Косыгин. Вызов премьера (сборник) - Виктор Гришин

И не было, как принято считать сейчас, никакого периода, или эпохи, «застоя» – страна стремительно катилась вспять, проигрывая уже не только Западу, но и самой себе и в темпах развития, и в уровне жизни. В экономике это был период ликвидации последствий реформы, возврата к привычной системе команды, мелочной опеки, регламентации каждого шага предприятий. Снова торжествовали знакомые и милые сердцу «бессмертных» методы управления хозяйством. На авансцену выходили стройки века. БАМ, каналы, поворот северных рек должны были увековечить память Леонида Ильича и иже с ним, а заодно и окончательно изувечить экономику. От полной нищеты и краха страну уже тогда удерживали лишь новые месторождения нефти и золота, нещадная эксплуатация национальных ресурсов.

Минимум два поколения, которые могли и должны были поднять страну на новые ступени развития и удержать ее в общем ритме научно-технического прогресса, оказались отлученными от управления вообще, не смогли реализовать себя, свои возможности. Крах реформы заставил многих искать эти возможности за пределами страны.

Понимал ли все это Косыгин? Уверен, что понимал. Впрочем, как понимал и то, что бессилен что-либо сделать, не в состоянии противостоять этому движению вспять. Видел он, разумеется, и то, что хуже всего пришлось тем, кто искренне, всерьез поверил в его реформу. Коллективы, которые действительно вложили все свои резервы, в итоге оказались с меньшим числом работников и фондом зарплаты, зато с самыми напряженными планами, которые опять надо было перевыполнять, поскольку все продолжали планировать «от достигнутого». Равно как и всем остальным, им вновь начали «спускать» планы сокращения численности штатов, повышения производительности труда и т. д.

Урок этот на многие годы вперед усвоили тогда хозяйственники, только следующему их поколению можно было бы рискнуть предложить участие в каком-нибудь эксперименте. Кризис доверия к власти зарождался именно тогда – в середине 70-х. Далее он лишь «дозревал» до сегодняшнего всеобщего недоверия и противостояния властным структурам.

…Последний раз мне довелось встретиться с Косыгиным осенью 1973 г., когда я вновь редактировал очередной документ реформы. Обычно после обеда Алексей Николаевич около часа дремал в кресле. В это время перекусить отправлялись его помощники. Так я оказался один в крохотной комнатушке, когда неожиданно туда вошел Косыгин. Оглядевшись, он подошел к столу.

– Как живется, молодой человек? – тон вопроса, вернее приветствия, предполагал единственный ответ.

– Хорошо, Алексей Николаевич…

– И работается, конечно, нормально? – спросил он и, скупо улыбнувшись, тронул бумагу на столе…

– Нормально…

– Пожалуйста, передайте Карпову, чтобы рыбалку сообразили… А я все же отдохну часок…

Он повернулся и, по-стариковски сутулясь, вернулся в свой кабинет. Очень пожилой и очень усталый человек. Рыбалка – это знали все – была его страстным увлечением до конца жизни…

Уроки косыгинской реформы, по-моему, заслуживают самого пристального внимания нынешнего поколения экономистов и ученых – ведь и тогда, как и сегодня, много говорили об объективном характере и необратимости начавшегося процесса. И все же реформа была свернута, на четверть века были отложены все попытки вернуть в нормальное русло развитие хозяйства страны. Не повторится ли это теперь уже в России?

Думаю, что главной и, может быть, единственной причиной, позволившей тогда удержать всевластие партийно-командной системы, на многие годы отодвинуть хозяйственные реформы, было… неожиданно свалившееся на нашу страну сказочное богатство – нефть Сибири. Именно тогда, когда разразился энергетический кризис и развитые страны готовы были платить за тонну нефти по сто долларов, себестоимость ее, например, в Самотлоре составляла около 5 рублей, а общий объем добычи СССР быстро довел до 600 и затем до 650 миллионов тонн. Это был «выход» – можно было уже не думать о подъеме сельского хозяйства и индустрии, о новых методах хозяйствования, требующих от партийно-бюрократического аппарата отдать значительную долю реальной власти. Продукты, товары народного потребления и все необходимое легко можно было получить за нефть. Мы проедали свое богатство, богатство своих детей и внуков. А сегодня платим за это дорогой ценой.

Николай Егорычев

Он шел своим путем

Егорычев Николай Григорьевич в 1962 г. Второй, а затем Первый секретарь Московского городского комитета КПСС. С 1967 г. – заместитель министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР. В 1970–1988 гг. – Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Дании. В 1988 г. – посол в Республике Афганистан.

В октябре 1964 г., накануне пленума ЦК, я встретил в Кремле Алексея Николаевича Косыгина. Только что закончилось заседание Президиума Центрального Комитета партии, на котором шло обсуждение ошибок Н.С. Хрущева, допущенных им в последние годы руководства партией и страной. Мне было известно, что Президиум заседает уже третий день. Два дня дискуссия шла в отсутствие Никиты Сергеевича, который вместе с А.И. Микояном отдыхал в Пицунде. И когда судьба Первого секретаря была фактически предрешена, его пригласили в Москву. Не требовалось обладать особой проницательностью, чтобы понять – борьба бесперспективна…

Насколько мне известно, А.Н. Косыгин заранее ничего не знал о готовящемся освобождении Н.С. Хрущева. Алексей Николаевич был человеком осторожным, близких отношений с кем-либо из руководства не поддерживал, старался держаться подальше от политических игр в Кремле. По-видимому, эти черты его характера и манера поведения сложились в течение четырнадцати суровых и крайне опасных лет работы под руководством Сталина. Длительное время находясь в составе высшего эшелона партии и государства, он острее и глубже других разбирался в политических процессах, которые шли в нашем обществе. Этот богатый опыт утвердил его в том, что бесполезно пытаться отстаивать свои убеждения – система безжалостно освобождается от людей принципиальных и независимых. И он работал. Работал честно и добросовестно – не на систему, а на благо страны. Работал грамотно, квалифицированно. Одним словом, сложился как один из самых опытных руководителей в правительстве.

В тот памятный день, 13 октября, Алексей Николаевич не мог сдержать своих чувств. Я никогда раньше не видел его таким возбужденным, точнее, в столь приподнятом настроении. Он рассказывал, как остро и принципиально проходила дискуссия на заседании Президиума ЦК, когда впервые лидеру партии и государства, в руках которого была сосредоточена неограниченная власть, прямо и откровенно высказали все о его поведении и ошибках. Об октябрьском (1964 г.) Пленуме ЦК написано много, бытуют различные точки зрения по поводу освобождения Н. С. Хрущева. Это и понятно. Ведь ныне деятельность Никиты Сергеевича рассматривается на фоне брежневского «застоя», а в то время к ее оценке подходили с позиции начавшегося после XX съезда партии процесса обновления, т. е. более требовательно.