Вторая Отечественная - Даниил Сергеевич Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Подпоручик Малышев — вам, как кажется, уже отдал распоряжение начальник пулеметной команды, к которой вы прикреплены командиром расчета и наводчиком?
Мы со служакой вместе обернулись на голос нового участника «диспута» — и я с удивлением узнал полковника Букретова, статного, коренастого мужчину с роскошными густыми усами! При виде штаб-офицера в мозгах Малышева все наконец-то сработало как надо — и вскинув руку к голове, он оглушительно гаркнул:
— Так точно!
— Так идите выполнять приказ!
Вредного и туповатого подпоручика словно ветром сдуло — а вот полковник, замерев на краю уже наполовину готового окопа, с непонятным мне, задумчивым выражением протянул:
— Фланкирующий огонь, сектора обстрела… Это вы под Гумбиненном увидели?
Посмотрев в глаза Николая Адриановича (в нужны момент память активизировалась), я честно ответил:
— Никак нет, господин полковник. Но я слышал и читал о таком применение пулеметов в бою. С точки зрения логики и уже полученного мной опыта, это более рациональная схема огня — особенно, в настоящих условиях.
Немного помолчав, Букретов согласно кивнул головой:
— Вы правы, господин прапорщик… Вижу, что я не ошибся с вашим назначением. Уцелеем — и буду рекомендовать вас на должность начальника пулеметной команды с внеочередным производством в подпоручики… А пока — готовьте к бою ваш окоп. Бекеши — бекеши разрешаю оставить.
— Благодарю вас, ваше высокоблагородие!
Командир сводного батальона уже было развернулся в сторону от нашего гнезда, когда его догнал мой вопрос:
— Господин полковник, а что с орудиями? Не удалось поднять?
Букретов отсутствовал на позициях с цельным взводом Попова, пытаясь затащить пушки наверх. Но что-то не видать мне артиллеристов в ближнем тылу… Николай Адрианович ожидаемо головой мотнул:
— Нет. Но батарею мы развернули — и если придется отступать, то Оленин прикроет наш отход шрапнелью… Скажите еще спасибо, что полковник Соколов придумал свой станок, и ваш «максим» сейчас не весит пятнадцать пудов, как в японскую! А то боюсь, мы бы остались и без пулеметов…
Полковник ушел — а я замер, считая про себя вес станкача на старом станке. Если пуд условно весит шестнадцать килограмм — то получается двести сорок килограмм… По весу — практически пушка!
Н-да, а Соколов-то выходит — большой молодец, жизнь облегчил сразу нескольким поколениям пулеметчиков…
— Турки! Турки идут!!!
Да твою же ж… Дивизию!
— В окоп, братцы! На снег ложись, головы не поднимай!
Прошло всего десять минут после разборки с подпоручиком Малышевым, как из снежной пелены показались одинокие фигурки неизвестных — а вслед за тем и их заполошный крик. Но это оказались не враги, а пока еще только солдаты пограничной стражи… Две сотни их какое-то время безуспешно обороняли перевал Бардус — но были вынуждены отступить после неравного боя.
Букретов же, узнав о погранцах, тут же связался с ними на предмет усилить ими наш батальон — но, как оказалось, уцелело всего с полсотни уставших, перераненных и замерзших солдат и казаков… Тем не менее, те согласились остаться в боевом охранении — и предупредить нас при приближении османов.
Вот, собственно, и предупредили…
— Василий, твоя задача — придерживать ленту при стрельбе для того, чтобы не перекрутилась, и вовремя подать новую. Я тебе уже показал, но повторим — ты вставляешь узкий наконечник ленты в преемник справа, дальше я уже сам протяну ее влево… Давай, пробуй, пока по нам еще не стреляют, потом будет уже сложнее!
Когда мы только поднялись на малый перевал, от которого путь идет уже к Бардусу, я успел объяснить задачу и наглядно все показать молодому, смышленому городскому парню с живыми карими глазами. Но естественно, он не мог запомнить все сразу — и в настоящий момент, взяв ленту в легко подрагивающие руки, сильно волнуется!
— Слышишь, Василий, если ты будешь так бояться простых действий, то турки добегут до нас быстрее, чем мы начнем стрелять. Успокойся, пожалуйста, тут сложного ничего нет: просто вставь ленту в преемник, и протолкни ее до упора… Ну, молодец!
Парень, слушая мой спокойный и чуть насмешливый голос, все-таки справился — а я обратился уже к обоим членам расчета:
— Теперь смотрите дальше — вдруг меня ранят, и тогда самим придется вести огонь? Значит так: я подаю рукоятку — вот она, справа — вперед. После чего продергиваю ленту до отказа влево, вот так… Затем опускаю рукоять — и вторично подаю ее вперед. А теперь еще раз — внимание! — продергиваю ленту влево, смотрите! И еще раз опускаю рукоять. Все! Сложно?
Оба солдата синхронно кивают — на что я подбадривающе им улыбнулся:
— Да легкотня это все, по сравнению с тем, как этот пулемет было разработать и собрать. Представляете, какого недюжинного ума должен был быть его конструктор?! Мне и подуматься страшно…
Я вновь посмотрел на детище Хайрема Максима даже с некоторой любовью, попутно заострив внимание на гладком кожухе с крошечным отверстием для заливания воды. На «максимах» образца 1942 года кожух был ребристый — а отверстие-горловина для заливания в него воды очень широким. Так, в него можно было запросто пихать комья снега… Увы, здесь и сейчас такой ход не пройдет — а потому придется подливать воду в кожух из не очень емкой солдатской фляжки. Хорошо хоть, я сразу об этом вспомнил и стряс со штабс-капитана по пяток лишних алюминиевых фляжек на каждый расчет…
— Так… Ну вот зарядили мы пулемет — а вот после что главное? Главное, чтобы он не перегрелся во время стрельбы — и чтобы ленты с патронами не кончались. Ты Прохор, старайся воду подливать до того, как кожух парить начнет — и обязательно при каждом затишье. Ну и расстрелянные ленты, понятное дело, тут же набивай! Вроде бы в ней целых двести пятьдесят патронов, но как до стрельбы дойдет — так на несколько длинных очередей и хватит, на минуту боя. А потом если все кончатся, то пиши пропало — мы ведь на самом передке! Главное — ты когда патроны в ячейки вставлять будешь, то обязательно вровень с длинными пластинами. И после снарядки обязательно выровняй руками, вот так…
Прохор, крепкий крестьянский сын с какими-то угловатыми чертами лица, отчего он все время выглядит каким-то угрюмым, поспешно кивнул:
— Так точно ваше благородие!
— Молодец, раз так точно… Ну, а стрелять братцы — легче легкого, смотрите. Берусь я, значит, обеими руками за ручки затыльника, большим пальцем левой рукой поднимаю предохранитель — а большим пальцем правой нажимаю
