Русский корсар (СИ) - "Skif300"

- Эй там,- заорал он, сложив руки в виде примитивного рупора.

- Захар, это ты что ли?

Через минуту услышав ответный возглас, его сердце радостно забилось. Живой чертяка!

- Погоди, не стреляй. Я иду!

Подойдя ближе, он встал миролюбиво раскинув руки в стороны. Поиграв в гляделки, оба воина, одновременно сделав шаг вперёд, сдавили друг друга в дружеских объятиях.

- Захарка, дьявол тебя задери, мы думали ты уже в аду, чертей считаешь!

- Ослабля, старый пень, не дождётесь!

- Сам ты старый. Я на пять лет тебя моложе!

Подтянувшиеся вои из отряда Ослаблева, одобрительно загомонили. Весть о том, что их атаман и одновременно боевой товарищ, Захар Боков оказался жив и здоров, пришлась им явно по душе. Жёсткий к врагам, но справедливый к подчинённым, он пользовался у них заслуженным уважением.

- Вот и нашлась моя банда!- хотя и знал я этих бойцов только из памяти предка, на душе потеплело.

Переглянувшись с Кузьмой, кивнул в сторону «задцев». Тот, понимающе усмехнувшись, отдал своим несколько коротких команд. Сделав вид, что ничего не происходит, те незаметно рассредоточились. Лучники достали стрелы, остальные и так держали сабли и топоры наготове.

Чуть позже, краем уха слушая, как Ослабля что-то горячо рассказывает вожаку разбойников, показывая попеременно, то на себя, то на своих людей, я просто ждал его знака. Переговоры, как и ожидалось, успехом не увенчались. Слишком много было между нами крови, да и алчность, которая так и сквозила в глазах предводителя разбойников, никто не отменял. Наконец, исчерпав своё красноречие, Кузьма показательно вздохнул, затем слитным движением достав нож, несколько раз ударив собеседника в живот. Прямо под нижний край пластинчатого доспеха.

Вжик! Сабля выскочила у меня из ножен, запев победную песню смерти. Первого ворога я разрубил до середины груди. Второй потерял голову, а третий, лишившись руки, скоро затих от потери крови. Оглянувшись на четвёртого, понял, что рубить больше некого. С остальными без потерь справились бойцы моей старой команды.

Нужно было решать, что делать дальше. Кузьма тактично предложил отправиться на тайную разбойничью стоянку, чтобы не торопясь покалякать о делах наших скорбных.

Быстро обобрав трупы, собрали в кучу лошадей. Прорубив среди кустарника на обочине небольшую просеку перетащили разбойничьи останки на поляну в лесу – пусть волки кушают спокойно, не смущая случайных путников.

До разбойничьего лагеря добирались практически два часа, дорога была извилистая и изобиловала рукотворными ловушками, на их обезвреживание и перенастройку требовалось время. В самом лагере вопрос о переходе власти решился мгновенно: двух прихлебателей старого атамана тихо удавили; трое перешли на сторону победителей. Пленники были не против, а обслуга из нескольких потрёпанных баб и старого конюха – возразить не посмела.

Вечером, подслащённым кружкой слабенькой медовухи, мы обстоятельно обсудили наше общее будущие, придя к положительному результату.

Эти, так вовремя возникшие на пути вои, были частью моего отряда, с помощью которого Басмановы расправлялись с неугодными и строптивыми земцами. Сами царские ближники с ними не встречались, непосредственно, отряд подчинялся только моим приказам. После моего неожиданного исчезновения и слухов об опале их нанимателей, отряд распался на две части. Большая разбрелась по домам, а кому некуда было идти, подалась в разбойники, под крылышко атамана Берёзы. Дальше они повстречали меня, вновь оказавшись без хозяина.

