Подставленный - Илья Деревянко

Глава 9

Отъехав подальше от своего квартала, Соловьев притормозил у обочины и надолго задумался. Идея-то отличная, перекантоваться, только где?! Юрка-подлец смылся из города, трясясь за свою задницу! Отправиться к знакомой бабе? Тоже не выход! Как правило, Сергей довольствовался случайными связями, постоянных было три, да и то с одной поссорился, а две другие жили то ли с любовниками, то ли с сутенерами. Пес их там разберет! Постепенно начало смеркаться. Зажглись неоновые вывески магазинов и казино. В небе появились первые бледные звезды. Неподалеку от места, где припарковался Сергей, располагался небольшой сквер с прудом. Оттуда доносились пьяные вопли: наверное, алкаши выясняли отношения. Потом визгливо завыла милицейская сирена, и пьяницы притихли, затаились. Внезапно Соловьева осенило: Коля Осипенко! Вот выход!

Николай Осипенко, школьный приятель Сергея, чрезмерно любил выпить, правда, при этом ухитрялся не спиться и не деградировать. Время от времени Николай уходил в штопор. Пил неделю подряд, с удовольствием угощая всех знакомых. Затем, когда организм решительно отказывался принимать спиртное, Осипенко с трудом приходил в себя, испытывая при этом невероятные мучения. Помимо похмельного синдрома, у него подскакивало давление, болело сердце, тошнило от любого запаха, особенно от запаха собственного тела.

Николай каялся, проклиная свою дурость, а также все на свете винодельные заводы, и абсолютно искренне зарекался завязать. Очухавшись и придя в норму, он решительно брался за работу, о которой предпочитал не распространяться. Потрудившись пару недель, подзаработав денег и забыв о былых мучениях, он снова уходил в запой. К моменту приезда Сергея Николай находился на стадии выхода, причем самой крутой — первый день. Он проковылял к двери, непрерывно подтягивая сползающие штаны (похудел, бедолага, от пьянства), отворил дверь и, услышав просьбу пожить некоторое время у него, даже обрадовался, насколько, конечно, это позволяло его состояние. Жена уехала погостить к теще, а Николаю в период «болезни» непременно требовался сочувствующий слушатель, которому можно поплакаться в жилетку и поклясться бросить пить.

— Заходи, располагайся, будь как дома, — простонал Осипенко, плетясь обратно в комнату. Выглядел он ужасно. Красное распухшее лицо заросло недельной щетиной, глаза заплыли, сделавшись узкими, как у монголоида, дыхание с хрипом вырывалось из груди, а руки тряслись.

— Неприятности? Потом расскажешь. Помогу, чем смогу, — произнес Осипенко голосом умирающего лебедя и едва слышно добавил: — Скажи лучше, ты после запоя так же мучаешься?!

— Естественно, — тоном знатока ответил Сергей. — Бывает даже хуже!

— Да?! — в глазах приятеля затеплились признаки жизни. — Не врешь?

— Обижаешь! — искренне возмутился Соловьев.

— А как ты лечишься?

— Главное, выгнать шлаки и очистить кровь, — авторитетно заявил Сергей. — Соки, молоко, побольше холодной воды. Если сильно мучает давление, прими клофелин, а от сердца лучше всего валокордин. Хорошо также ноги попарить, оттянуть кровь от головы!

Подобным образом они беседовали до глубокой ночи. Наконец Сергей отрубился. Ему опять снились кошмары. Привиделось Соловьеву, будто находится он у себя дома, бесцельно бродит взад-вперед по пустой квартире. Вокруг не слышно ни звука, ни шороха, даже старые рассохшиеся половицы не скрипят. Внезапно он ощущает поблизости чье-то невидимое, злое присутствие. Сергея опутывает липкий страх. Рядом прямо из воздуха появляется секретарша Шабанова — Галя, с растрепанными волосами и в одном купальнике.

— Хочешь сексу, дружок? — саркастически спрашивает девушка. — Ведь мне так нравится быть послушной игрушкой в чужих руках, спать с кем попало!

Произнеся эти слова, она извлекает из воздуха огромные овечьи ножницы и приближается к Соловьеву с явным намерением кастрировать.

— А-а-а-а! — в ужасе вопит Сергей, пытается бежать, но в ноги намертво вцепился окровавленный мастер мебельного цеха.

— Не любишь, да?! — хрипит он разбитым ртом. — Шавка! Барский холуй!

Из кухни неторопливо, пузом вперед, выплывает Николай Васильевич.

— К ноге! — рявкает коммерсант, Сергей послушно семенит на четвереньках и вопросительно смотрит снизу вверх на хозяина, ожидая подачки. — Ты мне надоел! — неожиданно заявляет Шабанов. — Отведу на живодерню!

На этом, по счастью, кошмар оканчивается. Сергей проснулся в холодном поту. Некоторое время он тяжело дышал, глядя в покрытый лепными узорами потолок. За окном брезжил серенький рассвет.

