Открытие Сибири - Алексей Окладников

По данным радиоуглеродного анализа, поселение на Варвариной горе построено не позже 30 тысяч лет назад и может быть отнесено, по европейским хронологическим масштабам, к концу среднего палеолита, то есть мустьерского времени, или, самое позднее, к начальному этапу верхнего палеолита, переходу от мустье к верхнему палеолиту.

Отсюда следует, что в то далекое время у людей каменного века в Сибири уже зарождаются зачатки эстетического чувства и тех представлений, из которых впоследствии вырастает достаточно сложное мировоззрение, создаются первые мифы и легенды.

Итак, Сибирь была заселена и в мустьерское время, в пределах 100–40 тысяч лет назад, когда неандертальцы хоронили своего сородича в гроте Тешик-Таш. Вероятно, оттуда же, из соседней Средней Азии, где так щедро представлена мустьерская и леваллуа-мустьерская культура, люди мустьерской культуры проникли на Алтай. И, должно быть, еще далее на Восток, в Забайкалье.

Этого, кажется, было вполне достаточно и для самого горячего воображения археологов, стремившихся найти и в Сибири что-то сходное с событиями, происходившими тысячи лет назад в соседней Европе или в том же Китае, который славится своим синантропом, или «лантьянским человеком».

Галечная культура Улалинки, рубило с Амура, наконец, леваллуа-мустьерская культура и вероятный, хотя пока еще не найденный сибирский неандерталец, все это вместе взятое — факты огромной важности.

На наших глазах как бы развертывается кадр за кадром кинофильм историй.

В незапамятной глубине времен, более полумиллиона лет назад, появляются на широких просторах Алтая обитатели Улалинки, современники питекантропа и синантропа. Над голубыми горами Алтая поднимается к небу дым костров. В костре шипит и брызгает соком мясо убитого горного козла, а среди горячих углей лежит раскаленный булыжник — материал для каменных орудий. Кругом, наслаждаясь теплом костра, сгрудились наши зверообразные волосатые предки архантропы, чьи широкие приплюснутые ноздри вдыхают запах жареного мяса.

Проходят тысячелетия. Минуют даже не десятки, а сотни тысяч лет.

Широко открыто гостеприимное жерло Усть-Канской пещеры. Мы снова среди наших далеких предков, но на этот раз неандертальцев, уже претерпевших длительный путь развития, научившихся работать не только оббитыми массивными гальками, но и умеющих подготовлять тщательно обработанные камни — нуклеусы. Умелым, целенаправленным, поистине молниеносным ударом обитатель пещеры скалывает с края нуклеуса тонкую и длинную пластину, настолько правильную по форме, что она почти ничем не отличается от настоящего клинка. Правда, пластина относительно широкая и толстая, в виде удлиненного треугольника. Но как далека она от прежних расколотых галек — чопперов и чоппингов, от прежних скребел с выступами-носиками, которые служили орудиями их далеким предшественникам — улалинцам! Как-никак это уже ножи и наконечники, то есть принципиально новые для человека орудия труда.

Новая техника обработки камня, новые виды каменных орудий открыли человеку широкие и захватывающие горизонты. Его трудовая деятельность неизмеримо расширилась и обогатилась. Как ни просты и грубы на первый взгляд все эти каменные пластины, но тем не менее острыми лезвиями и концами таких пластин можно было производить множество разнообразных технических операций, например, резать и строгать дерево, чтобы получить древко для копья или затесать кол для охотничьей ямы-ловушки.

Усовершенствование орудий и способов охоты должно было неизбежно содействовать успеху охотничьего промысла, гарантировало первобытную общину от недостатка пищи, обеспечивало ее членам изобилие.

Новыми орудиями можно было не только убивать зверей, но и снимать шкуры, выделывать их. А это значит, что безвозвратно прошло то трудное время, когда наши предки ходили голыми, защищенными от снега и ветра только собственным волосяным покровом. Теперь, должно быть, появилась хотя бы самая примитивная, первоначальная, но все-таки одежда.

Это содействовало дальнейшему расселению человека, ускоренному освоению им новых пространств, а вместе с тем и размаху взаимных контактов и связей между разобщенными и далеко рассеянными группами первобытного населения планеты. Не случайно же так много общего между каменными орудиями Усть-Канской пещеры и пещерных поселений Средней Азии. Древние охотники, обосновавшиеся в ущельях и равнинах Средней Азии, могли теперь в погоне за стадами диких животных, в том числе за табунами африканского выходца — аинторогой антилопы, свободно передвигаться не только на юг или запад к Уралу, но и далеко на север и на восток по направлению к Алтаю и вообще к Западной Сибири.