Не мудрствуя лукаво, предложил своё покровительство. Суровые мужчины, собравшиеся за столом, задумались. Кроме Кузьмы, до разговора были допущены ещё пятеро. Все они были из детей боярских, давних знакомцев предка, его проверенных боевых товарищей. По разным причинам, невзирая на боевые заслуги, они не смогли выбиться в люди. Но, их опыт, умение управлять людьми, личные боевые качества от этого нисколько не уменьшились. Терять таких бойцов не хотелось – и я пошёл ва-банк. Предки они же, как дети. Им чего-нибудь наплетёшь, поездишь по ушам – и делай с ними, что хошь. Прямо, как в песни поётся.

Сделав строгое и значительное лицо, я под большим секретом, поведал о тайной миссии, которую поручил мне сам государь. О поиске обетованной землицы на краю света, о создание там царства божьего на земле, где не будет зла и подлости между истинными христианскими душами. А молочные реки будут обрамлены не иначе, как кисельными берегами. Видя, как загорелись глаза у моих слушателей, недоверие который постепенно растворялось от упования извечных славянских грёз о загадочном Беловодье, решил добить их неубиваемым доводом.

- Благословив на сей нелёгкий труд, Господь отметил меня особой милостью.

Взяв нож, я провёл по предплечью острым лезвием. Длинная царапина стала набухать капельками крови. Перекрестив рану, поднёся к ней правую ладонь, сосредоточился. Спустя пару секунд она засветилась желтоватым чуть видимым сиянием. Кто-то ахнул.

- Чудо, чудное…

Через минуту, убрав руку, я показал чистое предплечье – царапина исчезла. Всё. Эти люди стали моими самыми преданными соратниками, одномоментно – и навсегда.

Эту свою новую способность: исцеление небольших повреждений организма, типа царапин и головной боли, я обнаружил только вчера, совершенно случайно. Способность, больше похожая на фокус, сопровождалось неярким свечением лечащей руки, продолжительностью не больше пары минут. Практического эффекта почти никакого, а вот психологический… В это время, подобное явление встречалось только в церковных книгах, где описывался жизненный путь христианских святых. Так что… Светить направо и налево этим не стоит, но вот в исключительных случаях подобная способность поможет повлиять на любого собеседника.

***************************************************************************************************************************************************************************************************************

Глава 5

По итогу все двенадцать человек из моего старого отряда решили остаться со мной. Будем считать – повезло. Найти верных людей, на которых можно положиться всегда было весьма не просто. Костяк моей будущей армии заложен.

До места добирались почти две недели – путь не близкий. Хорошо, что весна задержалась, снег почти не таял - успели до распутицы. Вымотался до предела. Дело даже не в ранах, они затянулись – с непривычки. Весь день в санях, ночь – в лучшем случае на постоялом дворе, представляющем собой такую же курную крестьянскую избу, только больше по площади. Дорожных неприятностей мы избежали. Вид мой отряд представлял собой достаточно грозный, чтобы возможные вороги сочли его опасной добычей. Не жалея поделился со своими спутниками воинской справой, доставшейся мне в наследство от Юрьевых, так что на грабителей и оборванцев они не походили.

Усадьба Кирилла Яворского, моего старого товарища встретила нас тишиной и забвением. Не мычали коровы, не кудахтали куры на скотном дворе. Не перекликались прачки полоская бельё на берегу речки.

- Вымерли все что ли?

Въехав во двор, мы не встретили ни одной человеческой души. Сама усадьба представляла собой большой деревянный дом прямоугольной формы. Крыша была покрыта красной черепицей, небольшие окна укреплены массивными коваными решётками. Лохматый белый пёс, высунув морду из-под крыльца, поприветствовал гостей неуверенным лаем.

- Куда все подевались то?

Поднявшись на крыльцо, я постучал в массивную обитую железными полосами дверь. Долго никто не открывал, затем за дверью послышались шаркающие шаги. Старик, тяжело опирающийся на клюку, со сморщенным от возраста лицом, по-польски осведомился о цели нашего визита.

- Я друг пана Кирилла Яворского, мы вместе сражались с татарами. Приехал повидаться,- ответил я, с трудом подбирая подходящие слова.

- Пан Кирилл, погиб. Неделю как похоронили,- перешёл дед на понятный мне западнорусский диалект.