Проживи мою жизнь - Терри Блик

Апельсиновый сок. Горячий круассан с сыром. Снова отчёты. Подписать документы, согласовать график переговоров на завтра.

За окном расстроенные от пронизывающей сырости крыши да низкие, глухие тучи. Окна окружающих домов, кто ревниво, кто терпеливо изучают прохожих, бегущих под зонтами всех цветов от безмолвия пустынных комнат в электрическую суету города.

Пятнадцать. Вернулся Шамблен. Коротко резюмировал:

– Надо дать отсрочку: живёт одна, пустых бутылок нет, роскоши не наблюдается, но и не в заплатках. С достоинством. Два высших образования, архитектор и финансист. Работу найдёт, рассчитается.

Кивнула:

– Хорошо, дай отмашку Кислому, пусть готовит документы и зайдёт ко мне.

Шамблену не было жаль Кислого: он терпеть не мог халтуру и показушную горделивую самоуверенность. Однако при мысли о предстоящей взбучке он даже поёжился. Отповедь Верленов – это стыдно, страшно и унизительно. И президент банка, и Майя отличались особым умением так подкрутить температуру в голосе, что от этой морозной жёсткости тяжело горело лицо и дрожали руки. Шамблен называл такие встряски – пояснение на пальцах, детальный разбор ошибок и исключительно вежливое предложение найти способ всё исправить – «джентльменским набором верленовского унижения».

Уже выходя за дверь, подумал: «Кислый расслабился или, наоборот, слишком придавил своих контролем? Придётся разбираться в этой ситуации и, похоже, всё-таки придётся докладывать господину президенту».

Майя негромко, лишённым эмоций голосом делала Кислому внушение, заставляя его догадываться о грозящих неприятностях по прямой, неуступчивой спине, и вглядывалась в окно. За пуленепробиваемыми стёклами серыми мокрыми крыльями пластались дороги, город тёк дождём, фонари хмуро глядели себе под ноги, стараясь не замечать ищущих брода автомобильных фар, летящих грязных брызг из-под колёс, плевков редких прохожих, и угрюмо рассматривали впечатанные множеством ног в брусчатку листья – содранные афиши вчерашнего лета. Отпустила Игоря: оправдания всегда были для неё пустым звуком. Она дождётся, когда он всё исправит, а там уже решит, как его наказать.

Шестнадцать сорок семь. Телефон чирикнул. Майя хищно прищурилась: есть!

Рыбка клюнула, теперь подсечь и вытащить! На экране мобильника – короткое сообщение:

– Если удобно, то в 19. 00 в Street, Английский пр., 39.

Верлен тут же уткнулась в карту. Покровский остров, через Покровский сквер от дома Дианы. Ехать с Невского, от банка, – десять минут, если без пробок.

«Ну что ж, Street, значит, Street. Не отказала – вот что главное. „Угодно ль вам охотиться сегодня?“[10] Нам угодно».

Верлен быстро набрала подтверждающее сообщение, отправила. Задумалась, прокручивая в длинных пальцах карандаш. Взъерошила кудри. Рывком встала, подошла к зеркалу, придирчиво оглядела себя с ног до головы: рабочий день к концу, рубашка уже несвежая, да и вообще вид несколько потрёпанный. «Надо бы переодеться, но… Добраться бы вовремя, вечером-то, да по дождю… Посмотрим, что имеется в запасе».

Распахнула шкаф, в котором всегда хранились несколько рубашек, пара пиджаков и отутюженных брюк, а также – на всякий случай – висело чёрное коктейльное платье с открытой спиной и стояло несколько пар обуви (штиблеты и туфли на каблуке). Никогда не знаешь, куда придётся отправиться прямо из офиса.

