Мужчина ее мечты - Виктория Угрюмова

Планета у нас совсем крохотная, а половину ее населения составляют китайцы, индусы и негры, к каковым объект поиска не принадлежал.

Посетители молчали, не понукая его принять решение. Может, поэтому он и решился. А может, потому, что ему не хотелось, чтобы искал этого мистера Икс кто-то другой, не расположенный к нему, а значит, способный навредить. Еще раз внимательно всмотрелся в снимок — удивительное лицо. Пожилой уже человек, седой, с высоким лысеющим лбом, прочерченным глубокими морщинами; тонкий, хищно изогнутый нос с точеными ноздрями, жесткие складки у рта и бледно-голубые, прозрачные, как талая вода, глаза под седыми летящими бровями. При взгляде на это лицо у Игоря неясно щемило сердце. «Неисповедимы пути Господни», — подумал он, а вслух сказал:

— Какие сроки вы ставите?

Вероятно, я чересчур старомодна, но целоваться на второй вечер знакомства с человеком, о котором я ничего не знаю, не в моих правилах. И даже на «ты» так скоро перейти мне нелегко. Поэтому мы ограничились тем, что Владимир Ильич довез меня до дома, проводил до лифта и поцеловал руку.

— Вы позволите завтра навестить вас или хотя бы позвонить? — спросил он. — В ближайшие дни я свободен, а приблизительно через неделю вынужден отправиться в командировку. Предупреждаю вас заранее, чтобы не быть неверно понятым.

— Вечер был просто удивительный, — промурлыкала я. — Моя бы воля, завтра с удовольствием отправилась бы с вами на прогулку или куда-нибудь еще, но, увы, дела. Позвоните вечером, я буду рада. После восьми.

Он приподнял шляпу, прощаясь. Черт возьми! Ловко это у него выходило. Мне бы стоять и любоваться, как делают женщины, начинающие потихоньку влюбляться в нового поклонника, а я рассматривала его и думала о том, как он владеет своим телом. Ни один культурист, ни один «качок», ни один легкоатлет из тех, кого я встречала на улицах нашего города, не умел ходить как дикий зверь. Это умение особого рода.

А что касается моей чрезвычайной занятости, то, каюсь, дел никаких не имелось. Но не стоит чересчур активно проявлять интерес к такому красавцу, как Владимир Ильич. Уверена, что список его побед настолько длинный, что приходится сворачивать его в пухлый рулончик. Спору нет, Володя — приятный собеседник, и к нему действительно тянет, как ночную бабочку на огонь. И от запаха его одеколона кружится голова: что это, кстати, «Hall Mark»? И смотрит он так, что его, шельму, просто невозможно не расцеловать.

Но все это ровным счетом ничего не значит.

Дома я первым делом набрала полную ванну едва теплой воды с морской солью и несколькими каплями пихтового масла. Получился благословенный кусочек морского берега, скажем Пицунды. И настроение резко улучшилось. Затем любовно расставила на полочке батарею фарфоровых и хрустальных баночек и коробочек с притираниями: это делает женщину возвышеннее и ставит ее над обстоятельствами. И только потом включила автоответчик.

Бедняга просто дымился, выплевывая сообщение за сообщением все для той же загадочной и явно несуществующей Светы. Звонили разные люди, во всяком случае — разными голосами, но определитель с унылым постоянством высвечивал сплошные прочерки. И конца этому царствию не намечалось. Слушать было противно, а прокрутить пленку до конца просто необходимо, мало ли кто смог прорваться и оставить сообщение для меня?

Пропуская назойливые вопли мимо ушей, я думала о вечере, проведенном с Володей: что-то еще казалось мне странным и необычным, невзирая на всю приятность этого свидания, но что? Осенило меня внезапно, как Ньютона, когда я изо всех сил приложилась головой к углу книжного шкафа, запнувшись о кресло. Дело в том, что оба мы старательно избегали любых, даже случайных, упоминаний о своем прошлом. Обычно ведь как: беседующие просто не могут не вспомнить, как бывали там-то, видели то-то, знакомились с тем-то, ели что-то вкусное, наконец, два, или три года, или пять лет назад.

Любой человек обязательно ссылается на весь свой предыдущий опыт. Это его главный козырь, если хотите. Человек любуется своим прошлым, особенно с незнакомыми людьми, и даже приукрашивает его слегка и себя в нем, естественно. Рассказывать о том, что было, — это вообще единственный способ казаться безупречным. А вот мы говорили только о нейтральных вещах и, упаси боже, о нас самих. И это было неестественно.

