– Не пытался убежать?

– Нет.

– Польтринелли, начальник охраны аэропорта, – включился в разговор стоявший у стола мужчина в заляпанном грязью комбинезоне. – Вы уверены, что этот человек хотел погибнуть?

– Хотел ли? Да. Он не пытался спастись. Ведь он мог выбросить свой фотоаппарат.

– Вы позволите? Для нас это крайне важно. Не могло ли быть так: он хотел бросить гранату в пассажиров и спрыгнуть с моста, но вы ему помешали? Тогда он упал, а граната взорвалась.

– Этого быть не могло. Но могло быть иначе, – признал я. – Я ведь не нападал на него. Я хотел только вырвать у него гранату, когда он отнял ее от лица. Я увидел у него в зубах чеку. Она была нейлоновая, а не из проволоки. Японец держал гранату обеими руками. Так ее не бросают.

– Вы ударили сверху?

– Нет. Так я ударил бы, если б никого на лестнице не было или мы стояли последними. Но поэтому он и не встал в конце. Ударом кулака сверху можно вышибить любую бесчеренковую гранату. Она покатилась бы по ступеням, но не особенно далеко. Некоторые ставят на ступеньки багаж, хотя это, кажется, запрещено. Она никуда не укатилась бы. Я потянулся к гранате левой рукой, а этого он не ожидал.

Конец ознакомительного фрагмента.