Майя приняла душ и сменила рубашку на угольно-чёрную с высоким воротником, подчёркивающим её длинную шею и висевшую на цепочке белого золота бриллиантовую каплю, брюки же, наоборот, с чёрных строгих заменила на широкие, в крупную серо-серую клетку. Стиль из делового тут же изменился на повседневный. В голове промелькнуло: «Будь проще, и к тебе люди потянутся. Официоз пугает, а мы не гордые, нам лишь бы всё получилось». Снятую одежду, как обычно, в пакет, потом увезут в прачечную. Капля духов: лимон, кедр, скошенная трава, сломанные ветки и осенние горящие листья. Ещё один пристальный, неулыбчивый взгляд в зеркало – стричься пора, а так, в целом, вроде нормально.

Глянула на часы: семнадцать тридцать. Неслышно вздохнула: «Что ж, начинаем. Доверие доверием, а одна не вытащу…». Вызвала Шамблена.

Анри явился незамедлительно, склонил голову набок, цокнул языком, выражая восхищение директору. Верлен внутренне поморщилась, приглашающе махнула рукой на стул, сама отошла к окну, повернулась к заместителю и сухо сказала:

– Через полтора часа я встречаюсь с Орловой. Она согласилась говорить.

Взгляд Шамблена похолодел:

– Не сочти за резкость, конечно, но господин президент этого не одобряет. Он считает…

Плечи директора едва заметно дрогнули:

– Его аргументы мне известны: деньги, время, люди, целесообразность. И никуда не ходить в одиночку. Давай сверим, что у нас есть на настоящий момент. Ты готов?

Анри отрывисто спросил:

– К чему?

Майя осторожно отошла от окна, контролируя каждый шаг. Чувствовала себя призраком, окутанным угольной тьмой. Опустилась в кресло. Задумчиво вгляделась в Шамблена. Кивнула:

– Всё к тому же. Марта. Я должна знать всё. Итак?

Анри дёрнулся, словно по его бесстрастно выпрямленной спине неожиданно провели когтями, и ответил:

– Если бы что-то изменилось, ты бы узнала об этом первой. Пока всё то же, всё так же. Аналитики парижского офиса погрязли в цифрах, данных, сверках, ищут след. Нанятые детективы следят за основными конкурентами, на которых указал господин президент. Всё, что получено, к Марте не ведёт и к банку не относится.

Верлен двинула бровью:

– Атака на наши серверы. Кто и почему? Атака такая же, как и в начале сентября, перед убийством Марты. А мы опять ничего не знаем?

Шамблен сцепил кисти рук:

– Даже не стану с тобой спорить, потому что вот здесь ты совершенно права. Мы, конечно, отбиваемся, но источник до сих пор неизвестен.

Верлен встала, обошла кабинет, снова остановилась у окна, стала монотонно перечислять:

– Плохо. Итак, снова место преступления. Неизвестный двор. Навигатор украден. Не найден. Из улик: размытый след возле помойки от обуви, размер не установлен, но не менее 45, неотчётливо, предположительно, бахилы. В машине: частицы ткани из одежды, скорее всего, новой. Распечатанный логотип нашего банка, в котором след от рукояти ножа. Отпечатки пальцев четырёх человек, кто был в «Тойоте» в последний день. Все допрошены. У всех алиби. Поверх некоторых отпечатков есть следы матерчатых перчаток. Обувь можно надеть и большего размера. Одежду утопить или сжечь. Несколько волосков, предположительно, накладные усы-борода, парик.

Рана на переносице, видимо, от того, что тот, кто сидел сзади, толкнул Марту, и она от неожиданности зацепила бампером бетонный блок. По характеру раны под грудью предположительно нож автоматический, фронтального выброса, не найден. Таким ножом может убить и женщина. Убийство произошло в период от трёх до трёх тридцати. Тело обнаружено в семь утра. Всё это время шёл дождь. Помойка окружена деревьями. Новостройки, никто никого не знает, никто никого не видел. Как ушёл, непонятно. Или – ушла… Такси к тому месту не вызывали. Мы так и не знаем, какова была цель: убийство ради мести банку или под видом мести убийство? Мотив неизвестен. У нас только один путь: узнаем мотив, узнаем, кто убийца.