Девять смертных грехов. Часть третья - Антон Дмитриевич Емельянов

мой отряд из Примеры и старший странник. А вот с остальными, действительно, как повезет.

Под напряженными взглядами учеников я принялся раздавать пары зелий. Не отказался бы узнать, о чем они в этот момент думают, но… Недовольных взглядов стало больше.

— Если ты знал, что так будет, то почему на самом деле не разделил зелья случайным образом? — вкрадчиво уточнило сердце.

— Две причины, — ответил я. — Первая — все равно те, кому досталось зелье попроще, были бы недовольны. И мои враги легко бы посадили на почве этого недовольства любые нужные им мысли. Вторая причина — ради чего я буду заигрывать с врагами и теми, кому на меня плевать, за счет тех, кто на самом деле меня поддерживает?

— Может, ради справедливости?

— Это не справедливость, глупость какая-то.

— Хороший ответ, мой ученик, — довольно протянуло сердце. — Я рад, что ты становишься расчетливее и мудрее. Умеешь разделять свое и чужое, это важное умение для короля.

— Раньше ты не хотел называть меня королем.

— Раньше ты был мальчишкой. Кстати, а не слишком ли быстро ты стал таким мудрым?

— Полгода вне мира, полгода с книгами, когда только и остается, что думать о том, кто ты есть и кем хочешь стать, — я ответил совершенно честно. — Я не врал, когда говорил Илие про свой плен, он действительно изменил меня. Может быть, я стал взрослее.

— И ты не спешил этим хвастаться. Может, действительно стал, — сердце о чем-то задумалось.

Я тем временем закончил раздачу зелий. Все сделали по паре глотков и опустились в позы для медитаций, чтобы лучше усвоить хлынувшую по жилам чистоту. Я же решил, что пора заняться той самой душой, и неспешно двинулся к стоящим возле стен саркофагам.

Возле первого же меня беззвучно нагнала Монашка.

— Спасибо, что не забываешь тех, кто пошел за тобой, — девушка на мгновение прижалась к моей правой руке, длинные красные волосы тяжело покачнулись, наполняя воздух вокруг запахом франкийки.

И она туда же.

— Кстати, хочу поздравить… — я напомнил девушке, как она отразила удар умертвия. Всего один, но даже младший странник на это не решился.

— Это все голубая лилия, — Монашка снова прижалась ко мне. — Она не только помогает тренироваться, не только делает сильнее, но и… Толкает вперед. Словно голос, который всегда верит в тебя и считает, что ты можешь все.

— Это странно, — задумался я. — Голоса скверны, к примеру, не несут ничего хорошего.

— Я думаю, что это просыпается старая кровь, — отмахнулась от моих опасений девушка, а потом быстро протянула мне свой новый меч. — Сможешь? Еще раз?..

Она не просто просила, это было похоже на новую клятву, более глубокую, чем та, что дают оруженосцы. Чистота Монашки вырывалась наружу вместе со словами, смешивалась с моей и… В который раз, когда это происходило между мной и девушками, проявило себя воспоминание меча похоти. Я начинаю думать, что это даже нечто большее, чем просто воспоминание.

Наша чистота столкнулась, будто два пылких любовника прижались друг к другу, а потом отхлынула назад, наполняя тела странной энергией. Меня словно пронзил разряд молнии, а глаза девушки затянуло туманной поволокой.

— Ману… — она закусила губу.

— Чего ты на самом деле хочешь? — я поднял ее подбородок, чтобы она смотрела мне прямо в глаза. Чтобы наши губы оказались совсем рядом друг с другом.

— Я… Хочу… — девушка вздрогнула.

— Когда перестанешь сомневаться, тогда и поговорим, — я отпустил Монашку и отвернулся к ближайшему саркофагу.

Позади раздалось недовольное сопение, а потом девушка снова догнала меня и встала рядом. Правда, на этот раз уже держала свою чистоту под контролем.

— Интересуешься стариной? — спросила она, глядя, как я изучаю надписи на саркофаге.

Кто-то из учеников уже прошелся по залу, протерев древние плиты от пыли, и теперь можно было не тратить на это время. На камне было выбито имя похороненного тут героя, вокруг которого талантливый художник вырезал сцены из его жизни. Получение первого меча, присяга королю, какие-то поверженные враги, гора гигантских рогатых голов у ног… Последний рисунок, скорее всего, показывал победу над избранными скверны. Этот идальго был на самом деле силен, если одолел за раз столько опасных врагов.

