Примус - Михаил Чулаки

До сих пор Герой утверждал себя таким способом. Но вот, глядя на помятый и процарапанный бок своего старого "жигуля", он вдруг понял, что не только ради чистогана стараются, рискуют и портят нервы Филя с Женькой. Но еще и ради принадлежности к новому классу. У них свой клуб: и покупки "вольво" или "чероки", и поездки на Канары не только доставляют прямое удовольствие, даже не столько: прежде всего это что-то вроде визитных карточек гильдии воротил. Проявления новой потенции - денежной. Когда-то Герой пошел на физфак, потому что почетнее всего было стать физиком, и те, кто не понимает, как излучаются протоны и перепрыгивают электроны с орбиты на орбиту, - как бы люди второго сорта. Ну и достиг степеней известных, хотя бесспорной гениальности не выказал. А теперь почетнее всего - доказать свое умение повелевать людьми и товарами, в этом своя физика, посложней и рискованней той, что моделируется в лабораториях. А кто не может распоряжаться потоками денег, так же туп, как и тот, кто не умеет сфокусировать пучок нейтронов. Так может быть, его приверженность старой классической науке - всего лишь скрытое признание своей неполноценности, неспособности освоить новую и самую необходимую в изменившемся мире специальность - повелителя денег?!

Столько самокритичных соображений породил один взгляд на помятый бок старой "четверки". Или с нескольких рюмок он так некстати расчувствовался?..

Герой еще раз вспомнил жадную до любовного наркотика даму с "БМВ", неужели придется брать ее деньги, подвергаясь атакам вакханки?! Бедность не порок - но большое свинство.

И ведь берутся откуда-то деньги у людей. У Фили, у Женьки, у Шурки. Все они - не Спинозы. А Герой остается в компании с Борей, который только и способен низвергать из зависти любую знаменитость, хотя сам ничего примечательного не создал.

Но Боря хотя бы пережил миг - даже день, или два дня! - когда собственная гениальность казалась ему несомненной. Пережил самозабвение мозгового штурма, взобрался на вершину, на свой эверест.

А Герой не мог снова не признаться самому себе, что такого самозабвения не испытывал никогда. Вообразил с детства, что он - самый-самый первый, что он рожден, чтобы собственную сказку сделать былью. Но сказка осталась сказкой. Никакой он не гений - вот в чем правда. Обыкновенный средний кандидат. Будущий средний доктор - возможно. Которых - можно целый полк набрать. В первый поток утекающих из России мозгов он не мог попасть из-за своей засекреченности, а когда секретность недавно сняли, никто ему приличного контракта ни в Штатах, ни в Швейцарии, где устроили величайший европейский ускоритель, пока не предлагал. Умелых лаборантов там, видать, достаточно, да и не нужно никому реанимировать рухлядь - принято старье выкидывать и покупать новое оборудование. Золотые руки там мало ценятся - зато ценятся золотые мозги. Можно было, конечно, уехать, но только на совсем уж жалких условиях. На это Герой не согласился - именно потому, что уж там-то из него выжали бы соки за плату вдвое меньше, чем приличествует натуральному американцу; выжали бы соки так, что некогда было бы мечтать о будущих великих открытиях. А здесь он продолжал мечтать и верить - до сего дня.

И ведь никаких подтверждений гипотезы собственной гениальности не случалось, а уж физик-то должен был бы понимать, что гипотеза без реальных подтверждений - мертва! Даже и непонятно, каким образом удавалось так долго обманывать самого себя.

Наверное, потому, что эта тема даже и не обсуждалась. Внутренне, в душе. Он - первый, он самый, и точка. На все обсуждения - глухое табу. Primus inter pares. А был когда-то смешной прибор - примус. Очень шумел и не очень варил. Не сравнить ни со старой русской печью, ни с современным газом. А ведь назвали маленький шумный прибор именно в честь того древнего классического императора, primus'a! Почему так насмеялись над римским Первым лицом - неизвестно. А может быть, вовсе и не хотели смеяться, наоборот, изобретатель был чрезмерно высокого мнения о своем детище, преобразившем коптящую керосинку в предтечу газовой плиты? Во всяком случае, так получилось. Пришлось содержанию гордого слова постепенно выродиться. Так же и Герою - из гениев, предстоящих благодетелей человечества - в рядовые кандидаты наук.

Это надо было пережить.

Все равно как если бы счастливый олимпийский бог, Аполлон или Гермес, вдруг узнал бы, что собственная божественность ему только померещилась, а на самом деле он - всего лишь обыкновенный смертный.

