Хомячок в наследство (СИ) - Цыбанова Надежда

Зато теперь хомяк гордо восседает на моем плече пока идет раздача покупок.

— Они же все красные, — прошипел он мне на ухо, наблюдая как Вилька и Нора устроила драку за бусы.

— Старые соперницы, — вздохнула я.

Эти двое делили все: от лишнего вершка, на который по мнению соседки сдвинут забор, до внимания мужчин. По стечению обстоятельства замужем была только Вилька, поэтому ее Рен также периодически становился камнем преткновения. Одна ревновала, вторая искренне полагала, что мужика удерживают насильно, не без помощи моих зелий. Бедняга регулярно получал оплеухи от благоверной и литры противоприворотного от Норы. Причем она мне, соответственно, не доверяла и варила все сама. Несложно догадаться, что самое популярное средство в их доме было слабительное. После него шло крепящее.

— А у нас тут беда, — староста перекатился с носка на пятку. Слушать скандал, разгорающийся по третьему разу у Пахома желания не было.

— Да? — удивилась я. Вроде как всего-то ничего отсутствовала.

— Серендил опять запил, — скорбным тоном поведал он.

— Быть не может, — охнула я.

Всем хорош мужик и собой, и мастеровитый, но как капля в рот попадет- все, запой недельный. Нет, он не буйный, наоборот, можно сказать позитивный пьяный: песни поет, жену не мордует, с соседями приветлив. Но он является также местным знахарем- самоучкой по животным. Отел там какой, коза ногу подвернула, собака лаять не может- все к нему идут. И спасибо Матери-Природе за это! Не хватало мне еще и с животными возиться.

Вот я его и заговорила на отвращение к спиртному.

— Он ухо застудил, — извиняясь, развел руками староста. — Чтобы тебя не ждать, ему жена компресс из самогонки сделала. Вот он и надышался. А потом уже и за саму бутыль принялся. Надо бы обновить заговор. Фроська отелиться должна со дня на день.

— Вот вы нелюди, — зафыркал Зяма. — Последней радости мужика лишаете. Небось вы и сами, Пахом, горазды к чарке приложиться?

— Вы не правы, уважаемый Зяма, — важно ответил староста. Даже обидно стало. Со мной с первых дней все на ты, а фамильяр уважаемый. — Одно дело под уху наваристую для аппетита принять, а совсем другое — глушить ее родимую по поводу и без.

 Хомяк выразительно хмыкнул. Пришлось поведать ему интересный факт:

— Если Серендил не сможет принимать роды у коровы, это придется делать мне.

— Заговор ерунда, — тут же сориентировался Зяма. — Слишком много факторов должно совпасть, чтобы он вышел качественный. Фаза луны, расположение звезд, ухнувший в нужный момент филин, правильный шелест березы, с которой будет обниматься голая ведьма.

Пахом от удивления подавился. Шаловливое воображение явно подкинуло ему яркий образ. Но, не смея кашлять, мужчина просто выкатил глаза, покраснел и натужно сипел. Обнаженных ведьм на территории его деревень староста лицезреть не желал. Точнее он опасался, что подобное зрелище очень понравиться мужской части и совершенно придется не по вкусу женской.

— Не переживайте, — поспешила я успокоить Пахома. Заговоры, которые проводятся в натуральном виде при свете луны мне не подвластны. Силенок не хватит. — Он шутит.

— У-у, старый шалун, — насмешливо протянул Зяма. Все-таки первая встреча со старостой оставила у него неизгладимое впечатление, а меня без сковороды, которой Пахом пытался прихлопнуть говорящую мышь. — На самом деле, заговоры не действуют, если пациент сам этого не желает. Чертоги подсознания крайне коварны. Вот, например, не думайте о пиве. Не думайте о том, как холодный напиток течет по горлу.

Не думайте о ее вкусе. О запотевшей кружке. О густой белой шапке. Получается?

Судя по судорожному сглатыванию Пахома, он уже вообще ни о чем кроме пива не думал. Даже у меня слюна во рту выделилась, хотя я и не приверженец.

— Не, тут заговоры бесполезны, — с довольным видом подвел черту фамильяр. — Нам надо что-то более эффективное. Иви, морок можешь создать?

— Слабенький, — виновато буркнула я. — И небольшого размера.

— Надо какого-нибудь страшного демона изобразить. С рогами, копытами и бородой. Чтобы пациент посчитал, что допился вот да такого безобразия, — поведал нам свой хитрый план Зяма.