Лично я не люблю вспоминать о своем прошлом, хотя грехов особых за мной не числится — с моей точки зрения. Просто не люблю, и все. Вот и сейчас, стоило коснуться этой темы во время мысленного монолога, на тебе! — память услужливо стала подсовывать совершенно ненужные детали. Я плюхнулась в кресло и широко раскрыла глаза, можно сказать растопырила. И принялась считать голубых бегемотиков: один, два, три… четырнадцать… девяносто семь… Не помогает. Я ощутила необходимость поговорить с человеком, которого не видела очень-очень давно. Такую необходимость, что, казалось, задохнусь, если не позвоню ему. Но нельзя: последнее это дело — нарушать обещания, данные самой себе…

Кстати, про автоответчик-то я забыла. Так и есть, уже в самом конце взволнованный женский голос, в котором я с трудом признала Леночкину маму (года четыре наверняка ее не слышала), спрашивал, не у меня ли ее дочь и не знаю ли я, где она может находиться? Но своего телефона, естественно, не оставила, хотя настоятельно просила связаться с ней, как бы поздно я ни пришла домой. В отчаянии я стала звонить самой Леночке, надеясь, что все уже утряслось, но у нее было упорно занято — и это мне не понравилось. Впрочем, живи я в Америке, я бы волновалась гораздо сильнее. А у нас, на Украине, в стольном-то граде Киеве все мы привычны к тому, что телефон может отключиться на день или два без объявления войны, просто так. И что платить за это время все равно придется.

Упорные сообщения на автоответчике меня всего только раздражали. Конечно, люди чего-то добиваются: совершенно очевидно, что случайным совпадением это уже быть не может. Но их наглая настойчивость похожа на обычное хулиганство. Позвонят-позвонят и успокоятся. Гораздо больше меня насторожила запись в моем компьютере: это не телефон, чтобы набрать номер и наговорить глупостей. Нужно еще знать пароль. Правда, для суперклассного хакера не составит особого труда взломать любую программу, но ни один суперклассный хакер не станет тратить драгоценное время на такую чепуху, как подобные детские… угрозы? предупреждения? А заурядному и даже очень талантливому программисту мой пароль не по зубам.

И вообще все вместе выглядит совершенно нелогично. Не складываются вместе покушение в метро, компьютерный взлом и телефонный бред. Все равно, что кто-то пытался соединить ежа и трепетную лань. Затем мои мысли потекли по совершенно иному руслу: для чего нам дана голова, то есть разум и ноги? Завтра же выясню адрес этой пресловутой фирмы «Ахилл» и торжественно отправлюсь туда, чтобы посмотреть, что это за явление в нашей общественной жизни. А уж потом буду думать, звонить Игорю или нет.

В этот момент раздался неуверенный звонок в дверь. Я глянула на часы — половина второго ночи. И кого это нелегкая принесла? Как всегда, о мерах предосторожности я вспомнила только тогда, когда уже открыла все замки.

На пороге стояла Леночка. Но в каком виде: растрепанная, испуганная, с красными глазами, — видно, плакала много и долго.

— Ты с ума сошла! — воскликнула я. — Твоя мама уже ошалела от беспокойства, не может тебя второй день вызвонить. И вообще, что это за мода — шататься ночью по улицам? Ты телевизор не смотришь и газет не читаешь? Или ты решила таким оригинальным способом устроить личную жизнь?

Она уставилась на меня непонимающим взглядом, а затем прошептала:

— Простите, пожалуйста. Я никак не могу отыскать свой дом. Мне сказали, я живу где-то здесь… — И стала медленно сползать по стене…

Возвращаясь домой ночными, плохо освещенными улицами города, Володька перебирал в деталях сегодняшний вечер. Не то чтобы в этом была крайняя необходимость, но привычка — вторая натура. Если десять лет подряд ежевечерне перебирать в памяти все свои слова и поступки и рассматривать их как бы со стороны — глазами постороннего человека, то это уже навсегда. Тем более что подобное упражнение не раз приносило немалую практическую пользу.

Бесспорно, новая знакомая отличалась от всех известных ему девушек хотя бы тем, что неохотно говорила о себе. Причем уклонялась от этой темы настолько легко и непринужденно, что он только сейчас это осознал. Более того, Ника и его не провоцировала на ностальгические воспоминания, и складывалось впечатление, что либо она родилась всего несколько дней назад, либо достигла того просветленного состояния духа, когда человек живет исключительно сегодняшним днем и человеческая суета обтекает его, как река мощный утес. Но очаровательная, элегантная юная женщина вовсе не походила на аскета, святого или новорожденного младенца. Просто она предлагала какие-то неизвестные ему взаимоотношения.