— Ты чего так орал? — поинтересовался Осипенко.

— Всякая гадость снилась.

— Мне тоже, — оживился приятель. — Едва закрою глаза, вижу чертей, до того пакостные рожи, не приведи Господи!

— На кого они похожи? — без всякого интереса спросил Сергей.

— На людей, только ужасно уродливых! Вроде злых карикатур.

Пару минут оба молчали.

— Поищи клофелин, — нарушил тишину Николай. — Башка разрывается!

Спустя целую вечность наступило утро. Совершив над собой героическое усилие, Осипенко побрился, помылся и стал немного похож на человека. Весь день он пил соки, сосал валидол и к вечеру более-менее оклемался.

— Завтра смогу есть твердую пищу! — радостно сообщил Николай, наполняя водой чайник. — Присаживайся, закуривай! Попьем чайку да потолкуем о твоих делах.

Опухоль у него с лица заметно спала, руки почти не тряслись, а взгляд снова сделался цепким, холодным.

— Н-да, — протянул Осипенко, внимательно выслушав сбивчивый рассказ Сергея. — Здорово ты вляпался. И знаешь, что самое хреновое?! Те ребята по-своему правы. Я слышал о Сухаре. Он не беспредельная сволочь, а ты, Сережа, не обижайся, но полный осел!

— Почему это?! — надулся Соловьев.

— Да потому, что тебя элементарно подставили! Твой горячо любимый Шабанов! И никакой он не авторитет! Иначе бы я о нем знал!

В душе Соловьева бушевала буря противоречий. Шабанов не авторитет?.. Подставил… Не может быть! Хотя если взглянуть с другой стороны… ни по одному из телефонов не откликается… Бэлла рычит, будто цепная собака… В это невозможно поверить… или все же?!

— Ты в бригаде работаешь? — хрипло спросил Сергей.

Осипенко оценивающе посмотрел на приятеля. Похоже, результат наблюдений его не особенно удовлетворил.

— Нет! — наконец отозвался он. — Вернее, не совсем.

— Можешь мне помочь?

— Только при одном условии.

— Каком?

— Нужно поймать твоего барыгу, вытрясти бабки или отдать его братве на растерзание вместо тебя!

— А иначе? Просто уладить дело?

— Не получится! Как ни крути — ты замазался. Вторгся без спроса на их территорию, борзел, хотя по блатным понятиям ты никто. Обычный лох!

— Но как же справедливость?

— Чего?! — Николай весело рассмеялся. — Справедливость, говоришь?! А много ли ты о ней вспоминал, когда сила была на твоей стороне?!

Соловьев смущенно и обиженно промолчал. Который раз оскорбляли его драгоценное самолюбие.

— Не дуйся! — заметив изменившееся лицо приятеля, миролюбиво предложил Николай. — Я желаю тебе только добра, но смотрю на вещи реалистично. Хочешь, сейчас узнаю, где твой шеф. Давай телефон!

Осипенко набрал номер. Трубку сняла Бэлла Петровна.

— Николая Васильевича, пожалуйста! — вежливо попросил он с легким иностранным акцентом.

— Кто спрашивает?

— Представитель фирмы «Фукс и сыновья».

На этот раз мадам Шабанова была сама любезность, не то что при разговоре с Сергеем.

— Он сейчас за городом, но завтра к вечеру обязательно вернется. Что ему передать?! — ласково проворковала она.

— Мы есть хотеть заключать коммерческий соглашений на взаимовыгодный условий!

— Да, да, конечно! Перезвоните завтра, если вас не затруднит.

— О ес, ес!

Довольно усмехнувшись, Осипенко повесил трубку.

— Шабанов в Подмосковье, скорее всего в той гостинице, о которой ты говорил. Завтра вернется. Что скажешь?

— Мне нужно подумать! — выдавил Соловьев. Осипенко презрительно хмыкнул и пожал плечами.

ГЛАВА 10

Погода в Подмосковье окончательно испортилась. Поселок пропитался промозглой сыростью. Небо над гостиницей заволокло тяжелыми свинцовыми тучами. В уютном номере «люкс» на широком диване вольготно развалился Николай Васильевич Шабанов. В одной руке бизнесмен держал чашку крепкого кофе, в другой зажженную сигарету. Он благодушествовал. В углу раскалился докрасна электрический камин. Комната была насыщена живительным теплом. Разгулявшаяся за окном непогода не ухудшала, а, напротив, усиливала хорошее настроение коммерсанта. Шабанов был по природе законченным эгоистом с легкой примесью садиста. Так, сознание того, что в стране полно голодных, поднимало у него аппетит, огромное количество бездомных заставляло относиться к своей роскошной квартире с удвоенной любовью, а сейчас он наслаждался тем, что отдыхает в тепле и уюте, в то время как многие люди вынуждены работать, ежась от холода. В дверь постучали.