Староста задумчиво пощипал бороду. Его жена бросила ревнивый взгляд в нашу сторону. Я попыталась принять самый невинный вид, но судя по прищуру Мидеи, супруга ждет веселое и увлекательно выяснение отношений. Бабы всех Бздыжников без разбору пили своих мужей за интерес к ведьме. Откуда я знаю? Да любой скандал здесь быстро превращался массовое мероприятие.

— Нет, — отрицательно качнул головой Пахом, еще не знающий о нависшей угрозе, — не поможет. Он его за собутыльника примет. С Серендилом же никто из деревенских пить долго не способен, а поговорить он любит.

— А белочка подойдет? — я припомнила чудную картину, когда отец ползал по полу и верещал, что по его орешки пришел страшный зверек. — Сделать ее плешивой с безумными глазами и раздражающим смехом.

— Хм, — заинтересовался староста. — Глядишь и получится.

Мы с тоской посмотрели на уже красных спорщиц.

— Может их водой окатить? — внес радикальное предложение Зяма.

А мы со старостой только вздохнули в ответ, ибо знаем — не поможет, лишь визгу прибавится.

Но конфликт удалось погасить, как ни странно, бабе Гэле. С неизменной присказкой: «Дорогу пожилой женщине», она растолкала зевак, бесцеремонно покопалась в корзине и скривилась.

— Вот эти хочу, — баба Гэла без проблем выдернула из рук скандалисток бусы, которые и стали предметом спора.

 Пока Вилька и Рона удивленно хлопали глазами, с невозмутимым видом надела украшение и пошла дальше по своим делам. Зяма восхищенно присвистнул. Да, это особый уровень нахальства и самоуверенности, отточенный годами утренних разминок перед домом старосты.

— Пс-с-с! — раздалось из зарослей акации. — Пс-с-с-с! Да ведьма же!

— Тебя зовут, — намекнул мне Пахом, будто у кого-то имелось сомнение. — Иди, Ивушка, я за раздачей пригляжу. И про Серендила не забудь.

Идти мне действительно хотелось. Но только по направлению к избушке. Но Бздыжники хоть и смерились с ведьмой, в дом к ней большинство заходить опасается, поэтому разговоры часто проходят в кустах, чтобы случайно не попасться на глаза сплетникам. Где я только не сидела: и в сирени, и в малине, и в шиповнике, и в бересклете, и в лещине. Везде, в общем. И шипы потом из неподходящих мест доставала.

— Куда это мы? — удивился Зяма, пока я продиралась сквозь ветки акации. — Хотя да, зря, наверное, спросил.

К засаде на ведьму жуликоватый рыбак Энд подготовился основательно. На земле было расстелен полотенчико, а уж на нем возлежали ломоть хлеба, яйца, перья лука и гордо возвышалась крынка молока.

Я погоняла слюну за щекой (поднять подняли, а накормить забыли, а точнее не дали, споро потащив на раздачу) и грозно уперев руки в бока, нависла над мужчиной:

— Ну-с, сразу предупреждаю — яды не варю. Тем более твоя теща вполне производит его сама сколько угодно. Так что есть все основания предполагать — просто не подействует.

— О, — обрадовался Энд, — так ты тоже мою обожаемую тещу, дай Мать-Природа ей здоровья, что б она еще раз замуж вышла и свалила от нас, гадюкой считаешь? Но я не об этом. Проблемка у меня, ведьма. Очень неприятная, — он залился румянцем и кивнул вниз. — Покраснело и чешется.

— Ну, насколько мы видим, твои яйца чисты и даже ничего так на вид, вполне аппетитные, — спошлил Зяма.

Я страшная, грозная ведьма, мне стыдиться не полагается. Но щеки все-таки потеплели.

— Да не эти, — всплеснул руками рыбак. — Мои, родные. — И вцепился в завязки от портов: — Хочешь покажу?

— Жажду, — мрачно сказала я. — Знахарю покажешь. В Веселых Волнушках.

Энд аж затрясся и побледнел. Убойный рыбный аромат, вызывающий у окружающих слезу, только усилился, распугивая мошкару.

— Нельзя мне к знахарю! Если теща прознает, все одна дорога останется — в колодец.

— Вот ты злыдень, — умилился фамильяр. — Воду всей деревне же потравишь. Лучше в лес иди, только высоко не вешайся. Волков заодно покормишь.