— Шесть штук, — я указал на рисунок Монашке. — Получается, с офицером он все-таки не справился.

— Он все равно герой, — девушка пожала плечами. — Даже для меня, хоть я из другого королевства.

Мы прошли мимо остальных саркофагов. У каждого рисунки отличались, но два этапа были везде. Получение меча и победа над скверной. И не над кем-нибудь, а над сильнейшими ее воинами. Как после такого люди могли потерять эти земли?

— Помимо избранных у скверны были офицеры, причем не только лейтенанты, но и генералы, — заметило сердце, которое тоже с интересом поглощало историю нашего мира.

— Так и у нас, — возразил я. — Ты видел имена на саркофагах? Герои, но все из обычных родов, ни одного графа или тем более гранда.

— Ты хотел кого-то знатного, так вот он…

Мы остановились возле саркофага с остатками души, и на нем было выбито имя: Анхель Ордоньо.

Действительно, один из родов грандов, но не это привлекло мое внимание. Среди привычных рисунков из жизни и сражений мой взгляд выцепил совершенно новый. Не битва, не присяга… Молодой идальго стоял и держался за флаг вместе с похожей на угольное пятно фигурой. Я протер ее рукой, и стало видно еле заметные красные глаза и рот.

— Офицер скверны, это же он! — рядом выдохнула Монашка. — Почему они стоят рядом?

— Не просто офицер, — ответил я.

В отличие от девушки я общался с теми, кто пленил нас в ущелье скверны. Я видел эмоции на их лицах, и я как никто другой понимал, что они очень разные. Не знаю, как неизвестный художник сумел это передать буквально парой штрихов, но я не сомневался. На рисунке рядом с Анхелем Ордоньо стоял не кто иной как мой старый знакомый Каркаданн.

Губы невольно шевельнулись в такт мыслям, повторяя древнее имя. И почти угасшая душа услышала его и заволновалась.

— Каркаданн, — так же беззвучно повторил я.

Остатки души начали сгорать, уничтожая сами себя, но она точно проснулась. А значит… Я пропустил чистоту через рисунок голубой королевской лилии и коснулся крышки саркофага. Еле заметное щупальце вытянулось в ответ, и через мгновение мы оказались в черном мире. Без свидетелей, без тел, без всего, что могло помешать разговору.

— Меня зовут Мануэль де Луна, ученик Примеры, идальго короля и командир нашего небольшого отряда, — я представился первым, глядя на почти прозрачный силуэт юноши.

— Де Луна? — тот задумался. — Не помню такой фамилии. Наверно, ты из молодого рода… Но твоя чистота — она, наоборот, выглядит знакомо. Пробуждаешь старую кровь?

Я кивнул. С мертвыми лучше не говорить лишнего, но… Мое прошлое уж слишком манило, и я не удержался.

— Как звали того, в ком была похожая на мою чистота?

— Интересно? — глаза Анхеля закатились, превратившись в два черных пятна. Все-таки он сейчас был больше духом, а не человеком. — Дай мне крови, и я расскажу тебе все.

— И про сделку, которую заключил с Каркаданном? — спросил я.

— Не смей называть при мне имя этого лжеца! — вспылил Анхель, теперь от бледного красивого лица не осталось и следа.

Вместо него показались следы сползшей кожи, язвы и разрезы. Вокруг рта и глаз. Если представить, что они наполнились кровью, то молодой идальго начинал походить не на человека, а на одного из офицеров скверны.

— Ты хотел стать им? В этом заключалась ваша сделка? — рявкнул я. — Ты предал людей ради силы?

— Аха-ха-ха! — бывший человек рассмеялся. — А даже если так, что ты мне сделаешь? На кровь за правду, я так понимаю, можно не рассчитывать?

— Что я сделаю? — я на мгновение задумался, а потом понял, что у меня действительно есть способ повлиять на того, кто заключил сделку с Каркаданном.

— Ты — человек! Ты слаб по своей природе! — шипел Анхель. — Я же смотрю дальше… Пусть наш род и был рожден, чтобы жить на земле, но мы переняли мудрость рыб и теперь плаваем по морям. Так что мешало мне перенять знания скверны? Формы — ничто, боль — не имеет значения. Разве ты не готов на жертвы, чтобы по-настоящему защитить тех, кто тебе дорог?

Я не слушал оправдания бывшего маркиза, потому что слова предателей стоят не дороже вопля свиньи