Всю жизнь Герой не понимал, как это - быть обыкновенным смертным, таким как все. Другие смирялись с подобной участью достаточно рано - ну что ж, тем хуже для них. А он, хотя и без всяких убедительных доказательств, продолжал верить в себя. Веровать. Как без всяких убедительных доказательств веруют в Бога - потому что без Бога многим на свете зябко, страшно. Точно так же он веровал в Себя - потому что иначе страшно. И вот вера иссякла разом - по ничтожному, в сущности, поводу. Но и с верой религиозной случается такое же какое-то жизненное разочарование вдруг показывает безосновательность надежд на небесную помощь.

Зачем дальше жить?! И как?!

Герой не собирался тут же прекратить вдруг ставшее ненужным собственное существование. Но будущее вдруг разом сделалось непонятным. Бесцельным. Ничтожный Герой Братеев станет копошиться, заботиться о том, чтобы хватило на жратву и бензин? Непонятно.

Мысль вертелась в одном и том же кругу, в сотый раз повторяя один и тот же вопрос: как же дальше жить Герою Братееву, потерявшему бессмертие и переставшему быть собственным божеством?!

Сколько людей гонятся за миражами, пренебрегая подлинным своим призванием! Нерону мало было неограниченной власти - он желал быть великим актером. Ньютон не дорожил своим даром великого ученого и погрузился в какую-то нелепую мистику. Юрию Власову недостаточным казалось считаться сильнейшим человеком планеты, несравненным чемпионом - он тужился сделаться писателем. Сколько таких! В то время как тысячи и миллионы мечтают стать именно олимпийскими чемпионами и ничуть их не прельщают куцые литературные лавры. Привычно повторяют: каждому - свое. А в жизни не так, в жизни каждому хочется - не свое! Во всяком случае - многим и многим.

Так вот, миллионы мужчин - и нулевых импотентов, и просто малоуспешных полпотентов, счастливы были бы обладать хоть вполовину теми способностями, которыми природа наделила Героя, - а он принимает их как должное и совсем не желает сделаться профессиональным донжуаном. Правда, при дефиците средств эти завидные способности, скорее, открывают ему путь в альфонсы - в особенности в век рыночных отношений. Так что же - перестать рваться в гении и устроиться любовником на содержании?! Как несравненный любовник он и на содержание может рассчитывать самое высокое...

И наконец спасительный сон принес ему передышку.

6

С утра он зажил механически - не задумываясь ни о чем, превышающем самые повседневные потребности.

Проверяя по привычке вчерашние карманы, нашел он телефон девочки, которая пожелала стать недевочкой именно в его объятиях. Как ее? Ариадна. Вначале показалась такой чистой, бесплотной - а закончила разговорами о ритуальной дефлорации. Впрочем, быть может, чистота и состоит в том, чтобы просто и прямо говорить о простом и естественном?

Звать ее Герою все же не захотелось - несмотря на простоту и естественность. Кто знает эту девственницу: вдруг вообразит, что у нее особые права на своего дефлоратора?! Да и вообще, очаровательные мордочки обычно уверены, что мужчины как один должны бежать за ними бессловесным стадом!

Чтобы не передумать нечаянно, он даже бумажку с телефоном выбросил и принялся поневоле завтракать. Тем, что отыскалось в холодильнике.

Едва только Герой развел неизбежный унылый кофе, как раздался совсем нежданный звонок.

Своих подруг он категорически отучил являться без спроса, деньги, к счастью, никому не должен, так что кредиторы ему не грозят. Скорей всего, Любка - ее не отучишь.

- Кто? - спросил он настороженно.

Между прочим, в прежние времена он открывал всегда без вопросов. Но на то меняются времена, чтобы менялись и нравы. Бандиты теперь заваливаются не только к банкирам.

- Что-то ты робкий стал. А то смелый был на дороге!

По голосу сразу узнал - вчерашняя встречная из "БМВ". Джулия.

Смешно - не открывать. Получится, что боится.

На этот раз она была в деловом костюме. И без креста навыпуск.

- Если здесь жена или подруга, может не ревновать. Я по делам. Бизнесвумен на тропе мира.

Вот момент, когда очень пригодилась бы дежурная подруга: дать понять, что место занято!

- Заходи, - сказал Герой, не объясняя суетливо, что вот подруга только что вышла, но скоро вернется. Раз нет - значит, нет. Отобьется как-нибудь иначе.

Как-то мгновенно, только окинув взглядом коридорчик, исполняющий обязанности прихожей, Джулия оценила обстановку: