Филипп. Я (не) умею любить - Екатерина Аверина

доберусь, – обиженно бубнит мне в футболку, оставляя на ней следы своей косметики.

– Давай я все же тебя отвезу, – настаиваю, отодвигая свои учебные планы на завтра.

Ее теплую нежную ладошку выпускать из своих рук совсем не хочется. Стараюсь как можно дольше удержать этот момент. Спасибо тебе, Данилов, что дал мне лишний повод взять ее за руку.

Помогаю Лисе сесть в машину. Веду аккуратно, чтобы не испугалась.

– Не дуйся, Лисенок, – касаюсь пальцами ее подбородка и приподнимаю голову выше. – Вот так гораздо лучше, – касаюсь большим пальцем нижней губки. – Ты правда достойна гораздо лучшего, чем этот придурок, Лис.

– Знаешь, как меня все достали со своей опекой?! – срывается малышка.

Ее голубые глазки красиво сверкают праведным гневом. А я смотрю на ее губы и с трудом держу себя в руках. Так хочется поцеловать сейчас. Перетянуть к себе на колени и вжаться губами в ее соленые от обидных слез. Дышать ванилью, чувствовать тепло.

Напряженными пальцами перехватываю руль.

– Тебя невозможно не опекать, – отвечаю севшим голосом. – Ты же спотыкаешься на каждом шагу. Беги домой, Лисенок. Завтра увидимся.

Шмыгнув носом, она выскочила из машины. Не посмотрела на меня даже. Обиделась. Скрылась в подъезде, громко хлопнув дверью.

– Ар-р-р!!! – ударил ладонями по рулю, нервно достал сигарету. Сломал. Достал еще одну. Прикурил с третьего раза.

Может, наплевать на все, да забрать ее себе? Отец убьет меня за это, а ее поможет. Это самый большой минус долгой дружбы семьями. В тебе по умолчанию не видят мужчину для той, с которой вы вместе выросли. И каждый считает, что имеет право влиять на тебя, указывать, как жить исключительно из чувства заботы, объясняя это простыми фразами: «Я ведь знаю тебя с пеленок» или еще хуже «Ты ведь мне как сын».

Глубоко с уважением отношусь и к дяде Саше, отцу Лиски, и к дяде Максу, отцу Марка. Но блядь! Можно я сам разберусь, кого и как мне любить?!

Резко срываю машину с места и вместо дома еду обратно в универ. Прячусь между стеллажами за столом у окна, набираю Феликса.

– Привет, – здоровается Лекс.

– Привет, родственникам. Возьми меня на работу, – захожу сразу с нужной стороны.

– Приезжай, обсудим, – спокойно соглашается Исаев.

Глава 10

Филипп

На втором этаже офис со стеклянной стеной, на первом – выставочный зал. Тачки, мотоциклы, трайки. Много всего вкусного и ценник адекватен для среднего покупателя, который берет себе транспорт в кредит. Мозг тут же анализирует, где поднять, где чуть опустить цифры, где сделать перестановку, чтобы привлечь правильный контингент.

– У тебя в глазах автомат по пересчету денег, – ржет Лекс, крепко сжимая мою ладонь.

– Это в крови, – смеюсь в ответ.

– К отцу решил не возвращаться?

– Нет, – морщусь как от зубной боли. – Хочу доказать сам себе, что чего-то стою и без его компании. Если что, я могу и гайки покрутить для начала. Возьмешь?

– Механиком? Конечно нет! Я в твоих руках не сомневаюсь, Фил, но твоя голова мне пригодится больше. Мы уперлись в потолок по прибыли. Сможешь пробить?

– Постараюсь, – киваю ему. – После занятий я весь твой.

– Договорились. Поужинаешь с нами? Соня будет рада.

Да я с удовольствием! Лишний повод не появляться дома и потискать мелкого племянника.

К вечеру Лекс с трудом оторвал меня от документов. Соскучился по этой динамике, по ощущению, что я могу что-то изменить, повлиять на ситуацию. И это совсем другой груз ответственности. Здесь отец не будет прикрывать, если я вдруг ошибся, не станет давить своим авторитетным мнением, которое, кстати, не всегда было верным. Вот так интересно получается. За его плечами огромный опыт, за мной – новые знания и природное упрямство, а также умению быстро перестраиваться в стремительно меняющихся обстоятельствах.

После ужина в теплой семейной обстановке, напитавшись уютом, детскими капризами и обнимашками с сестрой, вернулся домой. Сразу ушел к себе. Кинул на кровать учебники. Сдернул с дверцы шкафа полотенце и в душ.

Закрыл глаза. Запрокинул голову назад, подставляя лицо под теплые струи. Вода стекает по обнаженному телу, расслабляя мышцы, успокаивая нервы.

«Ты не умеешь любить. Ты сломаешь ее, Фил», – снова звучат в голове слова отца.

Перепуганные голубые глаза Лисы, полные слез, и разбитая рожа Данилова, как доказательство, что Дмитрий Дрейк прав. Плевать, что этот придурок нарвался сам. Я повелся, вот что гораздо хуже.

Упираюсь ладонями и лбом в прохладную кафельную стену. На пальцах чувствуется ее мягкая нижняя губка, искусанная от волнения, покрасневшая, припухшая. Это я сделал. Она не за Данилова испугалась. Алиска испугалась меня. Мне кажется, именно так. Раз я не могу держать себя в руках рядом с ней, значит, надо держать всего себя как можно дальше.

А если будет падать?

Ее поймают… Кто-нибудь обязательно это сделает.

Возвращаемся на дружескую дистанцию. Я слишком собственник, чтобы быть с ней как с женщиной. Девочка мечтает о свободе? Подарю ей ее. Понаблюдаю со стороны, что из этого выйдет.

Приняв решение, выключаю воду. Надеваю домашние штаны, светлую футболку и занимаю мозг учебой, вытесняя из головы все остальное.

«Ну упадет она! Все падают! Поднимаются и идут дальше. Алиса умная и сильная девочка. Ей без меня будет лучше!» – швыряю карандаш в стену. Становится легче.

Снова берусь за тетради, в этот раз точно не отвлекаясь на мысли о голубых глазах. Не мое это. Нельзя мне в ней тонуть.

Стоп!

Учебнику по психологии удается заполучить мое сознание настолько, что я просыпаюсь по будильнику, обнимаясь именно с ним.

Сегодня футболке и джинсам предпочитаю брюки с рубашкой цвета мокрого асфальта. Правильно подобранный стиль в одежде помогает сразу же выстроить грамотную субординацию на работе. Джинсы подошли бы в случае, если бы Лекс определил меня в механики, а раз я занял ступень гораздо выше, надо соответствовать ей.

«Гордись мной, папа. Я помню все твои уроки», – уголки губ вздрагивают в ухмылке.

– Доброе