Так обнаружилась еще одна из самых ранних, а вместе с тем чрезвычайно важных для истории освоения человеком Северной Азии страниц истории древней летописи Сибири. Раскрылась даже не страница, а целая глава истории всей Северной Азии.

Значение ее понятно. Если в Сибири, на Алтае обитали древнейшие люди — архантропы и палеоантропы, это существенно меняет традиционные представления о времени заселения Северной Азии человеком и вообще взгляды на процесс становления человека в целом и освоения им планеты.

Значит, не только Африка, Европа или Китай были ареной, где совершались всемирно-исторические процессы подлинно начальной истории человечества, но и Северная Азия, Сибирь.

Так, в свете новых находок в Сибири снова встает перед исследователями старая и важнейшая проблема: где и как возникло человечество.

Как известно, в истории науки о человеке контрастно противостоят друг другу два взгляда: моноцентризм и полицентризм.

Конечно, на современном уровне наших знаний нелегко склонить чашу весов в ту или другую сторону. Но ясно, что сибирские находки снова сигнализируют о сложности проблемы, о справедливости принципиального положения Ф. Энгельса, писавшего, — что возникновение человека — результат тысячелетних и многократных попыток, а не простая эволюционная линия. Не от изначального простого единства к множеству, а от примитивного множества исходных позиций и возможностей к единству — человеку разумному, гомо сапиенсу…

Вот какие глубины тысячелетий открываются с высоты небольшого холма над маленькой речкой Улалинкой…

«Эскимосы» ледниковой эпохи

В 1871 году в археологии России произошло событие, которое вскоре обратило на себя внимание одного из ведущих в то время археологов страны, автора капитального двухтомного труда о каменном веке, графа А. Уварова.

При постройке здания военного госпиталя в Иркутске обнаружены были кости ископаемых животных ледниковой эпохи — северного оленя. Вместе с ними лежали каменные и костяные изделия, принадлежавшие руке палеолитического мастера, человека древнекаменного века.

Замечательно и то, что сибирские находки совпали по времени с открытиями остатков столь же древней культуры, обнаруженных далеко к западу от Байкала и Ангары, в Моравии.

Иркутская находка осталась бы незамеченной и, быть может, погибла для науки о человеке, если бы не попала в руки выдающихся исследователей Сибири, геологов И. Черского и А. Чекановского.

В огне иркутского пожара 1879 года уникальные предметы, найденные у военного госпиталя, погибли. Но, к счастью, о них сразу же была опубликована большая статья в «Известиях» Сибирского отдела Географического общества с рисунками обнаруженных в 1871 году предметов. В том числе удивительных и неожиданных для того отдаленного времени художественных изделий, оставленных людьми ледникового времени. Уже тогда, более ста лет назад, стало очевидным, что древнейшие следы деятельности человека на севере Азии уходят глубоко в прошлое, к тем временам, когда значительная часть. Европы, Азии и Америки была покрыта ледниковыми толщами, а на свободных ото льда пространствах бродили мамонты, носороги, северные олени, дикие лошади и быки.

Затем последовали открытия И. Савенкова на Афонтовой Горе в Красноярске, в Лагерном саду в Томске. И снова в Иркутске, на Верхоленской Горе, где М. Овчинников обнаружил серию каменных изделий, сопровождавшихся костями мамонта.

В Томске уцелели остатки временного становища первобытных охотников, которые убили одного-единственного мамонта, съели его и ушли дальше. Раскопки произвел видный биолог, профессор Томского университета Н. Кащенко и сделал это с такой тщательностью, так основательно, что его работа в методическом плане стоит на вполне современном уровне. Недавно при разборке старых ящиков с коллекциями Кащенко нашли даже пробирку с древесным углем: исследователь как бы предвидел современный радиоуглеродный анализ.

Таким образом, уже в конце XIX столетия стало ясно, что в суровое время ледникового периода, выражаясь языком геологии, в верхнем плейстоцене, около 25 тысяч лет назад человек уже обитал на Ангаре, Енисее и в бассейне третьей великой реки Северной Азии — Оби, в районе нынешнего Томска.